На сопках Маньчжурии

Васин покинул кабинет Чугунова.

После обеда из шифротделения доставили наконец раскодированное донесение, полученное по запасному каналу почтовой связи.

«Срочно. Совершенно секретно.

По сведениям достоверного источника в Харбине вновь объявился Скопцев Платон Артамонович, рождения 1898 года, село Сотниково Турунтаевской волости Верхнеудинского уезда Иркутской губернии, из семьи крупного купца. Казак-каратель армии барона Унгерна. Получил пособие резервиста за три истекших месяца одномоментно и наградные сто иен. По имеющимся данным, посетил тайно Забайкалье. Итог «ходки» устанавливаем».

Из Главного Управления военной контрразведки «Смерш» в тот же вечер сообщили лаконично:

«В Харбине задержан китайской полицией один из группы «Тайга». Обстоятельства, мотивы и следствие уточняются».

Чугунов переживал: насколько катастрофичен провал? Повлияет ли он на добычу оперативной информации? Какие меры необходимо предпринять для обезопашивания «закордонки»? Какие каналы задействовать, чтобы наблюдение в Харбине не ослабевало?

Перечитав ещё раз почтовое донесение, генерал пришёл к выводу: в Гадючьем овраге побывал Скопцев! А что прятал? Связано ли его посещение с базой в Распадковой?..

И вновь мысль о группе «Тайга». Сумели послать весточку по почтовому варианту, значит, кто-то уцелел. А рация? А радист?..

* * *

В просторном кабинете генерала люди держались подобранно. Строгая мебель. Длинный стол с приставными тумбами. Зашторенные карты на стенах. Стайка разномастных телефонов на особом столике. Большие окна прикрыты тяжело свисающими драпри.

Позднее других прибыл представитель пограничных войск — полковник с казацкими усами и седой шевелюрой на крупной голове. Он испытывал чувство изрядной вины: допустили прорыв через границу Союза ССР. По каналам НКГБ стало известно: какой-то казак вернулся в Харбин из «ходки» в Россию. Кому счёт? Пограничникам — проморгали! Полоса госграницы длинная, с невыгодным рельефом, в горах, полупустынной местности — как предугадать и предотвратить попытку противника пробиться в Союз? Нарушители не так часто пересекали границу в данном секторе — тем обиднее полковнику ждать укора от генерала, который по поручению Москвы собрал это совещание. Попрёки будут — полковник не сомневался. Сел в простенке, зажав под мышку тонкую папку.

Генерал Чугунов вышел из боковой двери, коротко оглянул прибывших, махнул рукой: «Садитесь!». И открыл совещание. Без предисловий поднял майора Васина.

— Суммируйте данные по известному всем здесь эпизоду!

Васин вёл речь о том, что нужно усилить бдительность в войсках. Агенты, обнаруженные в районе Распадковой, как он считает, были своеобразными предвестниками чего-то нового от противника.

— Почему проклятые японцы выбрали именно наш участок для прорыва? — возмущённо пробурчал полковник.

— Не разделяю мнение! — Чугунов поджал тонкие губы. На пограничников у него был свой «зуб»: упустить двух лазутчиков! Как сквозь решето текут! Генерал получил нагоняй из Главного Управления военной контрразведки «Смерш».

— Противник атакует не только наш участок, — более спокойнее продолжил Чугунов. — Активизирована заброска агентуры и бандгрупп в Приморье, Хабаровском крае. У них там отменный суфлёр в лице предателя Люшкова. О чём сие свидетельствует? Неприятель учуял определённые изменения в структуре войск Дальнего Востока и Забайкалья. Поелику так, то нам предстоит принять меры более жёсткого режима. Это как дважды два… восемь! Не так ли, капитан Фёдоров?..

— Согласен! — Семён Макарович вздрогнул от неожиданности, привстал в растерянности.

Собравшиеся заулыбались над этим «согласен».

