На солнце ни облачка

Наконец отчетливо запахло дымом, и пару минут спустя Веня с Инструкцией выбрались из зарослей на поляну.

Первое, что бросилось в глаза, это бревенчатая стена форта — низкого деревянного строения с прорубленными в бревнах бойницами. В них виднелись жерла нескольких пушек, а над фортом на высокой мачте реял такой же черный флаг, как и на корабле, стоявшем возле берега.

В общем, открывшееся глазам место выглядело живописно и вполне соответствовало романтичным словам «пиратский берег». Однако было здесь и нечто странное: у одной из стен форта поблескивали в солнечных лучах металлические панели некоего предмета, больше всего напоминающего игровой автомат. Но Веня пока только скользнул по нему взглядом, потому что куда более важным в этот момент было для него другое.

Дымом тянуло от костра, разложенного на поляне в некотором отдалении от форта. На огне жарилась огромная туша, вероятно, бычья. А близ костра, сидя на бочонках, а то и просто на земле, расположилась небольшая, но веселая компания людей, одетых примерно так же, как он сам. Людей было от силы десятка полтора.

Вот они-то, конечно, и были шрежами — таинственными людьми, занимающимися тем же абсурдным делом, что и он сам: выравниванием фигурок в пирамидах. Иными словами, живущими такой же двойной жизнью, что и он.

— Правильно догадался, — ухмыльнулся Инструкция, словно прочитав Венины мысли. — Все они шрежи. И твои соотечественники.

Веня остановился, во все глаза разглядывая своих таинственных соотечественников.

В данный момент шрежи заняты были не абсурдным, а вполне понятным, конкретным делом: все держали в руках огромные металлические кружки, явно не пустые, которые время от времени с громким стуком ударялись друг об друга. Стук перекрывал гул голосов, в который вплеталась также и нестройная песня. Вдобавок время от времени кое-кто из этой развеселой компании от полноты чувств палил в воздух из пистолетов.

Судя по всему, корпоративная вечеринка шрежей, совершенно непохожая ни на одну из вечеринок, на которых Вене случалось бывать прежде, была в самом разгаре. Как выглядели бы ее участники в обычной жизни, без этой пиратской амуниции, представить было совершенно невозможно.

Веня все стоял на месте.

— Иди вперед, ничего не бойся, — сказал ему Инструкция. — Здесь все для тебя свои.

— Я не боюсь, — ответил Веня. — Просто я никого из этих пиратов еще не знаю.

— Узнаешь постепенно, — сказал Инструкция.

Но Веня в нерешительности все-таки медлил. Чтобы еще потянуть время, он даже задал первый пришедший в голову вопрос:

— И у каждого из шрежей свой руководитель? Вроде, как ты у меня?

Должно быть, теперь это уже не составляло тайны, потому что Инструкция не стал уклоняться от ответа:

— Еще бы! — молвил он не без гордости. — Что бы вы, шрежы, без нас могли?! Идем!

Веня сделал один шаг и снова остановился.

— А песня-то совсем не пиратская, — сказал он, с удивлением вдруг узнав мелодию и расслышав обрывки слов. Вроде «Подмосковные вечера» поют.

— Чего же не петь, раз песня хорошая, — отвечал Инструкция. — Мне тоже она давно нравится. Пошли!

— А почему ты со мной, а все остальные без своих Инструкций? — спросил Веня, все еще медля.

— Почти все сейчас здесь, — отрезал Инструкция. — Нам ведь тоже, знаешь ли, хочется иногда повеселиться. Но чужих руководителей ты не можешь видеть. А другие шрежы не могут видеть меня. Так уж заведено. Пошли!

И как раз в этот момент разговоры у форта смолкли, а вслед за ними прервалась песня. Веня понял, что его увидели, и пошел наконец вперед.

При его приближении пираты стали вставать с бочонков. Некоторые с видимым трудом, да и понятно — в огромных кружках явно плескалась не вода. Иные из пиратов были облачены в роскошные камзолы, надетые подчас прямо на голое тело, другие красовались в рубахах, а то и только в одних кожаных штанах. На головах некоторых были широкополые шляпы, головы других повязаны косынками.

Вдобавок Веня разглядел, что у нескольких морских разбойников лица были перетянуты черными повязками, скрывавшими отсутствие того или иного глаза. На других были заметны ужасные шрамы.

Непроизвольно Веня опять стал замедлять шаги. Инструкция понял, в чем дело.

— У тебя тоже сабельный шрам через половину лица, — небрежно сказал он. — Раз ты сегодня пират, то и выглядишь как все.

Венина рука сама собой потянулась лицу, и пальцы в самом деле нащупали рубец шрама.

— Да зачем все это надо? — вырвалось у Вени.

— Чтобы было потом, что вспомнить, — ответил Инструкция. — Ты же сегодня пират, и они тоже. Не бойся, когда программа «Пиратский берег» закончится, шрама у тебя не останется.

— Я и не боюсь, — сказал Веня, опять стараясь, чтобы голос звучал мужественно. — Это же, как я понимаю, игра.

Все, что происходило с ним дальше, и в самом деле больше всего оказалось похожим на веселую игру. На какой-то новогодний утренник для детей с пиратским уклоном. В конце концов Веня даже почувствовал неясную обиду. Все-таки он ожидал от клуба шрежей чего-то другого. Хотя и не знал, чего именно.

Когда он приблизился наконец к морским разбойникам, один из них вышел ему навстречу. Пират был пожилой, с густой черной бородой и, словно Джон Сильвер из знаменитого романа Стивенсона, с попугаем на плече.

— Тебя-то мы и ждем, — сказал пожилой пират сиплым и, пожалуй, не совсем трезвым голосом, однако вполне дружелюбно. — Сейчас ты принесешь клятву, и станешь полноправным членом нашего сообщества. Повторяй за мной. Клянусь…

Опять какой-то сюрреализм, решил Веня. Но играть так играть. В конце концов, каждый отдыхает, как умеет.

— Клянусь, — повторил он.

— Клянусь, — вдруг произнес столь же сиплым голосом попугай на плече пожилого пирата и громко захлопал крыльями. — Клянусь! Клянусь!

Клятва тоже оказалась какой-то несерьезной.

— Клянусь хранить в полной тайне свои труды в пирамиде ото всех, кто не является членом нашего сообщества, — продолжал пожилой пират, расплываясь в доброй улыбке, плохо сочетающейся с ужасным шрамом на щеке, и потрепав своего попугая по хохолку на голове.

— Клянусь хранить в полной тайне, — повторил Веня начало фразы, а затем и все последующие слова.

Тут в происходящее бесцеремонно вмешался Инструкция, который все это время стоял возле правого сапога Вени.