На тебя, моя душа, век глядел бы не дыша… (сборник)

Июль 80-го Памяти Владимира

…И кому теперь горшеОт вселенской тоски –Лейтенанту из Орши,Хиппарю из Москвы?..Чья страшнее потеря –Знаменитой вдовыИли той, из партера,Что любила вдали?..Чья печаль ощутимей –Тех, с кем близко дружил,Иль того, со щетиной,С кого списывал жизнь?..И на равных в то утроУ таганских воротАкадемик и уркаПредставляли народ.1980

Високосный год

Памяти ушедших товарищей

О, високосный год, проклятый год,–Как мы о нем беспечно забываемИ доверяем жизни хрупкий ходВсе тем же самолетам и трамваям.А между тем, в злосчастный этот годНас изучает пристальная линза,Из тысяч лиц – не тот, не тот, не тот –Отдельные выхватывая лица.И некая верховная рука,В чьей воле все кончины и отсрочки,Раздвинув над толпою облака,Выкрадывает нас поодиночке.А мы бежим, торопимся, снуем –Причин спешить и впрямь довольно много –И вдруг о смерти друга узнаем,Наткнувшись на колонку некролога.И, стоя в переполненном метро,Готовимся увидеть это въяве:Вот он лежит. Лицо его мертво.Вот он в гробу. Вот он в могильной яме.Переменив прописку и родство,Он с ангелами топчет звездный гравий,И все, что нам осталось от него, –Полдюжины случайных фотографий.Случись мы рядом с ним в тот жуткий миг –И смерть бы проиграла в поединке:Она б его взяла за воротник–А мы бы ухватились за ботинки.Но что тут толковать, коль пробил час!Слова отныне мало что решают,И, сказанные десять тысяч раз,Они друзей – увы! – не воскрешают.Ужасный год! Кого теперь винить?Погоду ли с ее дождем и градом?…Жить можно врозь. И даже не звонить.Но в високосный – будь с друзьями рядом.1982

Записка на могилу

Он замолчал. Теперь он ваш, потомки.Как говорится, «дальше – тишина».У века завтра лопнут перепонки –Настолько оглушительна она!..1980

Суета сует

Все куда-то я бегуБестолково и бессрочно,У кого-то я в долгу,У кого – не помню точно.Все труднее я дышу –Но дышу, не умираю.Все к кому-то я спешу,А к кому – и сам не знаю.Ничего, что я один,Ничего, что я напился,Где-то я необходим,Только адрес позабылся.Ничего, что я сопяМчусь по замкнутому кругу –Я придумал для себя,Что спешу к больному другу.Опрокинуться в стогу,Увидать Кассиопею –Вероятно, не смогу,Вероятно, не успею…1982

«В пятнадцать лет, продутый на ветру…»

В пятнадцать лет, продутый на ветруГазетных и товарищеских мнений,Я думал: окажись, что я не гений, –Я в тот же миг от ужаса умру!..Садясь за стол, я чувствовал в себеСвятую безоглядную отвагу,И я марал чернилами бумагу,Как будто побеждал ее в борьбе!Когда судьба пробила тридцать семьИ брезжило бесславных тридцать восемь,Мне чудилось – трагическая осеньМне на чело накладывает сень.Но точно вызов в суд или в собес,К стеклу прижался желтый лист осеннийИ я прочел на бланке: ты не гений! –Коротенькую весточку с небес.Я выглянул в окошко – ну нельзя ж,Чтоб в этот час, чтоб в этот миг уходаНисколько не испортилась погода,Ничуть не перестроился пейзаж!Все было прежним. Лужа на крыльце.Привычный контур мусорного бака.И у забора писала собакаС застенчивой улыбкой на лице.Все так же тупо пятился в окноЗнакомый голубь, важный и жеманный……И жизнь не перестала быть желаннойОт страшного прозренья моего!..1984

«Не о том разговор, к ак ты жил до сих пор…»

Не о том разговор, как ты жил до сих пор,Как ты был на решения скор,Как ты лазал на спор через дачный заборИ препятствий не видел в упор…Да, ты весело жил, да, ты счастливо рос,Сладко елось тебе и спалось,Только жизнь чередует жару и мороз,Только жизнь состоит из полос…И однажды затихнут друзей голоса,Сгинут компасы и полюса,И свинцово проляжет у ног полоса,Испытаний твоих полоса…Для того-то она и нужна, старина,Для того-то она и дана,Чтоб ты знал, какова тебе в жизни ценаС этих пор и на все времена.Ты ее одолей. Не тайком, не тишком,Не в объезд – напрямик и пешком,И не просто пешком, то бишь вялым шажком,А ползком, да еще с вещмешком!..И однажды сквозь тучи блеснут небеса,И в лицо тебе брызнет роса–Это значит, что пройдена та полоса,Ненавистная та полоса…А теперь отдыхай и валяйся в траве,В безмятежное небо смотри…Только этих полос у судьбы в рукаве –Не одна, и не две, и не три…1984

