На том краю радуги

— Знаю я ваши хитрости, мистер Гэсуэй. Вы хотите разболеться и не пойти завтра на день рождения мистера Деверика... И как это вам не совестно? Вы ведь уже пообещали своей бабушке.

— Господи, мисс Бифер... — Майк снял шарф с подлокотника дивана и нацепил его на шею. — Если бы я умел так хорошо продумывать мелочи, то жил бы совсем иначе. Просто мне мешает этот шарф.

— Чем это он вам мешает, хотела бы я знать?

— Он меня душит.

— Это кашель вас душит, а не шарф, — фыркнула мисс Бифер и повернулась к Сим. — Вы бы слышали мисс Бакстер, как он заходился сегодняшней ночью. Я уже было подумала звонить доктору.

— У доктора и без меня хватает дел, — недовольно покосился Майк на домработницу. — А у меня хватает проблем и без кашля.

— Ты же не умрешь, если один день поносишь шарф, — вмешалась Сим. — Не будь эгоистом, Майк, сделай приятное мисс Бифер.

Ронда Бифер посмотрела на Сим с благодарностью — наконец-то у нее появилась поддержка.

— А вдруг мисс Бифер будет приятно, если я натяну на себя шубу, шапку и сапоги и сяду рядом с камином? — хмыкнул Майк. — Ты тоже назовешь меня эгоистом, когда я откажусь?

— Да хватит вам спорить, мистер Гэсуэй, — хитро покосилась на него домработница. — Шарф-то все равно уже на вас. Ешьте лучше пирожки, пока горячие. А я пойду и заварю вам лечебный сбор.

— Значит, ты на ее стороне? — сердито покосился Майк на Сим, когда Ронда Бифер отправилась заваривать сбор. — Хочешь залечить меня до смерти?

— Нет, я всего лишь хочу снова затащить тебя в дом мисс Попугай, — улыбнулась Сим. — Не поверишь, мне удалось найти ключ от той двери.

— Что? Хочешь сказать, ты снова туда ходила? Одна?

— Нет, не ходила. Оказалось, ключ был у меня все это время. Только я не знала, что это он. Помнишь, я рассказывала тебе, что детектив Петерсон передал мне ключ от квартиры Суэн? — Майк кивнул. — Так вот, в тех вещах, которые остались в ее квартире, тоже был ключ. Только не от квартиры — это определенно другой ключ.

— Думаешь, он от той двери?

— Я почти уверена. Хочу снова пойти в дом мисс Попугай и проверить это.

— Давай подождем. Я хочу пойти с тобой, но ты же слышала мисс Бифер. До завтра эта бестия не выпустит меня из дома. Сходим туда после дня рождения Джаспера. Пожалуйста, Сим...

Он так редко говорил «пожалуйста» и смотрел на нее сейчас таким жалостливым взглядом, что Сим растаяла, как снежок, зажатый в детской ладошке. Его просьба прозвучала так трогательно и нежно. А его взгляд, этот взгляд темных и теплых глаз показался ей таким ласковым и одновременно печальным. Разве можно было ответить «нет» этому взгляду? Сим улыбнулась, почувствовав, как внутри нее шевелится мягкий пушистый комок нежности. Сейчас ей захотелось дотронуться до Майка, скользнуть рукой по его щеке, прижаться губами к его губам, провести ладонью по его шее, замотанной теплым шарфом.

И самое удивительное, Сим ничуть не стеснялась своих мыслей, как это было раньше. Как будто этот мужчина, которого она знала совсем недолго, уже принадлежал ей... Нет, не принадлежал. Был любим ею, а она была любима им.

— Симона Бакстер, в какие дали вы отправились? — насмешливо поинтересовался у нее Майк, но Сим почувствовала, что за этой насмешкой прячется тревога. — Вернитесь на эту планету, иначе я никогда не расскажу вам, что вычитал в дневнике... Ну так что, твой ключ подождет?

— Подождет, — кивнула Сим, пытаясь понять, чем вызвана тревога, сквозившая в его деланно ироничном тоне.

— Скажи, а кроме ключа в квартире Суэн что-нибудь уцелело?

Сим неопределенно мотнула головой.

— И да, и нет. Все вещи сгорели. Остался ее ноутбук и фотоаппарат, но оба они в таком состоянии, что в ремонтной мастерской, куда я их отнесла, мне сразу отказали в помощи. Предложили, правда, съездить в Холд Хилл — говорят, там куда больше специалистов, занимающихся подобной техникой. Мобильный телефон обгорел, развалился, да и сим-карта сильно пострадала — никакой информации из нее уже не вытащить. Еще от Суэн осталась большая брошь, похожая на звезду. Такое странное громоздкое украшение...

— Брошь? — удивленно покосился на нее Майк. — Надо же, я ни разу не видел, чтобы Суэн носила броши. Она вообще не очень-то жаловала украшения — наверное, потому что и без того была красивой женщиной.

— Да, брошь, — кивнула Сим. — Наверное, чей-то подарок... Теперь уже неважно чей, — погрустнев, добавила она. То восхищение, с которым Майк говорил о ее сестре, снова пробудили в Сим уже уснувшие подозрения. Она почувствовала болезненный укол ревности, хотя всегда искренне восхищалась своей сестрой. — Майк...

— Да, Симона Бакстер...

— Скажи, ты был влюблен в мою сестру?

