На то они и выродки
Шрифт:
Ирония состояла в том, что главный хранитель правосудия был больше чем кто-либо связан с антигосударственными элементами — как террористическим подпольем, так и криминальным. И не ущучишь его, мерзавца, — все это в свое время затевалось с благословения Канцлера «ради блага отечества». И до какой-то степени это верно — с помощью своих провокаторов Умник контролирует подполье, стравливает одни фракции с другими, режиссирует теракты в нужное время и в нужном месте. Сам Волдырь считал подобное рукоделие мелочным и не достойным мужчины занятием, но должен был признать — польза государству от него, несомненно, была. Проблема в том, что Умник, впрочем, как и все прочие представители правящей элиты, давно перестал отличать, где благо государственное, а где его личное. Если ж отличал,
Например, Султан был постоянным клиентом «Душевного покоя». У Дергунчика всегда были к услугам доброволицы из женского корпуса, Умнику вроде бы жены хватало (ну еще бы, с ее-то прошлым), а с кем там вошкался Странник — бес его знает, вроде бы у него секретутка имелась, но страшноватая для этих дел. А Султан предпочитал отдыхать культурно. Потому оздоровительные курсы и находились под плотным вниманием ДОЗа. И прослушка велась, и камеры слежения работали, и сама мадам Барбу отчитывалась перед Петшу. Однако, если верить этим отчетам, Султан туда ездил именно за тем, что обещала реклама. Оздоровляться. Видите ли, наш великий финансист так снимал напряжение. Все эти шарлатанские процедуры — массаж, ну это еще понятно, ежели ты импотент, только оно и остается, ароматерапия, цветосветотерапия, просмотр специально составленных нашими лучшими специалистами (откуда еще такие специалисты берутся) отвлекающих и расслабляющих программ… Ну, не верил Волдырь, чтобы ради этакой фигни стоило сюда таскаться, деньги тратить, и немалые деньги. Кто-то здесь темнил — либо Султан, либо мадам, потому наблюдение с оздоровительных курсов не снималось. Обычно Волдырь оставлял контроль над заведением Петшу, а сегодня поехал проверить сам. Нет, не в «Душевный покой» — проверка насторожит тех, у кого совесть нечиста, а она там нечиста у всех, что у клиентов, что у сотрудниц. Послушать со стороны.
Запись велась из фургончика, установленного в переулке позади «Душевного покоя». Квартал был тихий, за что и ценился арендаторами и посетителями оздоровительных курсов, но дорожные работы периодически все же велись, и наличие фургона от строительной фирмы никого не настораживало.
Волдырь, пыхтя, поднялся внутрь по железной лестнице, Петшу, заперев машину, последовал за дядей — мало ли что.
Дежурили сегодня Кава и один из новичков — вроде его из особистов Легиона перевели. Он и сидел в наушниках, ухмылялся, видно, не привык еще к подобным заданиям. Кава же отрапортовал четко, доложился, кто сейчас из постоянных посетителей в заведении, кто при исполнении, кто из обслуги. Ему-то такие дела были не впервой, и даже прискучили, но всяко лучше было сидеть здесь чем шарахаться в грязи под дождем за вооруженными выродками, поэтому он свою работу исполнял добросовестно.
Волдырь столь же добросовестно слушал то, что происходило в здании оздоровительных курсов, пока Кава переключался с микрофона на микрофон. Видеозапись тоже велась, но просматривать ее в режиме реального времени в фургоне было невозможно. Только слушать. Ничего интересного, впрочем, не было — из кабинетов слышались охи и хихиканье, пара клиентов, напробовавшись коктейлей, орала дуэтом «Я мальчик лихой», вот же не умирающая песня, томно звучала расслабляющая музычка.
— Объект где? — спросил Волдырь, сняв наушники.
— А вот же. — Кава постучал пальцем по наушнику, откуда лились заунывные мотивы. — У него сейчас это… релаксационные процедуры. — Напарник его заржал, видимо, полагая, что Кава ляпнул что-то уж очень неприличное, а тот невозмутимо продолжал: — Сидит в комнатке особой, а ему там музыку играют, подсветку делают и кинцо на экране показывают. И ладно бы порнуху, как порядочному,
нет же, бредятину несусветную, психоделика называется, у нас записи есть.— Ладно, давай дальше…
Они продолжили ревизовать помещения. Внимание Волдыря привлекли два переговаривающихся женских голоса. Один явно принадлежал мадам Барбу, другой был откровенно неприятен и никак не вязался с заведением такого толка. Беседовали дамочки, впрочем, вполне мирно.
