На языке мертвых
Шрифт:
Лицо отца стало белым как мел.
— Уведите отсюда эту тварь, — сказал он, глядя на Минти. — И если она всплывет, убейте ее как можно быстрее!
Толпа набросилась на девушку и стащила ее с крыльца. Они рвали ей волосы, раздирали кожу и лицо. Минти упала. Ее юбка задралась на голову. Она яростно отбивалась ногами от жестоких скорченных рук.
— Это не я! Не я! Мне больно! А-а-а-а!
Долгий крик разрезал воздух, как клинок. Кто-то выкрутил ей ногу, и кость хрустнула в лодыжке. Тело втаптывали в грязь, словно давили змею.
Потом они связали Минти по рукам и ногам, согнув избитое тело в дугу. Кровь из ран пачкала одежду мужчин, которые тащили ее к пруду.
— Нет! Нет! — кричала она. — О Боже! Вы ошиблись! Джиннот, скажи им, что это не я!
Удар в лицо оборвал ее мольбу. Захлебываясь кровью, она сплюнула несколько зубов. Ее раскачали и швырнули в воду. Послышался громкий всплеск. Капли зеленоватой жижи забрызгали любопытные лица. Все ждали, что Минти всплывет. Люди спорили и кричали. Одни хотели сжечь ее, другие — повесить.
А она утонула. Пруд обмельчал, однако тина и цепкие водоросли затянули ее под грязно-зеленую воду. Толпа притихла. Глаза людей зачарованно смотрели на покачивающийся ковер из тины и гниющих растений. Лишь через две или три минуты они поняли, что произошла ошибка. Тело достали, и порванный рот девушки попытались освободить от черного ила, Но к тому времени было уже слишком поздно.
Кто же такие ведьмы? И что, если она тоже обладает этой силой? Идея расползлась по ее уму, как чернильное пятно, и все мысли Джиннот окрасились черным ядом. Картины того страшного дня преследовали девочку каждую ночь. Даже в запахе цветов она чувствовала теперь ту удушливую вонь от тины и застоявшейся воды. Но ей хотелось знать, на что похожа эта странная сила, которая таила в себе столько опасностей и отличала ведьм от других людей.
Девочка спрашивала об этом Беатрис, но та не говорила ничего конкретного. Став замужней женщиной, она округлилась и утратила часть своей красоты. Беатрис ждала ребенка и охотно проводила вечера с Джиннот, беседуя с ней, как женщина с женщиной.
— Я очень жалею Минти, — говорила девочка. — Она никогда не делала мне вреда. И если бы тогда я не сказала им…
— А ты уверена, Джиннот? Ты уверена? Вспомни пчел и тот случай в дверях коровника. Что ты на это скажешь?
— Я… Я не знаю.
— Тогда слушай меня! Она была ведьма, и в этом нет никакого сомнения.
— Но она никому не желала зла!
— Ведьмы не могут противиться своей силе. Она накатывает на них и заставляет творить зло. Если женщина становится ведьмой, она перестает быть человеком. Мне тоже жаль Минти, но ты же знаешь, что говорит Библия: «Ворожеи не оставляй в живых [9] ».
Джиннот не раз вспоминала Минти — тихую, милую и всегда чем-то занятую девушку. Она представляла, как Минти отбивалась от темной силы и не хотела впускать зло в свое тело. На фоне этих картин ее собственные припадки и рвота казались ничтожными событиями, и Джиннот плакала, прощая бедную пропавшую душу.
9
Исх. 22:18.
— А как эти женщины узнают, что они ведьмы?
— О Господи! Какие странные вопросы ты задаешь, Джиннот! Наверное, сила приходит к ним, и они чувствуют, что стали другими.
Так вот значит как! Они сами узнают об этом. Ее маленький ум наполнился сомнениями и беспокойством. Джиннот злилась на Беатрис. Ей не надо было верить этим лживым словам. Но если странное поведение Джиннот объясняется темной силой, то она тоже ведьма — маленькая глупенькая ведьма. О, Святая Заступница, неужели это
правда?«Нет, нет, — успокаивала себя Джиннот. — Девочки не могут быть ведьмами!»
