На задворках галактики. Книга 3
Шрифт:
А он, юный лейтенант, досрочно выпущенный в первый месяц войны из фебесского пехотного училища, сорвал голос, пытаясь огнём своего взвода отразить конную атаку.
На позицию влетели разгорячённые вольногорские кони, всадники в чёрных меховых шапках рубили головы солдатам и расстреливали их из пистолетов-пулемётов. На его глазах бородач со злым оскалом отсёк руку капралу, рискнувшему сдаться, и направил коня на него…
Он вздрогнул от накатившего воспоминания. Это был его первый бой. В тот день он пришёл в себя аж вечером в полевом лазарете и только потом выяснил, что стал одним из немногих выживших из всей роты. Рейдировавшая конница подорвала гаубицы и быстро ушла. Вражеский прорыв был через несколько часов закрыт свежими
В последующие три года войны вместо везения пришло умение. Он командовал ротой, дорос в упорных и ожесточённых позиционных боях на Пеловских высотах до капитана. Потом его перевели в полковую разведку. С неё-то всё и началось. Не сразу, но тем не менее…
Дверь в палату открылась с тихим скрипом. Вошла, а скорее вплыла женщина в белом халате. Миловидная, со стянутыми в тугой пучок длинными волосами и выбеленными руками. Такие руки могут быть только у хирурга от частого мытья. Выглядела она лет на тридцать пять, может и немного постарше, но спрашивать, естественно, ему и в голову не пришло. Женщины, в большинстве своём, не любят говорить о возрасте. Да и какая ему разница, сколько её лет? Он даже слегка удивился, почему при её появлении, ему стал интересен её возраст.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она участливо неожиданно сильным голосом.
– Кажется… нормально, – он прислушался к своему голосу и нахмурился. Поняла ли она, что он сказал? Ему показалось, что вместо слов из его уст вырвалось тихое карканье.
В руках у доктора (если она и впрямь доктор) появился стакан с водой. Она поднесла питьё к его губам и держала пока он жадно ни выхлебал всё до капли.
– Ну что? – улыбнулась она. – Теперь говорить можете?
– Да… Теперь лучше стало.
– Вот и хорошо, Херберт. Вы быстро поправляетесь. У вас отменное здоровье.
– У меня ранение в живот… И вы дали мне пить?
– Для вас – всё позади. Теперь можете пить сколько влезет.
– Вы знаете, как меня зовут…
– Конечно, – согласилась она. – Вы капитан Херберт Уэсс. Поступили к нам с контузией. Ранением в брюшную полость и переломом лучевой кости.
– А как ваше имя? И где я?
– Меня зовут Эльбер Викс. Можете звать просто: доктор Эльбер. По поводу вашего второго вопроса, думаю, вам и так ясно, что вы находитесь в госпитале.
– Но как я сюда попал? Я ничего не помню!
– У вас нарушение памяти. Не волнуйтесь, это скоро пройдёт. Это хорошо, что без афазии обошлось
– А что это, афазия?
– Полное или частичное расстройство речи вследствие травмы головы или контузии. В вашем случае, вы легко отделались.
Он на секунду-другую задумался и спросил:
– И скоро я стану нормальным?
– Вы и так нормальны. А память… – она вздохнула, словно ей приходится разъяснять очевидные вещи маленькому ребёнку, – память вернётся.
– Хорошо, – произнёс он. – Скажите, какой сейчас день?
– Вторник.
Он ждал, что доктор Эльбер назовёт число, но шли секунды за секундами, а она всё молчала.
– Вы… вы издеваетесь, доктор?
– Ничуть. Поверьте, Херберт, вам сейчас лишняя информация ни к чему.
– Что значит "лишняя"? Я и сам могу решить, что лишнее, а что нет.
– Вам прописан покой… – Доктор Эльбер бросила взгляд на наручные часики и прежде чем уйти, сказала: – Отдыхайте и набирайтесь сил. Они вам понадобятся.
Цок-цок. Её каблучки уже застучали по кафелю за дверью.
– Доктор Эльбер! – позвал он. – Эльбер!
