На задворках галактики

– Странно, что вы только сейчас задали этот вопрос, – ответил Острецов, неторопливо со смаком затянувшись. – Я его ждал раньше, точнее сказать, после нашего первого знакомства. Генерал пустил дым в потолок и затушил сигарету.

– Дело в том, Пётр Викторович, что с начала нынешней войны во главе страны уже третий Верховный правитель. Два его предшественника убиты.

Краснову почему-то нестерпимо захотелось прокашляться, в горле вдруг запершило. Оракул и Кочевник тихонько зашептались между собой, не менее поражённые прозвучавшими словами. Подобной откровенности от Острецова Краснов не ожидал. Кашлянув и запив морсом, он приготовился слушать дальше.

– С покушениями на высших представителей власти мы столкнулись в начале тридцатых, – продолжил генерал. – Тогда и была принята концепция тайного совета и соблюдения инкогнито как личности Верховного, так и всех представителей высшего руководства государства. Это был вынужденный шаг, череда покушений, когда служба охраны могла предотвратить едва ли половину из них, заставили нас принять такие вот неординарные меры.

– А как же население страны? – удивился Красевич. – Что, всем побоку, кто народом правит? Не верю.

– Население привыкло года через три-четыре, – ответил генерал. – Жить хуже не стало, а нашумевшие покушения вызвали в народе понимание… Важно другое, господа. За последние три года от начала войны идёт настоящая охота за высшим руководством. И к сожалению, иногда успешная, а иногда через чур успешная. Нам противостоят 'стиратели', вы уже знаете, кого мы так называем. Охота ведётся не только за высшими чиновниками, но и за губернаторами, градоначальниками, промышленниками, учёнными, инженерами. Всё это дестабилизирует обстановку внутри страны, подрывает снабжение армии и саму экономику. 'Стиратели' охотятся и за генералами, что сильно бьёт по армии. Я ознакомлен со сводкой, в которой сообщается, что за первое полугодие текущего года от террактов погибло двадцать семь дивизионных и корпусных начальников, главный инспектор ВВС генерал авиации Фатхуллин, командующий пеловским фронтом генерал-фельдмаршал Дашкевич. И всё что мы зачастую можем противопоставить врагу – это героизм и самопожертвование сотрудников ГБ, военной контрразведки и жандармов. Чтобы работать на уровне 'стирателей' одного самопожертвования не хватает. А у нас в разведупре банально не хватает кадров. Такая вот обстановочка, судари мои. Такие вот пирожки с котятами, жуй их, хоть слезами залейся, а жуй…

Глава 10

Тыл Южного фронта. Конец ноября 152-го года э.с.

Наверное, случай в лице простого писаря армейского передвижного госпиталя свёл Масканина и Бембетьева в одну палату, койки им тоже достались соседствующие. Офицерских палат для выздоравливающих, занимавших часть восточного крыла, в бывшем гостиничном корпусе имелось с дюжину, а на всякие там личные предпочтения писарю было наплевать. И надо же, составил список переведённых, и вопреки своей вредной натуре, свёл в одну палату однополчан из многих воинских частей.

Послеобеденное время в палатах для выздоравливающих отличалось известной скукой. Благословенной мирной скукой, да и сам госпиталь воспринимался прибывающими с передовой раненными как настоящий рай. Большинство счастливо и беззаботно дрыхли, успев уже за последние дни и наговориться, и пообсуждать скудные новости. Здесь тыл, тихо, мирно, регулярная кормёжка и койки с самыми настоящими простынями, подушками и тёплыми шерстяными одеяльцами и главное: сегодня, кажется, не убьют – что ещё надо для счастья?

Госпиталь, бывший в мирное время санаторием для партийного руководства Хаконы, располагался в живописной дубраве. Из всех санаторских достоинств на первом месте выделялись оборудованные под купальни минеральные источники, только вот бани не были предусмотрены. Хаконцы не отличались любовью к баням, обходясь обычными душевыми. Однако баня в русской армии считалась делом обязательным, в итоге после размещения в бывшем санатории госпиталя уже на третий день выросли аккуратные срубы на некогда ухоженных газонах и полях для конного поло. Бани посещать можно было невозбранно хоть каждый день, в порядке очереди конечно, главное чтоб медики дозволение дали.