Пенсионеры

Сидят на дачах старенькие ВОХРыИ щурятся на солнце сквозь очки.Послушаешь про них – так прямо волки,А поглядишь – так ангелы почти.Их добрые глаза – как два болотца –Застенчиво мерцают из глазниц,В них нет желанья с кем-нибудь бороться,В них нет мечты кого-нибудь казнить.Они не мстят, не злятся, не стращают,Не обещают взять нас в оборот–Они великодушно нам прощаютВсе камни в их увядший огород.Да, был грешок… Такое было время…И Сталин виноват, чего уж там!..Да, многих жаль… И жаль того еврея,Который оказался Мандельштам…Послушать их – и сам начнешь стыдитьсяЗа слов своих и мыслей прежний сор:Нельзя во всех грехах винить статиста,Коль был еще и главный режиссер.…Но вдруг в глазу, сощуренном нестрого,Слезящемся прозрачной милотой,Сверкнет зрачок, опасный, как острога.Осмысленный. Жестокий. Молодой.И в воздухе пахнет козлом и серой,И загустеет магмою озон,И радуга над речкой станет серой,Как серые шлагбаумы у зон.Собьются в кучу женщины и дети.Завоют псы. Осыплются сады.И жизнь на миг замрет на белом светеОт острого предчувствия беды.По всей Руси – от Лены и до Волги –Прокатятся подземные толчки……Сидят на дачах старенькие ВОХРыИ щурятся на солнце сквозь очки…1987

Анонимщикам

Пошла охота, знать, и на меня –Все чаще анонимки получаю…Я всем вам, братцы, оптом отвечаю,Хотя и знаю ваши имена.Какой опоены вы беленой,Какой нуждой и страстью вы гонимы,Сидящие в засаде анонимы,Стократно рассекреченные мной?..С какой «великой» целью вы в ладу,Когда часами спорите в запале,Попали вы в меня иль не попали,И если да – когда ж я упаду?..Но если даже я и упадуИ расколюсь на ржавые запчасти –То чье я обеспечу этим счастьеИ чью я унесу с собой беду?..Вот снова пуля срезала листвуИ пискнула над ухом, точно зуммер.А я живу. Хвораю, но не умер.Чуть реже улыбаюсь, но живу.Но – чтобы вы утешились вполнеИ от трудов чуток передохнули –Спешу вам доложить, что ваши пули –От первой до вчерашней – все во мне.Не то чтоб вы вложили мало сил,Не то чтоб в ваших пулях мало яда –Нет, в этом смысле все идет как надо,Но есть помеха – мать, жена и сын.Разбуженные вашею пальбой,Они стоят бессонно за плечами, –Три ангела, три страха, три печали,Готовые закрыть меня собой.Я по врагам из пушек не луплю,Не проявляюсь даже в укоризне,Поскольку берегу остаток жизниДля них троих – для тех, кого люблю.И ненависти к вам я не таю –Хоть вы о ней изрядно порадели! –Вы не злодеи, вы – жрецы идеи,Нисколько не похожей на мою.А кто из нас был кролик, кто – питон,Кто жил попыткой веры, кто – тщетою –Все выяснится там, за той чертою,Где все мы, братцы, встретимся потом…1987

Михайловское

Поэты браконьерствуют в Михайловском,Капканы расставляют и силки,Чтоб изловить нехитрой той механикойВитающие в воздухе стихи.Но где ж они, бациллы вдохновенья,Неужто не осталось ничего?Пошарьте-ка в чернильнице у генияДа загляните в шлепанцы его!..Ищите же, спешите же, усердствуйте,Дышите глубже, жители столиц,Затем, чтоб каплю пушкинской эссенцииВ своих разбойных легких растворить!А впрочем, разглядим их в новом качестве,Оставив обличительный трезвон:Ей-богу, в их как будто бы чудачествеЕсть свой – весьма трагический – резон!Всю жизнь они потели от усердия,Хватая друг у друга черпаки,А вот теперь им хочется бессмертия,Щепотку ирреальной чепухи!..Назначенные временно великими,Они в душе измученной таятТоску по сверхтаинственной религии,Религии по имени талант.И хоть они публично почитаемыЗа их, как говорится, трудодни, –Они никем на свете не читаемы,За исключеньем собственной родни.И хоть у них, певцов родной истории,Сияет финский кафель в нужниках, –Им сроду не собрать аудиторииВ родном дворе, не то что в Лужниках.И хоть начальство выдало по смете имОт общих благ изрядную щепоть,–Им вскоре стало ясно, что бессмертиемЗаведует не Суслов, а Господь!..Кто в этом виноват – судьба ли грешница,Начальство ли иль собственный нефарт, –Но им теперь во сне такое грезится–В былое время хлопнул бы инфаркт:Что все они в джинсовом ходят рубище,И каждый весел, тощ и бородат,Что их стихи – отважные до грубости –Печатает один лишь самиздат,Что нет у них призов и благодарностей,Тем более – чинов и орденов,И что они – не мафия бездарностей,А каждый – одарен и одинок!Поэты браконьерствуют в Михайловском–И да простит лесничий им грехи!..А в небесах неслышно усмехаютсяЛетучие и быстрые стихи!..Они свистят над сонными опушками,Далекие от суетной муры,Когда-то окольцованные Пушкиным,Не пойманные нами с той поры!..1988

