На темных аллеях (сборник)

Кое-кто из знакомых Галину чуть сумасшедшей не стал считать (после переселения сына к училке), а некоторые, наоборот, одобрили — умная мать.

* * *

Саша с детства знал, что он красивый, с детства привык, что пользуется девичьим вниманием. И позже, когда повзрослел, понял — это дар судьбы, и грех им не воспользоваться.

Он всегда получал от женского пола то, что хотел, извлекая выгоду из своего дара и помимо утех любовных. Ему дарили подарки, ему помогали, его продвигали, ему прощали многое.

Другие пацаны, если и завидовали, то не в открытую — поскольку Саша, пусть и девичий любимчик, но настоящий парень, свой в доску. Саша открыто ставил свои мужские интересы выше. Девчонок даже еще больше заводило, что он такой независимый, свысока смотрит.

Еще тогда Саша понял: чем с женщинами хуже, тем они лучше. Они негодяев больше любят.

Василиса, училка, его взглядом так и сверлила в школе, на уроках. Она не старая еще была и симпатичная. Стройная, волосы темные, короткие, одевалась в платья-сафари, бусы яркие любила. И все смотрела, смотрела, и ноздри раздувала, и улыбалась…

Саша знал, чем все закончится. Пусть смотрит сколько угодно, пусть думает, что у нее власть. Нет, у него власть, он ее хозяином будет.

Так и вышло. Хоть формально Василиса его к себе позвала, порядки в ее доме диктовал он. И это была безумная любовь — с руганью, драками иногда и сладчайшими примирениями.

Василиса любила юношу, точно кошка, и ревновала бешено. Она классной руководительницей их стала даже специально. Всем девчонкам, которые на Сашу заглядывались, двойки ставила.

Тут Саша мог изгоем стать, но нет — он интересы своих друзей решил отстаивать. Быстро взял Василису в оборот, сам стал указывать, что ей делать, кому какие оценки ставить.

На уроках истории царил бардак. Василиса знала — если что Саше не понравится, он уйдет от нее.

Чем хуже он себя вел, тем покорнее она становилась… Покорнее и фанатичней. «Восемнадцать тебе исполнится — поженимся! — твердо заявила она. — Иначе я чего-нибудь придумаю ужасное. Ты не отвертишься у меня!»

И в самом деле, от Василисы можно было чего угодно ожидать — и убить могла, и кислотой серной облить (даром, что она с химичкой дружила), и обвинить в чем-нибудь…

Но Саша хитрей оказался. Обещал Василисе жениться, клялся в любви и верности, а сам быстренько в армию свалил.

Как же Василиса тут бесилась, какие истерики закатывала, чуть в петлю не лезла… Это мать рассказывала, когда к сыну на побывку приезжала. «Ты уж с ней больше не связывайся, сыночка, от таких липучих баб подальше надо держаться!»

После армии Саша учиться в институт не пошел. А зачем время тратить? Тем более что люди с дипломами без работы сидели или вот как мать — в челноки переквалифицировались.

Саша окончил техникум, потом нашел себе прекрасное дело — стиральные машины чинил, подключал. Жизнь в стране как раз начала налаживаться, народ разбогател, стал позволять себе бытовую технику.

Начал Саша работать при конторе одной, откуда заказы шли, потом от себя стал на вызовы ходить. И работа, и приработок. На сложные случаи, когда стены штробить надо было под проводку, трубы резать и тому подобное — с напарником, Сергеем, выезжал.

Стиральные машины-автоматы приобретали люди не бедные. И с мастером, приходившим технику устанавливать, общались в основном женщины. И очень многие западали на Сашу. И, хоть замужние, хоть одинокие — позволяли себе многое, как в анекдоте…

Это была веселая, беззаботная, полная приключений и бурных романов жизнь.

* * *

Галина на сына не нарадовалась — с руками оказался парень, без куска хлеба не останется, и женщины ради него на все готовы. Одна вон шмотками задаривала, заграничными, фирменными (а не тем ширпотребом, который Галина перевозила), другая продуктовыми заказами снабжала, третья — билетами в театр и на прочие культурные мероприятия. В театр, правда, Саша не ходил, билеты матери отдавал — та либо перепродавала их с наценкой, либо дарила «нужным» людям.

Жили мать с сыном очень хорошо. Конечно, не шикарно, как новые русские, но зато спокойно. Вон, на этих бизнесменов то и дело бандюганы или рэкетиры наезжают, лучше уж от греха подальше…

Хотя, конечно, Галина по-прежнему боялась шалав. Вот эти могли Сашеньке жизнь испортить! Так оно и случилось.

Появилась в Сашиной жизни одна, с Урала откуда-то. И умудрилась залететь! Саша, как честный человек, решил жениться. К тому же признался, что влюблен — впервые в жизни.

Как только Галина сына не увещевала, чего только не устраивала, чтобы брак этот расстроить! Не получилось. Женился ее Сашенька, дочка у него родилась. А его ли? Она же шалава, эта его, уральская… (Как уже упоминалось, всех женщин, особо не мудрствуя, Галина делила пополам — на шалав и «приличных».) Если крашеная, курит и сомнительное прошлое — значит, шалава. Сразу видно. Особенно если приезжая и за москвичами охотится. А если еще работа у нее соответствующая, типа продавщицы или официантки — то все, совсем пропащая.

Сашенькина невеста, как назло, собрала в себе самые худшие качества — крашеная, курящая, приезжая официантка.

Весь дом пеленками завешала. Саша памперсы доставал, тогда еще дефицитные, любой матери подмога, но толку-то… Шалава ничего по хозяйству сделать не могла, даже с памперсами на дочке.

А еще шалава после родов вздумала Саше сцены ревности устраивать.

Решили они развестись, Саша с женой-шалавой. Так что же? Шалава вздумала половину жилплощади оттяпать. А фиг ей! Галина подключила все свои связи — и выгнали шалаву ни с чем. Уехала прожженная бабенка на Урал вместе с дочкой своей.

Галина потом в церковь ходила, свечки ставила — спасибо, Господи, что помог от этой дряни без всяких последствий избавиться!

Саша после того уже не дурил, о великой любви не заговаривал. И жили они, мать и сын, прекрасно. Галина, как ушла на пенсию, участок под Москвой купила, дом там строила. А как построила, стала жить — с весны до поздней осени. Компоты варила, варенье делала, овощи солила — все свое, домашнее. И сыну одному в городе хорошо, свободно — целая квартира в его распоряжении.

Никакие кризисы в стране им уже не страшны были.

Саша, с его золотыми руками, всегда при деле, ну, а мать — на земле, которая всегда прокормит.

* * *

Он спиной взгляды женские чувствовал. Со спины они иногда в него влюблялись, даже еще лица не увидев. Саша стройный был, ростом чуть выше среднего. Бедра узкие («попка как орех» — материно выражение), плечи широкие. И форма головы очень правильная, не круглая, и не дынькой, а с соразмерным, аристократическим затылком. (Про аристократический затылок Василиса в свое время поведала.)