В тихий час кто не мог спать, играли по-тихому в картишки, чаще в подкидного дурачка. Таких в данный момент нашлось всего трое. По вечерам же картёжниками становилась чуть не вся палата, группки там и сям расписывали пульку или болт. Были и любители шашек. Чемпионом палаты по шашкам считался прапорщик Язов, соперничать с которым зареклись почти все. Масканин, например, бросил играть с ним, продув тому девять раз подряд. Иное дело – партейка с соседом-майором, у того хоть раз через два выиграть можно. Других игр, вроде шахмат или нардов, в их палате не имелось.

Бембетьев к играм был равнодушен, предпочитая им чтение. Разнообразием выбор литературы не отличался, по палатам 'гуляли' три книжки А.Тергена – современного ютонского писателя, писавшего про тамошние заокеанские приключения подростков. Бог весть, как такая 'детская' литература очутилась в госпитале, но за не имением ничего иного, читали. И многим действительно нравилось. Благодаря приключениям, выписанным пером А.Тергена, да и прекрасному переводу, что тоже немаловажно, подростковые романы шли на 'ура!'. Ютонец захватывающе описывал вылазки деток в горы, жизнь контрабандистов и приключения в 'сером терминаторе' – зоне отчуждения между обитаемыми территориями и смертоносными пустошами. Бембетьев книги чуть не до дыр зачитал, а потом от скуки, видимо, принялся за томик третьей части боевого устава пехоты прошлогодней редакции, который забыл кто-то из прежних обитателей палаты.

Сейчас в палате было тихо, не то, что после завтрака и до обеда, когда продолжилось ночное обсуждение вчерашних газет. Доставили их в госпиталь вчера, потому и вчерашние, а на самом деле недельной давности. В 'Выстреле', являвшемся одним из официозов русской армии, писали про успешное наступление на Южном фронте, о взятии Грайфсвальда и занятии голландской области Ваалхавен. Про контрудары велгонцев, пытающихся остановить наступление русских войск на Пеловском фронте. Отдельно и сухо, в отличие от успехов на других фронтах, писали о Невигерском фронте, где хаконцы, силами невигерской озёрной флотилии, высадили десант, захвативший плацдармы на побережье Новороссии. И о тяжёлых боях местного значения с велгонскими частями севернее озера Невигер.

В 'Новых Ведомостях' – официозе правительственном, писали о волнениях в столице и нескольких губернских городах, особенно в Кириллове – крупном промышленном центре Новороссии. В волнениях и беспорядках обвинялись экстремисты и провокаторы некоторых находящихся в подполье партий, за действиями которых редакции 'НВ' виделись происки велгонских агентов. Также изобличались снятые с должностей, по обвинению в халатности, чиновники, допустившие перебои с поставкой продовольствия в крупные города, особенно в столицу. Ведь известно же по урокам истории, что политика делается в столицах. Особое и бурное обсуждение в палате вызвала статья, в которой приводились цитаты из выступлений в партийных кружках некоторых деятелей-подпольщиков и публиковались 'в духе разоблачения', лозунги партий о необходимости прекращения войны и заключения почётного мира с Велгоном. Это в лучшем случае. Были в 'НВ' цитаты и других лозунгов о немедленном перемирии на любых условиях, мол, хватит правительству пить народную кровь, прикрываясь 'справедливой' войной. Статью обсуждали полночи, задаваясь вопросом, как её цензура пропустила. Возмущались. В конце концов, все рассуждения свелись к тому, что мы тут воюем, а они там в тылу нож нам в спину. Получается, зря мы, по ихнему, кровушку свою проливаем, товарищей хороним, и патриотизм наш народу не нужен. А сами мы кто? Не народ? Кадровая армия, считай, в первый год войны выбита, так кто теперь воюет?

– Эй, Макс… – шёпотом позвал сосед. – Спишь?

Спать Масканину не хотелось, но лежал он с закрытыми глазами, всеми силами стараясь вздремнуть. Но куда там, выдрыхся, наверное, на полгода вперёд.

– Харэ на массу давить, поручик, – не унимался сосед.

Масканин открыл глаза и уселся, облокотившись на спинку койки. От долгого пребывания в горизонтали голова была что чугунная. Сосед, плотный мордатый майор по фамилии Полудуб, смотрел на него заговорщицки, уже видимо составив план как слинять из палаты. Особо сложного в этом ничего не было, режим в этом крыле оказался послабленным, но разгуливания по территории во время тихого часа не приветствовались.