Кюхельбекер

Ему какой уж месяц нет письма,А он меж тем не ленится и пишет.Что сообщить?.. Здоровьем он не пышет,И это огорчительно весьма.Он занемог и кашлял целый год,Хвала его тобольской дульцинее:Он мог бы захворать еще сильнее,Когда б не своевременный уход.Но что он о себе да о себе,Унылый пимен собственных болезней!Куда важней спросить – да и полезней!–Что слышно у собратьев по судьбе?Как друг наш N.? Прощен ли за стихи?..Он числился у нас в дантонах с детства!..(N. поступил на службу в министерство,Публично осудив свои грехи.)Как буйный R.? Все так же рвется в бой?..О, этого не сломит наказанье!(R. служит губернатором в Казани,Вполне довольный жизнью и собой.)А как там К.? Все ходит под мечом?..Мне помнится, он был на поселенье!..(К. взят на службу в Третье отделеньеПростым филером, то бишь стукачом.)Как вам не позавидовать, друзья,Вы пестуете новую идею.Тиран приговорен. Ужо злодею!Зачеркнуто. Про то писать нельзя.Однако же ему не по себе.В нем тоже, братцы, кровь, а не водица.Он тоже мог бы чем-то пригодиться,Коль скоро речь заходит о борьбе!Таких, как он, в России не мильен,И что же в том, что он немного болен?В капризах тела – точно, он не волен,Но дух его по-прежнему силен.Он пишет им, не чуя между тем,Что век устал болтать на эту тему.Нет добровольцев бить башкой о стену,Чтоб лишний раз проверить крепость стен.Все счастливы, что кончилась гроза!..…А он, забытый всеми, ждет ответа,Тараща в ночь отвыкшие от светаБезумные навыкате глаза…1988

Воспоминание о Пушкине

Песня няньки

Видишь, в небе над трубойСветит месяц голубой?..Экой ты неугомонный,Наказанье мне с тобой!..Я колоду разложу,Посужу да поряжу,Ты поспи, а я покаместНа тебя поворожу…Увезут тебя, птенца,От родимого крыльца!..Слышу оханье кибитки,Слышу всхлипы бубенца…Будут злоба и хулаОмрачать твои дела!..Слышу палки и каменья,Слышу хрупанье стекла…Сорока неполных летТы покинешь белый свет!..Слышу скрип чужих полозьев,Слышу подлый пистолет…Ну и страх от бабьих врак:Где ни кинь – повсюду мрак!..Может, врет дурная карта,Может, будет все не так…Видишь, в небе над трубойДремлет месяц голубой?..Ну-ко спи, а то маманяЗаругает нас с тобой!..

Пущин едет к Пушкину

Как от бешеной погони,Как от лютого врага–Мчатся взмыленные кониПрямо к черту на рога!..Мчатся кони что есть силыВдоль селений и столиц –Нет шлагбаума в России,Чтобы их остановить!..Скоро ветер станет тише,И спадет ночная мгла,И вдали забрезжат крышиДолгожданного села…Выйдет Пушкин, тощ и молод,На скрипучее крыльцо,Опрокинет в синий холодСумасшедшее лицо…Что за гость – почует сердцем,И затеет звонкий гам,И рванет к нему, как сеттер,По нетронутым снегам!..И в глуши далекой ссылкиБеспечально и легкоВдруг засветятся бутылкиПетербургского клико!..Но покамест цель далече,Холод лют и ветер крут,И приблизить время встречиМожет только резвый кнут…Мчатся кони в чистом поле,Мрак и вьюга – все не в счет!..Эй, ямщик, заснул ты, что ли, –Пошевеливайся, черт!..