На войне и в тылу — по-фронтовому

— Возвращая карточку, — продолжает Мария Егоровна, — Липатов прищурил в улыбке глаза и сказал: «Вот видишь, воробышек, как иногда полезно бывает нарушить инструкцию». «Воробышки» — это был наш позывной в Новом Буге. Действительно, воробышки: рация и комплект запасных блоков питания к ней весили больше, чем каждая из нас. Но, представляю, как бы всыпал нам майор, увидав эту фотографию тогда, в сорок четвертом…

Ждать следующего задания долго не пришлось. Красная Армия наступала, ей нужны были сведения о противнике.

25 дней Мария и Анна находились в лесу, контролируя движение отступающих гитлеровских войск по одной из главных магистралей из Кишинева в Румынию. Почти месяц без горячей пищи, без костра. Постоянная опасность быть обнаруженными. И работа, работа. Огонь нашей авиации приходилось вызывать буквально на себя. Особенно запомнился последний, самый сильный налет штурмовиков на шоссе. Девчата думали, что сойдут с ума от близких разрывов, ржания лошадей на дороге, вида шарахающихся буквально в двух шагах от них румынских и немецких солдат…

А утром по изуродованному шоссе шли колонны наших войск. Разведчицы выбрались на обочину. Вымотанные, но счастливые безмерно, что наконец дождались своих. В гражданском платье, они вызывали подозрение. Лишь только когда один из бойцов, рассмотрев армейского образца сумки, где были уложены радиостанция и блоки питания, стал объяснять товарищам: «Это ж рация. Я сам с такой недавно бегал», — солдаты бросились к девчатам, окружили, стали наперебой спрашивать: откуда, куда теперь. А те только плакали, да и что могли ответить, кроме положенного: «Отправьте нас в разведотдел». И ни слова больше, хотя так хотелось рассказать своим все, поделиться, узнать о том, как идет наступление…

Закончить рассказ о фронтовой судьбе Марии мне хочется строчками из книги Маршала Советского Союза С. С. Бирюзова: «Наш фронт славился своими разведчиками, действовавшими нередко в тылу врага. Среди них были женщины. Мне до сих пор помнятся некоторые из этих бесстрашных патриоток — Мария Фортус, Лина Абрамсон, Мария Коренная…» Скупые строчки, но подвиг ведь и не требует возвышенных слов.

Дороги фронтовые

После войны Мария Егоровна Панова с мужем Александром Павловичем приехали жить в Челябинск. Она вернулась к довоенной своей профессии медика и работала старшей хирургической сестрой. К боевой награде прибавилась другая — орден «Знак Почета» — за самый гуманный труд на земле — труд человека, исцеляющего боль других.

Вернулась к мирной профессии швеи и Полина Николаевна Порядина. Несколько лет назад коллектив Челябинской швейной фабрики, куда она пришла трудиться девчонкой еще до войны, поздравил ее с награждением орденом Октябрьской Революции.

…Военная судьба Полины — судьба фронтового водителя. А начиналась она, как и у многих наших сверстниц, с работы в тыловом госпитале. С первых дней войны Поля, было ей тогда всего шестнадцать, пошла в сандружину. После фабрики — уход за ранеными. В той самой школе № 41, где она совсем недавно училась, решала задачки, писала диктанты, спорила на диспутах, в классах на железных койках лежали раненые. «Легкие» и «тяжелые», старые и молодые. Работа была трудной. Но не поэтому девчата бегали в военкомат, а потом, получив очередной отказ, ревели где-нибудь обнявшись. Они рвались на фронт, чтобы самим бить фашистов, чтобы встать рядом вот с этими солдатами, которые, едва залечив раны, снова уходили в бой.

Лишь в 1943 году Полину, наконец, зачислили на курсы шоферов. Потом обучение военной науке. Затем, получив прямо с завода автомобиль ЗИС-5, — в действующую армию.

О фронтовых водителях обычно пишут и говорят немного. Они не ходили в разведку, не бились врукопашную, не штурмовали оборону противника. Но сколько боевого снаряжения, боеприпасов доставили они на передовую, сколько раненых вывезли из-под огня. Сколько погибло их под бомбардировками, на заминированных дорогах.

Водители-мужчины. А каково пришлось восемнадцатилетним девчатам? Это была работа, тяжелая фронтовая работа. На переднем крае машины всегда ждали с нетерпением. Любой груз был желанным: цинки с патронами, сухари, консервы. С разгрузкой никогда не было проблем: на это требовались буквально минуты. В обратную дорогу редко приходилось ехать порожняком: в кузов набивались раненые.

— Брать их иногда запрещалось, — вспоминает Полина Николаевна. — Ведь медсанбаты, госпитали располагались от переднего края дальше в глубину, чем склады боеприпасов. Значит, если доставишь до места раненых — выйдет задержка с подвозом снарядов. Выкручивались как могли. И успевали везде.

Боевым крещением для Полины Порядиной стали бои за освобождение Белоруссии, переправа через Днепр в районе Орши.

После — бои за Шклов, за каждый переулок, дом, каждое окно. Дороги простреливались плотным огнем. Автороты теряли людей, машины. Но Полине везло. Только под Минском ее машина попала под разрыв авиабомбы. Тяжелая контузия. Радовалась, что в кузове не было раненых…

На запад, на запад! Наши части развивали наступление. Обозы, снабжение едва поспевали за ними.

— Военные дороги — никогда их не забуду, — рассказывает Полина Николаевна. — Пройдет танк по кустарнику, мелколесью, а то и по болотным кочкам — вот и дорога. До сих пор не понимаю, как ночью, без света умудрялись по ним ездить. Знаете, о чем я мечтала, думая о нашей победе? Мечтала поесть, наконец, досыта и хорошо отоспаться. Ели урывками, всухомятку, во время боев не спали совсем. А затишья между боями, когда начиналось большое наступление, почти не бывало. Нас часто перебрасывали на самые напряженные участки фронта.

Остервенелые фашисты, отступая, оставляли после себя пепелища. Наши войска освобождали населенные пункты, которые были только на картах. Хатынь, сотни, тысячи белорусских деревень, превращенных в пепелища. Болью и ненавистью наполнялись сердца советских солдат.

В Шклове Полину еще с несколькими девчатами определили на постой к дяде Степану, одному из подпольщиков в период оккупации. Степан (фамилию его Полина Николаевна, к сожалению, не помнит) работал на мельнице: этой мукой подпольщики снабжали партизан.

…А на освобожденной территории, в лесах были враги: оказавшиеся в окружении гитлеровцы, бывшие полицаи, бандеровцы. Они нападали на советских военнослужащих, обстреливали автомашины, минировали дороги.

— Леса прочесывали, но «кукушки», как мы называли немецких снайперов, умели прятаться, — вспоминает Полина Николаевна. — Приедешь в роту — и считаешь пробоины в бортах, в кабине «студебеккера»…

Полине Порядиной не довелось дойти до Берлина. Из освобожденной Польши их часть отправили в тыл. До конца войны она была занята на перевозке обезвреженных снарядов и мин. Этих фашистских «подарков» боялась, пожалуй, больше, чем бомбежки на днепровской переправе. Особенно после того, как при разминировании в Курске погибли ее боевые подруги водители Нина Крутова и Нина Масленникова…