Он улыбнулся, да так, что Сим почувствовала себя полной дурой.

— Откуда в твоей голове такие бредовые фантазии?

— Ну, ты всегда так говоришь о ней, что я... — Она окончательно смутилась. — Извини, наверное не стоило спрашивать.

— Не извиняйся, я отвечу. Да, Суэн мне нравилась. Я всегда любил ярких, фантастических женщин, а она была именно такой. Но чего-то большего, тем более влюбленности, у меня никогда не было. Мне интересно было с ней говорить, а от созерцания ее красоты я получал исключительно эстетическое удовольствие. Но даже если бы я ею и увлекся, — добавил Майк, внимательно глядя на Сим, — то никогда бы не позволил себе влюбиться по-настоящему. Я уже давно закрыл дверь в свою жизнь, и у меня нет желания ни открывать ее самому, ни впускать туда кого бы то ни было.

— Но почему? — вырвалось у Сим, и Майк не мог не заметить, как ее серые глаза снова заволоклись густыми облаками. Еще секунду назад он хотел сделать ей больно, а теперь, глядя на ее изменившееся лицо, и сам испытывал боль.

— Видишь ли, Сим, — начал Майк, особенно остро почувствовав, как обжигает пятки та бритва, по лезвию которой они с Сим решили прогуляться, — я не всегда был прикован к этому креслу. Когда-то меня окружали красивые женщины. У меня были друзья, были большие возможности, была жизнь. Когда-то я был очень общительным человеком, хоть тебе в это сейчас и не верится. Но пять лет назад все закончилось. Я переходил дорогу, а из-за угла дома вылетел автомобиль, который превратил меня в то, что я собой сейчас представляю. Врачи развели руками и сказали, что я уже никогда не смогу ходить. Честно говоря, я пытался, но мои потуги были жалкими и бессмысленными. Полиция, надо сказать, не очень-то жаждала помочь инвалиду, поэтому меня просто отшили, сказав, что никто из свидетелей происшествия так толком и не смог описать автомобиль... Вначале меня бросила любовница, Вайолетт, потом от меня ушла Элен, моя жена... О, прошу, не смотри на меня с таким осуждением — это все было в другой жизни... Элен делала вид, что не догадывалась о существовании Вайолетт, пока я ходил на своих двоих, а когда я лишился ног, нашла себе нового мужа, умудрившись свалить все на то, что я был ей неверен... Все это, конечно, было полной ерундой. Я неплохо знал Элен и видел, как ей со мной тяжело. Какое-то время она терпела, но ты ведь и сама догадываешься, что жить с калекой не так-то просто... Поначалу я мучился, злился на Элен, а потом подумал, что едва ли кто-то поступил бы на ее месте иначе. Она была молода, красива, в ней было много страсти. Разве я, безногий, мог ей дать то, чего она хотела? Вот тогда, смирившись с ее уходом, я решил закрыть дверь в свою жизнь и переехать в Фейнстаун. Продал дом и вложился в строительство нового, заточенного под мое изменившееся тело. Мне повезло, за два месяца до отъезда я познакомился с Рондой Бифер. Она как раз потеряла место... из-за своего невыносимого характера, — улыбнувшись, добавил Майк, — а мне нужна была помощница, рядом с которой я не чувствовал бы себя никчемным больным парнем, которого можно только пожалеть. Мы переехали в Фейнстаун вместе. Бабушка Клэр — она обожала своего племянника, то есть моего отца, а в детстве я ездил к отцу довольно часто — предложила пожить у нее, но я отказался, решив, что устану от ее заботы раньше, чем она устанет от моей мрачной физиономии. Конечно, я немного ее обидел, но Клэр Деверик женщина отходчивая. Она немедленно занялась моим устройством и поселила меня в «Райской птице» — они с Аделаидой Смачтон знакомы уже давно... Больше рассказывать, пожалуй, не о чем, — грустно улыбнулся Майк. — Когда-то я был известным фотографом, но после аварии и моего переезда интерес к моим работам упал. Я до сих пор делаю снимки, и мне даже платят за них, но, увы, в этих фотографиях так мало души...

Сим молчала, но по серебряным искрам, то и дело вспыхивавшим в ее глазах, было видно: ей есть, что сказать. Она как будто набиралась решимости, чтобы признаться в чем-то Майку. На мгновение ему стало страшно, что его рассказ ничего не объяснил ей — напротив, побудил к признанию, которое он меньше всего хотел сейчас услышать.

Но Майк ошибся. Сим заговорила вовсе не о том, что он, самовлюбленный идиот, осмелился предположить.

— Услышав все это, я, наверное, должна была тяжело вздохнуть и сказать, что ты совершенно прав. Что у тебя не было никаких шансов стать счастливым, что ты уже никогда не сможешь наслаждаться жизнью, что ты поступил очень мудро, закрыв, как ты выразился, дверь в свою жизнь раз и навсегда... — Симона внимательно посмотрела на него, и Майк отвел глаза, подумав, что теперь он бы с величайшей радостью услышал признание, которое так его пугало еще минуту назад. — Так вот, я ничего этого не скажу. Да, то, что случилось с тобой, ужасно. Да, мне трудно представить себе, что ты чувствуешь. Но знаешь что, Майк Гэсуэй, если бы ты не был так уверен в том, что ты был, то твоя жизнь не стала бы такой безрадостной.