На закате лета

В момент на лице Давида появляется хмурая складка между бровей, и я чувствую, как красная лента страсти, выскальзывает из моих рук. Что-то не так? Ослабляю хватку, растерянно глядя на Давида.

— Рори, давай договоримся с тобой еще об одном моменте.

— Конечно…

— Секс — не валюта, не подарок, не благодарность и не извинения. Оставим подобные суждения подросткам, которые верят, что все это может работать. Я не хочу, чтобы так ты пыталась отплатить мне. Сегодня я сделал то, что хотел, и мне не нужно ничего взамен.

Сначала мне хочется спрятаться под кровать, потому что его слова больно бьют по уверенности, но я даю себе несколько секунд подумать и понять их смысл. И он в момент до меня доходит. Воспоминания о прошлых отношениях с оглушительным свистом падают на голову, чувствую подступающую к горлу тошноту от того, насколько Давид прав.

Мне было легче сделать минет, чем обсудить ссору или упрашивать вынести мусор. И уверена, что я такая не одна. Секс уже давно превратился в мощный рычаг давления. Женщины используют его, чтобы получить желаемое. Кто-то новое пальто, машину, а кто-то хлеб или чистую посуду. Это ускоряет процесс, но не делает его лучше. Романтические отношения превращаются в торгово-деловые. Я тебе — ты мне. И все звучит не так уж и плохо, но кто вам нужен? Бизнес партнер, который может решить в любой момент, что ваша связь для него уже нерентабельна, или партнер духовный, который не ведет счет того, сколько он отдал или получил, а просто наслаждается жизнью с вами?

Вдобавок секс — отличное приспособление для сглаживания углов, правда, срок действия у него ограниченный. Все зависит от того, насколько вы и ваш партнер активны. Десять минут, полчаса, вся ночь. Кажется, можно переспать и забыть. Как будто перевернуть страницу и перейти к новой главе, но это всего лишь иллюзия. Секс возвращает нас к началу, когда от любви кружилась голова, а сердце неистово трепетало в груди. Когда недостатки еще казались смешными особенностями или вовсе не воспринимались, как таковые. Не зря говорят — заниматься любовью. Это может значить, что вы купаетесь в своих чувствах, или, что вы отчаянно пытаетесь их воскресить. Тело получает удовлетворение, душа поет от того, что видит подтверждение — меня любят, меня хотят. Но так ли это на самом деле? Проблемы остаются, а чувство единения исчезает, как только вы забираетесь каждый под свое одеяло.

И ведь это еще не все… Через время секс становится обязанностью, действием, которое должно совершаться не по обоюдному согласию, а по нужде лишь одного из пары. Сколько раз мы с бывшим возвращались от гостей, когда он едва стоял на ногах, а после тащил меня в постель. Неуклюжий, дурно пахнущий, болтающий чушь. Но я не могла сказать «нет». Точнее могла, и даже поначалу пыталась это делать, но тогда вместо десяти минут бесчувственной возни меня ждали два часа разборок и угроз, что если дома его не кормят, он пойдет жрать в столовку за углом. И ты привыкаешь. Миришься с ситуацией и уставом, теряя тот самый огонек, который изначально зажег ваши отношения.

И я не хочу терять это пламя сейчас. Хочу сохранить его и беречь, а значит стоит внимательно относиться к тому, что я говорю или делаю, с какой целью, с каким мотивом. Ловлю мысль за хвост и рассматриваю ее, как под микроскопом:

Я хотела сделать Давиду приятно, потому что он сегодня помог мне, помог Ариэлле. Он уже столько для меня сделал, а значит, я его должница. Придется платить.

Должница.

Должна.

Какой ужас. И я действительно так думаю? Отключаю прежнюю себя. Меняю сценарий поведения с привычного на осознанный. Я вижу свои ошибки. Давид указывает на них, возможно, даже сам этого не понимая.

