На Темной Стороне
Шрифт:
– Анекдоты?
– Да. Про тупых юсовцев, в основном.
Вильямсон хмыкнул:
– Да, вы основательно нафаршировали российские структуры своими агентами. Да-да, вы говорили, что их сейчас только ленивых не обворовывает... а ленивые в нашем мире не выживают.
Фред посмотрел по сторонам, сказал с кривой улыбкой:
– Но для протокола, как говорится, но мы знали об их задании. Нам расправиться с наркобаронами не дает сенат, а у русских к власти пришел недавно генерал, который не очень-то считается со своим сенатом. Черт, ему бы президентом в нашей стране стать!..
Вильямсон сказал:
– Но
Фред хмыкнул:
– Надо признаться, мы тоже не ожидали, что они будут прорываться в эту сторону. Другое дело, затеряться в джунглях...
– Сейчас в городе можно затеряться проще, чем в джунглях!
– Да, при условии, что все они... они большая часть владеет испанским.
Фред вспомнил многочисленных Хуанов, которые сдерживали напор войск генерала Франко в Испании, покрутил головой:
– Уверен, что владеют. Надо срочно раздать их портреты на всех авиалиниях. Потому что у меня нехорошее предчувствие...
– Что за предчувствие?
– А если они была заброшены не только затем, чтобы убить наркобарона? Если им что-то надо и здесь? Не в Колумбии, а, в нашей стране?
– Что, в США?
– Да.
– Но это безумие!
– Что, безумие сунуться в нашу страну?
– Да чтоб русский спецназ...
Фред поморщился:
– Арабские террористы взрывают бомбы прямо перед Белым Домом, а они не круче русских. Если мы не перехватим русских по дороге, они могут натворить бед.
Вильямсон пожал плечами:
– А что говорит ваш информатор?
Фред признался с неохотой:
– Это управление, в отличие от КГБ или ГРУ, обладает особой степенью свободы. В том числе и свободы принятия решений. И даже выбора целей.
Вильямсон содрогнулся:
– Страшно представить себе такое учреждение.
Фред кивнул, вид был несчастный:
– Да, хотя подбирают людей только абсолютно честных и с высокой ответственностью. Что, собственно, как хорошо, так и плохо. Для нас. Потому что высокая ответственность перед своей страной... своим народом... может толкнуть на действительно страшные вещи!
Солнце уже поднялось к зениту, когда на горизонте показалась полочка земли, а чуть погодя уже можно было различить небоскребы, что теснились у самой воды. Яхта шла споро, волны стучали о борта. Вода напоминала ту, что сбегает с холмов, где стоят коровники. Серая, с плавающими фекалиями, мусором, нефтяными разводами, она кричала о мощи огромного города, который вырос из крохотной голландской колонии.
Дмитрий опустился в каюту. Полумрак, легкий аромат духов и неспокойной ночи, Клара широко распахнула невинные глаза, все еще подернутые сном:
– Как, уже утро?
– Уже скоро полдень, – ответил он счастливо.
Она попыталась подняться, в изнеможении рухнула обратно:
– Дикарь, что ты со мной сделал?.. Разве же можно заниматься сексом всю ночь?
Он покачал головой:
– Нет,
конечно.– Тогда чего же...
– Клара, – сказал он серьезно, – для меня это был не секс.
Она приподнялась, с неодобрением посмотрела на свои руки, где остались следы от его пальцев. Вывернула шею, стараясь заглянуть на свои ягодицы.
– Секс, – заверила она. – Теперь я верю, что мирные жители за надежной спиной морской пехоты! Или ты не из морпехов?
– Нет, – ответил он.
– Из «дельта»? Или «СВИТ»? Других не знаю, прости.
– Прощаю, – ответил он великодушно. – Всех этих ребят, которых ты перечислила, я на завтрак ем без соли. Мелочь. Но я о другом... Мы с тобой уже трое суток неразрывно. А бывает, что достаточно и одного взгляда...
Она села, обнаженная, все еще с нежной белой кожей, хотя неделю провела в Колумбии, и трое суток в море. Глаза ее стали серьезными:
– Ты о чем?
Он сказал хриплым голосом:
– Клара... Я не знаю, что со мной происходит. Но я уже не могу без тебя.
– Ну. – проговорила она медленно, явно пытаясь как-то разрядить серьезность разговора, – ты и так не слезал с меня трое суток...
Он сглотнул, чувствуя как в груди дрожит мелко-мелко, пытался перевести дыхание, но не мог, в горле остановился тугой ком, не сдвигался, мешая дышать.
– Клара, – выдохнул он с мукой, – я люблю тебя. Я не смогу без тебя. Честное слово, я никогда не думал, что смогу сказать такие слова... что когда-то их скажу! Если слышал их в кино или в театре, то кривился или ржал как конь. Но сейчас я весь – окровавленное сердце. Я люблю тебя, Клара!
Она медленно одевалась, пока он говорил, а когда Дмитрий выдохнул последние слова, провела мягкой ладонью по его небритой щеке:
– Джон... или как тебя зовут...
– Я скажу тебе свое настоящее имя, – пообещал он, – как только ты...
Она мягко улыбнулась, он смотрел остановившимся глазами как ее босые ступни быстро пробежали вверх по ступенькам.
Яхта на автомате приближалась к причалу. Клара перехватила управление, быстро и ловко направила между двух таких же, только поновее, умело пришвартовала. Дмитрий угрюмо смотрел на берег. В душе была горечь, а в сердце жгло, словно туда плеснули ядовитой кислоты.
Не оборачиваясь, она проговорила медленно:
– Спасибо, Джон. Никто и никогда мне не говорил таких слов. Я буду о них вспоминать... иногда. Когда буду засыпать, когда уже нереальность смешивается со сказочными грезами. Я буду видеть тебя, Могучего и Настоящего... Но, прости, у меня добрый и заботливый муж... Я не могу его оставить. К тому же, у него сейчас трудности на работе. Я должна быть рядом...
Он спросил тупо:
– Ты... ты сейчас едешь к нему?
Она чуть повернула голову, он чувствовал как ее ласковый взгляд почти так же ощутимо нежно погладил его по небритой щеке, как только что гладила рукой:
– Я тоже люблю тебя, Джон. Это удивительно! Я даже не знала, что это... Увы, я должна... Я даже не прошу меня понять, у нас слишком разные ценности. Ты, наверное, выходец из Ирландии?
– Почему? – спросил он тупо.
– Ну, они все еще борются за что-то... Любят, страдают... Прости, Джон. Мы уже прибыли. Прошу тебя, уходи. Уходи, не мучай меня!