На свои круги

Всю дорогу до Арвина, верхом, Эрвин, бледный от боли, старался выполнять совет врача как мог, но получалось плохо, она и сейчас продолжала болеть, уже столько дней в темнице Арвина. А как её беречь, когда в любой момент, словно всё нарочно, так и норовит ударить или задеть именно больное место? Но так всегда, что бы ни болело.

Даже здесь, в камере темницы, то ляжешь неудобно, то заденешь ненароком, то обопрёшься случайно. Эрвин приучал себя к мысли продумывать каждое действие, каждый шаг.

Сколько ещё он пробудет здесь? Зачем он, этот барон, держит его тут? Может быть, он надеется на выкуп или попытается давить на своего отца – бесполезное дело! Барон Элвуд никогда не пойдёт на это, ради Эрвина – никогда. Он не был богатым воспитанником барона, за него не надо было отвечать ни перед кем. Он – безземельный сирота из рыцарей среднего пошиба, таким видел его барон Элвуд, таким он был в его глазах, да и в последнее время он сильно разочаровал своего сеньора.

Но, видно, сын его об этом не знал.

Пожалуй, самого барона и не было ещё дома, иначе, как думалось Эрвину, он бы обязательно посетил его здесь или вызвал к себе. Неужели же он не потешит своё самолюбие?

Оруженосец отца, противник по сражению, да ещё и победитель в турнире в личном поединке... Неужели он не захочет глянуть на Эрвина в стенах темницы? Не захочет разве душу отвести?

Именно поэтому Эрвин и думал, что его ещё нет здесь. Скорее всего, он где-нибудь ещё там, в гуще событий, воюет за интересы своего сеньора, графа Мард. Эрвина с двумя слугами он отправил домой, а сам остался.

Интересно, как там держится Гавардская армия, граф Гаварда – коварный дядюшка Вольф, да и сам барон Элвуд? Вся армия осталась без обоза, пажи и слуги разбежались, кони пропали кто куда. С какими силами ведёт войну дальше барон Элвуд и его граф? Живы ли ребята-оруженосцы, что были там?

Эрвин гадал и мучился, а спросить кого, не знал. В голову лезли всякие вопросы, на которые никто не мог дать ответа. Приходилось просто ждать, ждать, когда вернётся хозяин этих земель, и именно он будет решать судьбу Эрвина.

Что это был за человек, этот барон Орвил Арвинский?

Понятно, что он был старше Эрвина, должно быть, и умнее, хотя, кто его знает. Сталкиваться с ним по жизни приходилось не часто, один раз на турнирном пиру виделись и повздорили, когда задержал его нарочно, чтобы он не бросился догонять баронессу-мачеху, да ещё пару раз видел его там на турнире между поединками, мельком видел в «Пропавшей подкове». Да потом ещё раз на дороге в Берд, когда барон этот наказывал ему беречь баронессу, по-моему, он даже пытался угрожать, говорил, что найдёт и убьёт, если что-нибудь с ней случится.

А что с ней могло случиться? Жива и здорова, сына дальше воспитывает.

Что ещё он мог сказать об этом человеке? Он и не знал-то его толком, ну видел несколько раз, ну и что?

Зато Эрвин хорошо знал, кто его отец, это серьёзный довод, не поспоришь, а ещё этого человека любила баронесса Ания, не могла же она полюбить подонка, в самом деле?

Получается, с одной стороны барон Элвуд со своим непробиваемым характером, а с другой баронесса со своей любовью и ребёнком. Что мог Эрвин ожидать от этого молодого барона? Он – копия своего отца или же нет? Может, он что-то новое, другое? Есть ли в нём человечность и благородство? За что-то же полюбила его баронесса, за что? Будь он копией своего отца, вряд ли она смогла бы влюбиться в него. Но и вряд ли отец и сын будут так разительно отличаться друг от друга.

Да, в эти дни ему было о чём подумать.

Конечно, Арвинская земля отличалась и от Гаварда, и от Дарнта. Пока добирались верхом несколько дней, Эрвин успел оценить эти земли. Это был юг, здесь ещё не было снега, дули ветра и ночи были холодными, но тех холодов и снега с метелью ещё не было. Всему виной, наверное, был горный перевал, что задерживал холод с севера. И здесь, на юге, ещё шёл листопад, а по дороге попали они под холодный дождь, и казалось, что время остановилось и задержалось здесь, в Арвине, на месяц, неменьше.

Как же должно быть здесь хорошо летом! Сколько лесов и рощ, такие полноводные реки! Сколько полей кругом!

Повезло этому барону, он сменил земли Дарнта на эти, тёплые и плодородные, правда, Дарнт для него это Родина, а Арвин – земля его матери и деда. Дарнт славился охотничьими угодьями, поэтому его герб зелёного цвета и на нём олень. Хотя, наверное, и в Арвине охота может быть не менее удачной. И здесь ещё есть свежие яблоки, что очень неплохо. Эрвин улыбнулся, подбрасывая и ловя в воздухе маленькое крепкое яблочко зелёного цвета. Конечно, неплохо.

Сколько ещё он просидел так – в несколько дней не вберёшь, когда вот так же вечером охранник, звонко лязгнув запором, распахнул дверь и вошёл, подсвечивая факелом.

– Поднимайся! Вставай! Давай-давай!

Воткнул чадящий факел в уключину в углу и вышел, не закрывая дверь. Эрвин поднялся с соломенного матраса. Ну что там ещё? Только угрелся, приготовился спать, рука болеть перестала, позволила настроиться на сон.

В камеру вошёл барон, на плечах длинный дорожный плащ, а на ногах – высокие сапоги с блеснувшими в полумраке шпорами. Видать, только с дороги, с седла... И сюда? Ничего себе, чем это Эрвин заслужил такое внимание?

Долго молчал, рассматривая, не начинал разговора, и Эрвин первым заговорил:

– С приездом, что ли?..

Молодой барон усмехнулся, дёрнув подбородком.

– Мы разбили ваши войска, граф отступил к самому Гаварду...

– И?- Эрвин ждал продолжения и спросил.

– Пока заключили перемирие, обменялись заложниками, у графа Мард остались земли по берегу Ислы, остальные земли пришлось вернуть. Граф Гаварда всё оплатил из своей казны...

Последнее услышав, Эрвин скрипнул зубами от досады. Это была его казна и это были его земли. Как мог дядя Вольф так глупо распоряжаться тем, что не его? Какое имеет право?

– Вы проиграли.

– А барон Элвуд? Он жив?

– Да что с ним, со старым, сделается? Конечно, жив! Ещё в детстве, помню, старая цыганка нагадала ему, что в бою его не убьют, что помрёт в своей постели. Он ещё долго будет небо коптить, вот увидишь!

Эрвин молчал. Радоваться ему или огорчаться от таких новостей? Интересно, барон хоть знает, что Эрвин жив? Сообщил ли ему его сын об этом? Зачем он вообще сюда пришёл? Тоже мне, вестник!

– И что теперь?- спросил первым, не скрывая раздражения.- Что вы собираетесь делать со мной?