На задней парте. Книга вторая
Шрифт:
Среди ночи он проснулся,
среди ночи.
Сбил цигарку, затянулся,
что есть мочи.
Посмотрел кругом,
глаза, как кот, прищурил.
И плечами передернул
знает пулю!
Эй, хорунжий, ты, брат, нужен,
Вороньё над Русью кружит,
ох, и каркает!
Туча
Купола сожрала Спаса, злато жаркое.
Эй, хорунжий! Зря, брат, тужишь,
Чалый твой пойдёт по лужам
да по рытвинам,
Пронесёт через канавы,
Пролетит по росным травам.
Спой молитву нам.
Спой молитву нам
Я замолчал, и, выдержав небольшое соло на своей гитаре –- продолжил:
Среди ночи он проснулся,
среди ночи.
На икону обернулся,
как на дочерь.
Снял шинель с печи, накинул,
дверью хлопнул.
И к коню на двор, как сгинул,
будто проклял.
Снял шинель с печи, накинул,
дверью хлопнул.
И к коню на двор, как сгинул,
будто проклял.
Будто проклял».
Под конец песни я сыграл финальное соло, а гитара в моих руках, и смеялась и плакала одновременно, так что, скажу я вам, со стороны моим однокурсницам, а именно четверым японцам, сидящим рядом со мной, я мог показаться виртуозным гитаристом. Во время звучания моей баллады, Makoto оторвавшись от костра –- слушала, закрыв глаза.
– - Проблемная песня, сказала Ami, как только отзвучал последний аккорд.
Makoto кивнула.
– - Но, вместе с тем, она лишний раз напоминает о том, что любой конфликт даже самый серьезный – рано или поздно разрешится миром
Теперь кивнул я.
– - Это верно, но я ведь не случайно взял гитару, теперь ты Ami – как мой русско-японский друг и союзник, спой, пожалуйста, что-нибудь.
Улыбнувшись Ami взяла гитару.
– - Честно говоря, мне еще никто и никогда не посвящал ни одной песни, однако и у меня есть песня, которую я хотела бы посвятить тебе, Владимир-сан, как самому близкому и, более того -- верному другу.
Наигрывая на гитаре простой, веселый мотив Ami запела:
«Мне.
Почувствовать бы ритм.
Твоей несложной жизни,
И жить с тобою в такт.
Лишь,
Тебя оберегая, слегка опережая,
Во всех твоих делах.
Спой,
Мне песню под гитару,
Старую мелодию.
Мы с тобой такая пара,
Ты начнешь -- Я подпою.
Фильм.
Про нас еще не сняли.
Роман не написали,
Какой бы был роман!!!
В
нем, я самый лучший доктор,Твоя зеница ока.
Лекарство твоих ран.
Спой,
Мне песню под гитару,
Старую мелодию.
Мы с тобой такая пара,
Ты начнешь -- Я подпою.
Ami пропела по нотам, выдержала недлинное соло, после чего –- вступила снова:
Спой,
Мне песню под гитару,
Старую мелодию.
Мы с тобой такая пара,
Ты начнешь -- Я подпою.
Спой,
Мне песню под гитару,
Старую мелодию.
Мы с тобой такая пара,
Ты начнешь -- Я подпою».
– - Ну, что же, сказал я, когда Ami отложила гитару. Обменялись комплиментами. А если – так?
Снова зазвенела гитара, как профессиональный гитарист я играл с боем:
«Ягода цветёт малина,
а до сада не дойти,
И душа моя взмолилась:
"-- На свободу отпусти".
Эх, выкатывайте бочку!
Сила есть, а мочи нет:
За три месяца -- ни строчки,
за три года -- десять лет.
Окстись, в чужие сани
не садись.
И на чужой кусок, браток,
не разевай роток.
Окстись, наверх -–
ещё не значит ввысь,
Там наверху чуть в бок,
браток, -- летит в лицо сапог.
Душу отпущу на волю,
пусть гуляет да поет
«Полем полем белым полем» --
там судьба моя живет
Разорву, как встарь, рубаху,
выну сердце из груди.
И голову сложу на плаху,
тут и, муха, не гуди.
Окстись, с небес на землю
опустись,
Из ручейка глоток в роток
тебя спасти бы смог.
Окстись, дана нам
ненадолго жизнь --
Ты не забудь о том,
браток, когда настанет Срок.
Во дворце вдали от Бога,
ох, как было нелегко.
На лежнёвую дорогу
выйду, как на крестный ход.
Вместо свечки топорище,
да двуручная пила,
От добра добра не ищут.
Вот такие, брат, дела.
Окстись, назло тугим ветрам
не гнись, они,
Ветра -- всегда с утра,
А ты ночей держись.
Окстись, с ночами
Горем поделись,
Они поймут и отдадут тебе
Твою Звезду
Окстись, в чужие
сани не садись.
Окстись, с небес на землю
Опустись.
Окстись наверх
Еще не значит ввысь.
Ты не забудь, про то,
Браток, когда настанет Срок
Окстись, дана нам
Ненадолго жизнь -–
Ты не забудь, про то,