Но она сама не верила в это оправдание. Во-первых, ее околдовали. Во-вторых, она знала, что не такая, как другие люди. И все становилось на свои места. Джиннот понимала теперь, почему с ней не хотели играть деревенские дети. Теперь она знала, почему отец не уделял ей внимания и лишь изредка заступался за нее. И вот, значит, почему Беатрис побаивалась ее и постоянно заискивала перед ней: «Правда, Джиннот?»
Она ведьма, и вскоре ей придется найти посвященных сестер. Минти поведет ее через испытания и необычные состояния. Конечно, жаль, что придется кого-то убивать и проклинать. Но раз уж так решила сила, почему бы ей и не попробовать? Интересно, удержит ли она мощь этого потока, или он хлынет через нее из глубины какого-то адского источника? Джиннот боялась, но ее терзало любопытство. Она была совсем юной ведьмой и еще не знала того, что от нее требовалось. Проходили недели, а сила молчала и никуда не вела.
Девочка продолжала навещать Беатрис, пробуя на ней свои чары и заклинания. Но та оставалась такой же цветущей и здоровой, приводя Джиннот в ярость глупыми вопросами:
— Ты придешь посмотреть на ребеночка, когда он родится? Правда, скажи, придешь? Тебе нравятся детки?
Она теперь думала только о своем ребенке. Ей было наплевать на Джиннот. И тогда в одну из темных зимних ночей девочка решила ее убить. Если бы не Беатрис, она бы ничего не знала о своей темной силе. Это Беатрис погубила Минти. Джиннот горела желанием отомстить за нее, как ведьма за ведьму.
Она не имела понятия, как наводить чары, а спросить было не у кого. Интересно, как это делала Минти? Джиннот вспомнила тот случай у двери коровника — приподнятую руку и долгий-долгий взгляд. Довольно просто, но надо попробовать, решила девочка. Она задумала дождаться благоприятной ситуации и убить Беатрис где-нибудь в начале весны.
Джиннот сидела на чердаке, пропуская сквозь пальцы бахрому покрывала. Беатрис рожала. Об этом шептались люди на кухне, и именно, поэтому Джиннот сидела теперь на кровати, наблюдая за тем, как темнеют в сумерках высокие лиственницы. Все ее мысли и чувства устремились к освещенному окну небольшого домика, где у постели Беатрис кружили озабоченные женщины. Джиннот почти чувствовала нити, судьбы, и ее воля перебирала их, пробуя каждую на прочность.
— Пусть она умрет, — шептали поджатые губы. — Пусть она умрет!
Неужели она обращалась к самому дьяволу? Эта мысль испугала девочку. Но ей хотелось, чтобы Беатрис страдала и мучилась, как Минти; чтобы она тоже истекала кровью и исходила криками. Девочка сидела на кровати всю ночь. Ее лицо стало серым, как потолок. Тело покрылось потом и источало кисловатый запах. Где-то рядом закричала сова, и Джиннот на миг подумалось, что это кричит Беатрис.
Внезапно она поняла, что все кончилось. Тело расслабилось, веки затрепетали, и ее голова упала на подушку. Она улыбнулась, засунула пальчик в рот и заснула. А утром на кухне все только и говорили о родах.
— Вы слышали? Беатрис родила мальчика. Он такой же хорошенький, как и она сама.
Джиннот молчала. Она поджимала губы и разочарованно ела кашу. Неудача обескуражила ее, и она не могла понять, почему чары не подействовали. Но Джиннот не на миг не усомнилась в том, что она ведьма.
Позавтракав, девочка встала из-за стола и поспешила в дом Беатрис. В уютной спальне горели свечи, в камине пылал огонь, а молодая мать сидела на широкой кровати, и румянец уже начинал возвращаться на ее красивое лицо.