На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии
Шрифт:
Кстати, традиции доносительства так прочно укоренились в издательской практике, что в фольклоре появились примеры, когда редакции некоторых общественных журналов едва ли не отождествлялись с полицейским Охранным отделением. Известно, что «правопреемником» Булгарина по части доносительства в конце XIX — начале XX века стал небезызвестный издатель «Нового времени» А. С. Суворин. Его выступления в защиту самодержавия очень скоро превратили «Новое время» в рупор черносотенцев, а его самого — в нештатного сотрудника Охранного отделения. В 1908 году в журнале «Сатирикон» был опубликован характерный анекдот: «Барышня, дайте № 59–99. „Новое время“… Что?.. Охранное отделение? Да я просил „Новое время“… Впрочем, все равно! Пусть кто-нибудь подойдет».
Гнусная традиция благополучно прижилась и в советской литературной жизни. Говорят, Ольга Федоровна Берггольц как-то
Утратило ли свою актуальность выражение «Гороховое пальто» — не знаю, но то, что оно прочно вошло в арсенал петербургского городского фольклора, очевидно.
В XVIII–XIX веках Садовую улицу в народе чаще всего называли «Улицей рынков». И действительно, начиная с Гостиного двора, по обе ее стороны, и даже посреди улицы, прерывая и превращая ее в торговую площадь, тянулись большие и малые рынки: Апраксин, Щукин, Никольский, Мучной, Щепяной, Сенной, Александровский, Покровский, Лоцманский и другие, ныне совершенно забытые. Крупнейшими среди них были Гостиный и Апраксин дворы. Здесь сосредоточилась значительная часть всей городской торговли и задавался тон сложных и неоднозначных отношений между торговцами и населением. Здесь за долгие годы сложились свои, характерные обычаи и нравы, благодаря которым петербургская фразеология обогатилась многими крылатыми выражениями, вошедшими в повседневный словарь петербуржцев.
Так, например, в богатых лавках Гостиного двора родилась такая идиома, как «Гостинодворская галантерейность» — елейная, подобострастная навязчивая лакейская обходительность «Гостинодворских сидельцев», как в старину называли продавцов. При этом вовсе не исключалось и самое обыкновенное хамство. А. Ф. Кони вспоминает анекдот о продавцах ситников и калачей в галереях Гостиного двора. На укоризненное недовольство по поводу найденной в начинке тряпки торговцы качали головами: «А тебе за три копейки с бархатом, что ли?».
Следом за Гостиным двором, вдоль противоположной стороны Садовой улицы, находятся торговые ряды Апраксина двора. Вся эта территория в 1739 году была пожалована графу Ф. А. Апраксину и едва ли не сразу начала застраиваться деревянными лавками. Апраксин двор соседствовал с Щукиным рынком, который располагался вдоль Чернышева переулка. После разорения владельцев Щукина рынка оба торговые предприятия объединились. Вскоре здесь появились и каменные складские и торговые корпуса, количество которых к началу XIX века вместе с деревянными составило уже более полутысячи. В 1860-х годах вдоль Апраксина переулка и Садовой улицы по проектам архитекторов И. Д. Корсини и А. И. Кракау были построены новые торговые корпуса.
Апраксин двор пользовался в Петербурге огромной популярностью, хотя по сравнению с Гостиным двором был менее респектабельным. Вот и современная частушка о знаменитой «Толкучке» — толкучем рынке, который одно время успешно функционировал на территории «Апрашки», как теперь называют в обиходной повседневной речи Апраксин двор, говорит о том же:
Не ходи в Апраксин двор, Там вокруг на воре вор. Отправляйся на Сенную, Там обвесят и надуют.Между прочим, «Толкучка» на территории Апраксина рынка появилась не сегодня. Она была здесь и в XVIII, и в XIX, и в начале XX века, и после революции. Вот фольклорное свидетельство не то о разорившемся крестьянине, не то о голодном красноармейце:
Задача незадачная — Ни палки на бугре. Продал штаны удачно я В Апраксином дворе.Так или иначе, но именно эти два рынка — Апраксин и Щукин — заслужили характеристики, давно уже ставшие нарицательными: приказчичья «Апраксинская ловкость» и жуликоватые «Щукинские нравы».
Представитель старинного графского рода, действительный тайный советник, член Государственного совета, сенатор и управляющий Кабинетом его императорского величества Дмитрий Александрович Гурьев был министром финансов в правительстве Александра I. Как утверждали современники, эту должность он получил исключительно благодаря поддержке всесильного фаворита императора, графа Аракчеева. Ни в обществе, ни в Государственном совете доверием Гурьев не пользовался, хотя и старался принять какие-то меры для стабилизации финансовых дел, расшатанных войной 1812 года. Многие считали, что Гурьев «обладал умом неповоротливым и ему трудно было удержать равновесие». В 1823 году он, ко всеобщему ликованию, подал в отставку. Пришлось это на время весенних пасхальных праздников, и в Петербурге родилась пословица: «Христос воскрес — Гурьев исчез».
Между тем имя Дмитрия Александровича прочно вросло в городскую мифологию не только благодаря обидной и, может быть, не вполне справедливой пословице. Во-первых, фамилия графа вошла в фольклорное название уникального столового сервиза, работа над которым была начата на Императорском фарфоровом заводе в бытность Гурьева министром финансов. Завод находился в ведении его министерства. Сервиз был задуман с размахом. Достаточно сказать, что он продолжал пополняться отдельными предметами вплоть до 1917 года. К этому времени их насчитывалось уже около четырех с половиной тысяч. Значительная часть этого гигантского фарфорового ансамбля за время советской власти была утрачена. Но то, что от него сохранилось — примерно 820 предметов, которые находятся в Большом Петергофском дворце, впечатляет и сейчас. Официально этот сервиз называется «Русский». На его тарелках изображены народы, населявшие в то время Россию, и уличные сценки из народной жизни. Но в кругах знатоков и специалистов он до сих пор носит фольклорное имя: «Гурьевский».
Д. А. Гурьев
Достойно носит имя своего изобретателя и широко известная в гастрономических летописях всего мира изысканная «Гурьевская каша» — манная каша, приготовляемая в керамическом горшке на сливочных пенках вместе с грецкими орехами, персиками, ананасами и другими фруктами. Говорят, ее изобретение Гурьев посвятил победе русского оружия над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года.
В конце XX века фольклорное происхождение названия «Гурьевская каша» почти забылось, последнее считали скорее официальным наименованием широко известного кушанья. Зато в жаргоне это понятие приобрело другое значение, о котором нельзя не упомянуть. На тюремном языке «Гурьевская каша» означает избиение, в результате которого несчастная жертва теряет человеческий облик и приобретает совершенно бесформенный вид.
Купчино и в самом деле самый южный и наиболее отдаленный от центра города район Петербурга. Он раскинулся на месте старинного, еще допетербургского поселения Купсино, упоминаемого на шведских картах 1676 года. Его название имеет финно-угорское происхождение и никакого отношения к неким купцам, которые, согласно современным легендам, якобы селились здесь в первые годы строительства Петербурга, не имеет. В начале петербургского периода Купсино принадлежало Александро-Невскому монастырю, а затем было передано в собственность царевичу Алексею Петровичу. Возможно, уже тогда предпринимались неосознанные попытки русифицировать финское название. Во всяком случае, в документах того времени наряду с финским Купсино встречается и русский вариант названия — Купчино.