На задворках галактики. Трилогия
Шрифт:
Прежде чем ответить, Краснов запил пирожное и отодвинул фужер и блюдце, давая понять, что теперь он весь во внимании.
— А знаете, Аркадий Филиппович, давайте начнём со второго.
— Пусть будет так. Хочу обозначить сразу: никаких сложностей в этом вопросе я не вижу. Но, во–первых, вы должны принять присягу, тогда более не будет "вас" и "нас", будем "мы". Во–вторых, некоторые моменты я предпочитаю обсуждать заранее, чтобы не возникало потом неясностей.
— Присягу мы примем. Здесь я препятствий этического плана не вижу. Часть из нас — люди в прошлом военные, что такое Присяга и что её дают своей Родине и дают один раз, знаем. Поясню. Дмитрий Семёнов: его родной мир оккупирован, попытайся он вернуться, его непременно казнят как
— Вы забыли упомянуть вашего капитана.
— Еронцев — это отдельный вопрос, Аркадий Филиппович. Дело в том, что даже для меня он не является непосредственным подчинённым. Он, так сказать, автономен. Человек он замкнутый, к нашим общим делам жгучего интереса не проявляет. Я не имею в виду основную задачу моей группы, как и поиски выхода отсюда. Я говорю про наши "приключения" на Темискире.
— Хорошо, — Ольшанский поднял ладонь вверх. — Оставим пока Еронцева и поговорим о статусе. Признаться, мне не до конца ясно как с вами быть. С одной стороны мы признали в вас союзников, с другой вы становитесь военнослужащими Вооружённых Сил Новороссии. Естественно, как союзников мы вас и рассматриваем, но о самом вашем существовании в этом качестве будет известно незначительному кругу лиц. Отсюда вытекает следующее: для всех остальных вы будете сотрудниками разведуправления и только. А значит, у вас будут определённые права и обязанности.
Краснов согласно кивнул.
— Следовательно, — продолжил развивать мысль Верховный, — вам будут присвоены воинские звания. Этот вопрос Хромов оставил на моё усмотрение.
— То есть, вы в затруднении, какие звания нам присвоить? С Вировец и Кужеля хватит и вольноопределяющихся. Высшее образования они имеют… Это устроит всех, включая их самих. Нас же остальных можете произвести в наши последние чины. Я лично на адмиральские орлы не претендую.
— Вот тут–то, Пётр Викторович, и кроется загвоздка. Проще всего с Красевичем, никому неизвестный поручик не обратит на себя внимания. Но как быть с Семёновым? У нас бригадных генералов нет. Но если б и были. Даже представим мы его к генерал–майору… Генералитет — довольно замкнутый слой. Как бы мы к вам хорошо не относились, но даже внутри разведуправления никому до того незнакомого генерал–майора воспримут в штыки. Что касается вас лично, то кавторанг также не лучший вариант. Наш флот — ещё более замкнутая среда, нежели генералитет. Там не то что адмирал, там любой штаб–офицер на виду.
— Что же, Аркадий Филиппович, остаётся? — Краснов улыбнулся. — Уж не в прапорщики нас метите?
Ольшанский коротко рассмеялся.
— Насмешили, Пётр Викторович, насмешили. Я предлагаю вам обоим полковничьи погоны.
— С Семёновым я могу понять. Но я?… Офицер флота и вдруг сухопутный полковник? Ммм… Как–то не по мне это.
— Хорошо, — вздохнул Ольшанский с видом взрослого, уставшего втолковывать очевидные вещи ребёнку. — Допустим, ваши погоны не вызовут ни у кого вопросов. Однако давайте представим, что вы столкнётесь с любым нашим флотским офицером.
— Я вас понял, Аркадий Филиппович. Специфические знания, жаргонизмы и "повадки" меня выдадут с головой. Как не обидно, но признаю вашу правоту. Я ведь и в самом деле не морским офицером был, — Краснов припомнил, как на Антике он как–то ляпнул "субмарина", и как при этом на него командующий базы покосился. Он тогда не знал, что военные моряки это словечко не употребляют, а говорят "подводная лодка" или "подводный корабль".