— Раз капитан Фёдоров согласен, то продолжим! — усмехнулся и Тарас Григорьевич. — Появление агентов в районе Распадковой приобретает своеобразную окраску. По достаточно установленным данным, лазутчики из местных казаков. Но цели их пока нами не раскрыты.

Тарас Григорьевич, осведомлённый о создании резерва военного снаряжения на востоке страны, считал опасным усиление интереса противной стороны к местности, через которую пролегла железная дорога, где спешно строится шоссе стратегического назначения. Из секретных материалов Чугунов знал, что с начала 1944 года отмечено свыше сотни случаев нарушения дальневосточной границы…

Фёдоров слушал со вниманием пограничника, майора Васина, представителя военной прокуратуры и про себя делал вывод. Ни полковник с казацкими усами, ни широколобый в пенсне прокурор, ни генерал с его правильными словами и упрёками, наставлениями — никто не добьётся результата, если рядовой пограничной службы не проявит старания, зоркости и отваги, если розыскник отдела военной контрразведки «Смерш» покажет себя неумелым, не настойчивым, без терпения и приметливости, без таких, как Петька Заиграев — безо всего этого, — гуляй, шпион, вольно! Семён Макарович не отбрасывал мысль о полезности настоящего сбора, но и не улавливал особенного толка. Он переживал за Сидорина: справляется с охраной стройки, ладит ли с начальником объекта? Тот, несомненно, таит обиду. Задумавшись, Фёдоров пропустил многое из слов генерала.

— Вы оградили командиров, знающих секреты, от нежелательных контактов? — услышал он вопросы Чугунова. — Где офицеры расквартированы? С кем общаются? Командиры не ангелы. Им не чужды слабости. Где проводят часы досуга? Где обедают и ужинают? Где веселятся? Они, фактические исполнители, верят в то, что строят овощехранилище?

— Ухмыляются! — подал голос Фёдоров. — Ваш подсказ, товарищ генерал, учтём в практических действиях!

— Подска-аз… Партикулярный вы человек, капитан. — Глаза генерала, спрятанные за толстыми стёклами очков, иронично ощупывали Фёдорова. Седые белокурые волосы слегка шевелились на висках в движении воздуха из открытой фрамуги.

— Значение «объекта», охрана которого вам поручена, переоценить трудно. Из этого исходите, капитан! Кстати, какие женщины имеют доступ на стройку? В каком кругу проводят время командиры, солдаты?..

— Так они ж на работе от темна до темна! — Фёдорова поразило замечание генерала.

— А в темна?.. Сказать вам нечего! Позаботьтесь о безопасности командного состава, товарищ капитан! — Чугунов поднялся, снял очки. — Свободны, товарищи! Каждому на своём участке усилить внимание и пресекать возможные проявления благодушия.

За тонкой перегородкой с самого раннего утра, как в пустой бочке: бу-бу-бу! Фёдоров накрылся одеялом с головой. До первых петухов они с Сидориньм ходили по гарнизону, в палаточном городке строителей — как проводят люди свободное время?.. Не успел досмотреть первый сон, воробьи затеяли драку под застрехой. Писк. Живканье. И громкий голос Маргариты Павловны досаждал. Семён Макарович с трудом ловил слова.

— Вольности позволяет, архаровец!.. Изводись теперь. Пороли мало! Ах, Петенька… ах, Петушок…

Фёдоров выпростал ноги из-под одеяла. Поприседал у кровати. Вышел в горницу в сапогах и соколке. Полотенце через плечо.

— Доброе утро! Чем встревожен гарнизон?

— Чё? — Сухое, в крапинках оспы лицо хозяйки замкнуто.

— Не войну ли японцы начали? — Фёдоров сладко потянулся, изгибаясь коромыслом.

— Какие-такие японцы? — Она смежила маленькие цвета спелой вишни глаза. — Груня вон вся истерзалась. Изверг её Петьча… Неделя нет слуху. Замоталась баба! А вам — япо-о-онцы! У вдовы голос пропал от горя… Япо-онцы тебе! Выродила на свою голову…