На той стороне

— Вернулась! Вы слышите? Ура!

Аня прошла из передней в коридор и тут на нее налетела счастливая Аська.

— Аня! Ура! Ты вернулась! — Схватила ее розоволосая девушка и начала обнимать. — Все уже отчаялись. Мы думали, все пропало. Ежеминутно нишу проверяли. Где же ты была?

— Асенька, душа моя, ты замучила ее вопросами. Отпусти и тогда она все расскажет. — Подал голос Порфирий Георгиевич. Он, а вместе с ним и Иван, стоял чуть поодаль и улыбался радостно. — Ну, здравствуйте, Аннушка!

— Я все расскажу, дай только разуться. Здравствуйте! — Не смогла сдержать улыбки Аня. Скинула свои ботинки из кожи тонкой выделки, сняла намокший салоп и пошла в сторону кухни.

Асе не терпелось услышать рассказ, но Аня начала с главного. Первым делом она поведала, где спрятано письмо. Все ахнули, что ожидали клада совсем в другом месте. Порфирий Георгиевич, хлопнув себя по лбу, согласился, что камин был не лучшей идеей для хранения.

— Старый я пень! — Сокрушался он. — Как я мог так просчитаться с каминной нишей? И как хорошо, душа моя, что вы догадались перепрятать шкатулку. Но подождите, расскажите, как вам удалось ее вернуть обратно.

И Аня рассказала все по порядку. Как проходила собеседование, как пришлось представиться племянницей концертмейстера, как ее пытались ограбить прямо на улице, как убегала от полиции и ушибла ногу. Они сидели на кухне и Аня, прямо в своем костюме из прошлого пила травяной чай из большой кружки. И рассказывала, рассказывала. Умолчала она лишь о ночном столкновении с Николаем в кабинете. Слишком это волновало ее кровь, слишком было личное.

Ася периодически хваталась за сердце от рассказа, задавала кучу вопросов, вставала и садилась, выдавая свое волнение.

— Представляете, что со мной сделалось, когда Дарья внесла шкатулку в столовую? — Спросила Аня и сама же себе ответила. — Я думала, что провалила всю миссию, но потом поняла, что все к лучшему. Если бы я ушла, а трубочист нашел спрятанное в тот же день, мы бы никогда не узнали, куда она делась.

— Да! Это верно! — Задумчиво произнес Порфирий Георгиевич. — Аннушка, вы говорите, что с Николаем был другой офицер. Как думаете, он мог о чем-либо догадаться?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Но он довольно надоедлив.

Она вдруг почувствовала усталость. А еще стало грустно: рассказывая все, что с ней приключилось, как будто говорила о своем сне, например, или о фантастическом фильме. Так это было далеко от реальности, которая ее сейчас окружала — обветшалого особняка, пережившего революцию, блокаду, коммуналку, всей этой современно мебели и утвари. Она слишком хорошо помнила, как прекрасен был дом сто лет назад и как уютно в нем жилось. Какое счастье, что ей довелось прикоснуться к той эпохе!

— Пожалуй, пора переодеваться. — Заметила Аня. Сейчас она снимет наряд, расплетет волосы, завяжет их в тугой хвост, облачится в джинсы и футболку. Закинет свой рюкзак на плечо и отправится дальше, жить своей жизнью менеджера по продажам одной московской конторы и страстного любителя истории, особенно периода правления императора Александра Третьего.

— Да-да, я тебе помогу. — Согласилась Ася. — Но сначала посмотрим, на месте ли письмо.

Все отправились в кабинет. Иван принес какой-то инструмент, осторожно вынул кусок паркета и заглянул в щель, подсвечивая темноту и вековую пыль фонариком.

— Есть! Тут он. — С облегчением сказал детина. Нагнулся, пошарил рукой под полом и достал постаревший деревянный кофр.

Аня поразилась изменениям, которые с ним произошли. Всего лишь два часа назад она спрятала новенький карандашный коробочек, а сейчас он пыльный, дерево ссохлось, металлические петельки на нем поржавели.

Иван подал коробку Порфирию Георгиевичу и тот осторожно взял ее в руки, словно хрустальную вазу.

— Завтра пойду в комиссию. Сам отнесу. А то они половину дома разрушат, пока отыщут письмо. — Решил концертмейстер. — Пусть изучают.

С чувством выполненного долга и легкой грустью Аня отправилась в «свою» комнату переодеваться. Она поняла, что в прошлом это была комната кухарки и Глаши. Поэтому лепнина на потолке простенькая, а окна во двор. Да и находилась она прямо рядом с кухней.

— Мне бы в душ и переодеться. Поможешь расстегнуть пуговицы? — Попросила Аня розоволосую Асю.

— Конечно. Тут же Глаши нет. — По-доброму подколола ее девушка.

Аня стояла смирно, а Ася со спины воевала с атласными застежками кружевной блузки. Стягивая расстегнутую кофту, Аня зацепила рукой кожу у шеи и вдруг с ужасом обнаружила, что крестика на ней нет. Маленького серебряного крестика, который был для нее самой ценной вещью, который подарил ей папка. Охватила паника и ощущение катастрофы. Где же крестик? Когда она могла его потерять? Аню вдруг осенило, что это могло произойти только в одном месте и при одних обстоятельствах — когда она ночью с помощью чернильницы отвоевывала свое право покинуть кабинет.

Глава 36. Мирись, мирись… и задумчивый Гнездилов

1912 г. Р. Х., Санкт-Петербург, Российская Империя.

Николай сидел в своём кабинете в общей канцелярии при сыскном отделении полиции, скинув форменный мундир и оставшись в одном жилете поверх рубахи. Перед ним была кипа документов, которые необходимо было привести в соответствие с картотекой. Документов поднакопилось, но Николай никак не мог собрать мысли воедино, чтобы заняться делами. Все его думы были посвящены одной персоне — Анне Алексеевне Тереповой. Николай вертел в руках ночную находку — маленький изящный серебряный крестик на тоненькой цепочке, которая каким-то чудесным образом расстегнулась и упала на кушетку в кабинете. Цепочка была не порвана, видимо, просто ослабла застёжка. Эта застёжка и смущала Николая. Никогда ранее не видел он такого замочка. На обороте крестика Николай разглядел оттиск фамильного герба Тереповых, что было и неудивительно. Но вот застежка…

Постучавшись лишь для проформы, в кабинет заглянул Гнездилов, оторвав Ильинского от раздумий.

— Николай Павлович, сударь, приветствую. Чем занят? — Гнездилов прошёл в кабинет и встал напротив стола.

— Да так, картотеку формирую, — отозвался Николя и спрятал крестик в карман жилета. — Филеры сведения предоставили, по ней надобно новые лица добавить в реестр.

— Похвальное занятие, Николай Павлович. — Кивнул сыщик и спросил. — Филиппов не появлялся?

— Никак нет, Александр Сергеевич. — Отчего-то с раздражением то ли на Гнездилова, то ли на всю эту службу, сказал граф.

— Что это вы не в духе, подполковник? — Усмехнулся Гнездилов. — Что за чёрная кошка перебежала вам дорогу, ваше благородие?

Эх, подумал Николя, скажешь ему разве, что имя у этой дикой кошки вполне себе человеческое.

— Настроения нет. — Обтекаемо пояснил граф и уткнулся в формуляры.

— Постойте-ка, Николай Палыч, а что с вашим лицом? — Пригляделся сыщик, рассматривая губу Николая.

И этот туда же, разозлился граф. С утра каждый в его отделении не преминул спросить о том.