— Тогда
будем считать, что здесь мы достигли согласия. Итак, у нас остаётся первый вопрос, — Верховный провёл рукой по бородке и добавил: — Я не берусь выяснять ваши ближайшие планы, меня интересует, так сказать, общая перспектива.— Что вам сказать? В перспективе нас ждут экспедиции в пустоши. И я пока что затрудняюсь сказать, в каком даже направлении. Будут ли это экспедиции по сухопутью или же по морям–океанам я тоже пока не знаю.
Верховный усмехнулся и заявил:
— Понимаю, что это сейчас преждевременный вопрос, но меня интересует, какие суммы вам понадобятся. Возражения в духе: "мы всё сделаем сами" я отметаю с ходу… Впрочем — да, давайте оставим это на потом, когда наметится что–либо конкретное. Как говорится, будет день, будет и пища…
— Согласен. Финансовый вопрос лучше оставить на потом. А сейчас, Аркадий Филиппович, прежде чем я поделюсь с вами своими задумками, позвольте пригласить вас и всех желающих господ на борт "Реликта". Посмотрите какими возможностями мы располагаем, ознакомитесь с кораблём… Есть у меня некоторые, смею надеяться, любопытные мысли. Но об этом потом — там на орбите. Там я с вами этими мыслями и поделюсь, потому как понадобится наглядная демонстрация.
— Договорились, Пётр Викторович… Экскурсию можно устроить, думаю, завтра же.
— Как скажите, Аркадий Филиппович. Стало быть, станем готовиться на завтра.
— Итак, — произнёс Ольшанский, — я вас слушаю…
Экскурсия на "Реликт" была перенесена в ночь с четвёртого на пятое. На этом настоял генерал Хромов, как куратор мероприятия. Мотивы начальника разведупра были ясны и не вызвали возражений. Он не желал привлекать лишнего внимания вражеской агентуры, как и ненужного внимания персонала базы ВВС Щелкуново-2, куда должен был прибыть шлюп с "Реликта". О готовящемся мероприятии знал ограниченный круг начальствующего состава базы и техников батальона аэродромного обслуживания. Об этом Хромов позаботился на пару с шефом Жандармского Корпуса, в чьём ведении находились особые отделы.
Так как факт визита высокой делегации на базу не афишировался, аэродром продолжал работать в обычном режиме. Ночью интенсивность воздушного движения была низкой, на дежурстве находилось только звено истребителей ПВО. Да изредка сигналил красными вспышками ближний привод и перемигивалась посадочными огнями одна из ВПП, когда на неё заходил на посадку тяжелогружённый транспортник, различимый благодаря габаритным огням.
Для приёма шлюпа была избрана вертолётная площадка, находившаяся на самом отшибе, рядом с границей минного поля. Со стороны аэродрома здесь обзор прикрывал пустующий ангар.
По настоянию всё того же генерала Хромова, в целях скрытности обошлись без правительственного кортежа, вместо автомобилей сквозь аэродром проследовала колонна БТРов. На служебном внедорожнике колонну сопровождал командующий базы во избежание переполоха и возможных недоразумений. БТРы остановились у площадки, "десант" из членов Тайного Совета и иных удостоенных поспешил поскорей выбраться наружу. Путешествовать столь малоудобным способом многим было непривычно. Представителей Тайного Совета среди экскурсантов оказалось менее половины, так как некоторые из них попросту отсутствовали в столице.
Исключая Краснова и напросившейся Хельги, народу набралось десятка полтора. Из Тайного Совета присутствовали Верховный, канцлер и ещё четверо статских, плюс Хромов, шеф жандармерии Ковригин и директор ГБ Марцевич с двумя помощниками в полном боевом облачении — так, на всякий случай. Среди остальных удостоенных были Острецов, Мелёхин (об его включении, но без его же ведома, похлопотала перед Острецовым Хельга), незнакомые Краснову статский советник преклонного возраста и представитель генштаба в чине генерал–лейтенанта, выделявшийся "из толпы" военных тем, что был единственным здесь по форме номер 3, к тому же с аксельбантами, которые в Новороссии полагались офицерам генштаба и адъютантам командующих.