— Это еще кто?
— Это баба из Специальной студии, забыл, как звать, но у нас в отчете есть, с хозяйкой чаи гоняет…
— При чем здесь Специальная студия?
— А они как раз эту психоделику сюда и поставляют — дела психов, из названия же ясно.
Вот уж верно, что одно шарлатанское заведение, что другое… И точно где-то он недавно в отчетах про Специальную студию читал, только вот в каких…
— И как ты можешь эту гадость пить, — произнес тот, неприятный голос. — Зеленый чай, да еще с молоком, вот уж тошнотно…
— Ничего ты не понимаешь, — отвечал мяукающий голос мадам Барбу. — Это исключительно, исключииительно полезно для здоровья. Для фигуры, для кожи и вообще… ну да где тебе, ты ж у нас умнаяяяя…
— Да, умная, потому и работаю не в борделе, как некоторые, а в научной организации.
— Ну уж и научная. Пишете всякую мозгожорку на потребу быдла.
— Знали бы твои клиенты, что ты их быдлом кличешь, а психоделику — мозгожоркой.
— Ну и что? С чего ты передо мной нос дерешь? Я вот управляю курсами, а чего ты достигла в своей Спецстудии?
Волдырь уже готов был приказать Каве переключить это бабское препирательство, как вдруг остановился. Он вспомнил, где ему попадалось упоминание о Специальной студии. В отчетах о контактах ДСИ. А следовательно, Странника.
— И вообще, — продолжала особа с неприятным голосом, — просто профессор Калу опередил свое время. Поэтому студию и используют по большей части в развлекательных целях. И между прочим, эффективно используют. Просмотр наших материалов действительно вызывает эффект релаксации. Массовый! Это необходимо трудовому населению, чтобы восстановить силы и работать с наибольшей отдачей.
— А что, — удивленно спросил бывший особист, — правда, что ли, «Волшебное путешествие» для этого задумано?
Волдырь махнул рукой — заткнись, мол.
— Ну, расслабляет, — согласилась мадам. — Иначе бы я ваши записи не заказывала. А только все едино — работаете на потребу. Хоть борделя, как ты изволишь выражаться, хоть телевизионщиков, которые еще хуже моих девочек. А они ваши контору крышуют. Во всех смыслах.
— Мы занимаемся серьезными научными исследованиями. А для этого необходимы средства. Телецентр нас финансирует, что в этом плохого? Кстати, нашими исследованиями интересуются серьезные люди, ты даже не представляешь какие!
Волдырь слушал со всем вниманием. Ну давай же, дура, раскалывайся…
— Только, — продолжала околонаучная дама еще более мрачным тоном, — там такие же сволочи, как везде. Они у нас не только записи запрашивают, они уже и объекты отбирают! Такой был интересный материал, а они его себе. Шеф пытался возражать, да куда там…
— Ты же всегда его последними словами поливаешь, шефа своего. Будто бы он все твои заслуги присваивает…
— И присваивает! Что он вообще смыслит, этот Мегу? А я, я еще при профессоре Калу работать начинала! А этот только на моих разработках и выезжает! А как намекнешь, что пора бы и оклад увеличить и ученое звание дать, так сразу щеки надувает. Мол, не женское это дело — научная карьера, а деньги в семью должен мужчина приносить… ненавижу!
Ну вот, массаракш, заиграла вечная музыка. Все бабы дуры, все мужики козлы. А чего ты хотела, с таким-то голосом? Да и рожа небось соответственная.
Мадам Барбу, похоже, разделяла мнение Брони и секиры нации.
— Ну так и нечего нос передо мной драть со своим интеллектуальным трудом. Я хоть и в борделе, но здесь хозяйка и этими большими людьми верчу, как хочу. А ты до старости лет просидишь в лаборантках с грошовым окладом. Если б хоть следила за собой, я б тебе подыскала пожилого вдовца. А мозги твои, дорогая моя, никому ни к какому бесу не сдались.