Она не вернулась. Херберт долго жёг взглядом захлопнутую дверь и, наконец, закрыл глаза.
А в этот момент в комнате этажом выше генерал-лейтенант Острецов отключил видеоэкран и задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– И всё-таки, – обратился он к полковнику Безусову, – вы уверены,
Алексей Викторович?– Уверен, Ростислав Сергеевич. Он стабилен.
Говоря это, Безусов, руководивший операцией, душой не кривил. Уже одно то, что пленённый "стиратель", придя в сознание, не превратился в идиота, можно расценивать как крупный успех. Капитана решили временно подержать в информационной изоляции и, вместе с тем, создать видимость его пребывания в велгонском госпитале. А вот когда он окончательно поправится физически, тогда настанет время плотного общения. А пока что все контакты капитана будут ограничены общением с доктором Эльбер Викс, чьё участие призвано до поры поддержать иллюзию, что Уэсс находится среди своих.
На слова Безусова Острецов угукнул и вновь побарабанил пальцами. Полковника он знал давно, вернее – по меркам войны давно. Если точнее – около года. Безусов был в числе первых учеников Семёнова, "охотником" первого выпуска. За год дорос с майора до чистых просветов и пошёл по стезе контрразведки, став начальником Светлоярского Управления. По роду деятельности Безусов плотно соприкасался с жандармами и ГБ и, что весьма важно, умудрялся находить с ними общий язык.
Пленение "стирателя" явилось, в общем-то, побочным достижением давней операции по разработке велгонского внедренца в Генштаб. К операции Острецова подключили недавно и теперь ему приходилось впопыхах вникать во все тонкости. Безусов с его группой был тоже подключён не так давно, его задачей было прикрытие внедренца. С задачей полковник справился и даже смог живьём захватить "стирателя". За всю войну это первый случай пленения столь специфического диверсанта. Безусова и его бойцов ждали награды. И возможно генерал Хромов вручать их будет лично.
Поначалу Острецов даже не поверил материалам. "Стирателя" живьём – это надо постараться! Это скорее из разряда невероятной случайности. Однако – вот он, лежит в палате под надёжной охраной, жив, относительно здоров и никаких признаков "оплыва" мозга. А ведь этот капитан Уэсс не зелёный в своём деле. Троих бойцов вырубил и таки успел во внедренца две пули всадить. Бойцы Безусова теперь в этом же госпитале с переломами и огнестрелами, а одного пришлось срочно в соседнее крыло доставить, где с прошлого года установлены УБРы – универсальные блоки регенерации, снятые с корабля инопланетников. К счастью, внедренца успели откачать, подполковник Кашталинский оказался квартероном без всяких сверхспособностей. И подполковнику Кашталинскому очень хотелось жить. Он изъявил желание сотрудничать, как только очнулся на операционном столе.
Устранение внедренца было просчитано загодя. В успешном наступлении войск Вежецкого и Аю-Северского фронтов немалую роль сыграла переданная через него дезинформация. Кашталинского ждал скорый арест и, по-видимому, открытый судебный процесс, так как дальнейшая игра с ним потеряла смысл. По ту сторону фронта поняли, что внедренец или работает под колпаком или начал вести двойную игру. О потере доверия к Кашталинскому стало ясно по ряду косвенных признаков и было решено негласно обеспечить ему прикрытие на случай попытки ликвидации. Что ж, решение оказалось своевременным.
Теперь подполковник сотрудничает совершенно добровольно. Одно только не срослось – используемый в качестве курьера между ним и связником подполковник Брыльнёв успел покончить с собой. Вышиб себе мозги дома после ужина. Следов помощника в самоубийстве не найдено.
Ну а Кашталинский официально мёртв, на завтра назначены его похороны. Некролог с сообщением об его убийстве вышел в "Столичном вестнике" на следующее после покушения утро.
По поводу дальнейшего использования капитана Уэсса Острецову предстояло немало поломать голову. По грубому действовать ему претило, он решил сделать ставку на деликатное обхождение и постепенное склонение к сотрудничеству. Ну а если всё же не выгорит, если пленный окажется излишне упёртым, что ж, придётся с ним распрощаться.