— Рори, я... — говорит Давид, по всей видимости заметив, что я ненадолго выпала из реальности, и возвращает меня обратно. — Послушай, мне безусловно приятно, что ты хочешь сделать это для меня. Да что там, я в восторге! Но это никакая не плата. Я не стал бы требовать подобное от тебя.

— Я понимаю, — отвечаю серьезно. — Ты прав. И я не знаю, как ты это делаешь, но все время заставляешь меня копнуть глубже.

— Рори просто я хочу, чтобы нам было легко. Чтобы мы с тобой были счастливы, а это невозможно, если все время вести какой-то счет и выдавать чеки. Я, черт возьми, обожаю секс. А с тобой так вообще! Ты ведь сама видела, чего можешь добиться, как быстро меня завести. Но это должно исходить из твоего желания, а не из чувства долга или благодарности.

— Минет от души? — усмехаюсь я.

— От души, душевно, в душу, — подхватывает мое веселье Давид.

— Я тебя услышала, Давид. И я торжественно заявляю, что собираюсь это сделать с самыми чистыми помыслами, которые только возможны. Не потому что должна, а потому что хочу. Ты не против?

Он заливается смехом, и я тоже не могу удержаться. Хохочем, глядя друг на друга. Счастье вибрирует между ребер, и снова появляется ощущение невесомости и свободы. Наклоняюсь к лицу Давида и целую смеющиеся губы. Никаких резких движений, я помню, что ему все еще должно быть больно. Языки сплетаются и становится совсем не до смеха. Красная лента страсти оборачивается вокруг нас и натягивается на груди и между ног, распаляя сексуальное влечение.

Шутки закончились.

Отклоняюсь. Взгляд глаза в глаза. Я хочу снова увидеть в них голод и огонь. Вновь забираюсь рукой в шорты, чтобы привести в готовность ту часть Давида, которой наскучил наш разговор.

— Рори, — шумно выдыхает Давид, вселяя в меня еще больше уверенности.

Отползаю назад, стягиваю с его бедер шорты и бросаю их в сторону, глядя вниз. Мне придется постараться. Сажусь между ног Давида и упираюсь одной рукой слева от его бедра, наклоняясь.

— Я могу дать пару вводных? — тихо спрашивает он.

— Попробуй, — ухмыляюсь я и провожу языком снизу вверх, чувствуя каждую вздувшуюся вену.

— Они тебе не нужны, — хрипит Давид, роняя на постель холодный компресс.

В голову приходит безумная идея. Я так никогда не делала раньше, но много об этом слышала. Почему бы не попробовать сейчас, когда у меня такой понимающий подопытный? Тянусь к пакету со льдом и ногтем делаю в нем небольшое отверстие. Вытаскиваю кубик замороженной воды и кладу себе в рот. Давид смотрит на меня, широко распахнув глаза, и не решается как-то прокомментировать мои действия.

Молчание — знак согласия.

Выплевываю лед и опускаюсь вниз. Кожа Давида покрывается мурашками, бедра напрягаются, а ноги дрожат. Он шумно и часто дышит, пока я двигаю головой. Его ладонь мягко касается моего затылка, и я принимаю это как одобряющий жест и ускоряю темп.

— Рори, — шепчет он, и сердце пропускает пару ударов.

Через несколько минут активных действий скулы сводит легкая боль, и я решаю сделать паузу, но только для себя. Не прекращаю работать рукой, крепко сжимая пальцы. Подкручивающими движениями провожу снизу вверх и обратно, добавляю вторую руку, неотрывно наблюдая за процессом и полностью сконцентрировавшись на нем.

Замечаю, как Давид сжимает кулаки, как каменеют мышцы на его ногах и животе. Поднимаю взгляд на лицо Давида, чтобы понять его ощущения — потрясающе! Голова запрокинута, глаза закрыты, а губы крепко сжаты. Кожа на щеках красная от возбуждения. И это все сделала я.