На зоне
Шрифт:
Джонни не однажды встречался с людьми такого типа. Они живут по своим собственным законам, одним взглядом способны парализовать чужую волю и если объявляют, что пырнут ножом, то непременно выполнят обещание.
– Я точно не знаю. Один парень...
– Кто такой? Откуда он? Имя?
– Из какой-то службы... Черт его знает, откуда. У дяди Сэма до фига специальных служб. Может, из управления по наркотикам, может, из канцелярии прокурора штата...
– Придется с тобой, парень, поговорить по-серьезному. Ты меня или не понял, или совсем не уважаешь, – размеренно, по слогам, почти спокойно произнес Варяг.
В
– Погоди, русский... Я правда не знаю, кто этот парень. Он сказал, что его зовут Фрэнки. Фрэнки, и все. Я не знаю, из какого он ведомства. Я уверен только в одном: ты здорово кому-то насолил.
Варяг нахмурился и, помедлив, убрал заточку. Джонни облегченно вздохнул.
– И что они тебе обещали за работу?
– Освобождение под залог.
– На хрена тебе под залог? У тебя что, богатая тетя есть?
– А он намекнул, что залог за меня внесут, а я могу рвать когти к себе в Ванкувер. Там им меня не достать.
– При разговоре еще кто-то присутствовал?
– Нет. Мы говорили наедине в кабинете начальника тюрьмы.
– А начальник тюрьмы сам в курсе?
– Вряд ли. Хотя...
– Я вижу, тебе хочется жить? – усмехнулся Варяг.
– А то!
– Ладно, живи. Даю тебе шанс. Только запомни, парень, кто тебе даровал жизнь. Уверен, у тебя хорошая память и ты не забудешь?
– Не забуду.
– Ну смотри.
Уж больно напуганным было лицо канадца. Варяг скривил губы и, напирая на каждое слово, грозно произнес:
– Но я не слышу слова «мистер» и искренних сожалений о случившемся, ублюдок.
Джонни выпучил глаза, но, увидев суровый взгляд русского, возражать не стал. Дрожащим голосом он повторил:
– Я все запомнил... мистер.
– Молодец. Вот так-то лучше, – кивнул Варяг. – А теперь скажи: простите меня, я больше не буду.
– Простите меня, мистер, я больше не буду.
– Если ты, дерьмо собачье, предпримешь еще нечто подобное, то в следующий раз тебе не придется просить прощения.
– Да, мистер.
– А теперь тихонько ложись и баиньки! – Варяг резко убрал заточку и опустился на свою кровать. – В следующий раз советую тебе обращаться ко мне не иначе как «мистер». Надеюсь, ты хорошо усвоил этот урок?.. Или, может, повторить?
В голосе русского снова послышался металл.
– Я все отлично понял, мистер, – поднимаясь с пола, повторил Джонни.
Русский продолжал сжимать в руках свое оружие. Джонни очень удивился, когда рассмотрел в темноте, что это был всего лишь обломок стальной ложки.
– Я все отлично понял, мистер, – сдавленным голосом еще раз повторил он.
– Ну вот и хорошо, я вижу, что ты не такой плохой парень, как показалось мне вначале.
Варяг со своей койки внимательно наблюдал за тем, как Джонни, поднявшись с пола, шатаясь, по стенке добрался до кровати, прилег и, вытянув свое огромное тело, молча замер.
Что ж, это был не самый серьезный противник, с которым судьба сталкивала Варяга. Возможно, из этого крепыша и мог бы получиться неплохой вор,
но ему явно не хватает настоящей школы, школы российских тюрем. Вот где настоящее испытание! Жернова лагерных зон способны перемолоть в шлак даже самый крепкий человеческий материал, и только единицы могут заставить эти жернова вращаться так, как нужно им самим.– Эй, мистер, послушайте! – вдруг из темноты произнес Джонни.
– Чего тебе?
– Вам не жить, мистер. Если мне не удалось сделать это, то наверняка получится у другого.
– Что ты вдруг так разоткровенничался?
– Мне-то плевать, но я точно знаю, что вы не выйдете отсюда живым. Мне кажется, вами заинтересовались слишком серьезные парни.
– Не бери в голову, Джонни. Спи. Я хочу полежать в тишине.
ГЛАВА 7
Егор Сергеевич прибыл в Сан-Франциско под самый вечер. Шел мелкий моросящий дождь, который неприятно разбивался о лицо и тонкими холодными струйками забирался за воротник плаща. Точно такую же скверную погоду он оставил в Москве, и, если не знать о том, что лайнер перенес его на другой континент, можно было бы подумать, что он и не покидал родное Шереметьево.
Едва ступив на мокрый, скользкий трап, Егор Сергеевич почувствовал, как сырость мгновенно стала проникать по всему его телу, добираясь до самого нутра. Он пожалел, что, собираясь в дальнюю дорогу, не захватил с собой свой любимый шерстяной джемпер.
Высокий, слегка сутулый, с густой седой шевелюрой, он ничем особенным не отличался от остальных пассажиров, сошедших с «Боинга-747», принадлежащего российской авиакомпании «Трансаэро». Простой строгий костюм и мягкий лайковый плащ, обтягивающий плечи, делали его похожим на престарелого советского ученого времен 70 – 80-х годов. Впрочем, он и был кем-то вроде того...
Нестеренко сошел с трапа, осмотрелся и вместе со всеми пассажирами поспешил к автобусу, стараясь не наступать на лужи.
В Америке Нестеренко был дважды. Первое свидание с этой страной состоялось лет сорок назад: тогда он еще сравнительно молодой человек, под видом ученого, побывал на конгрессе по международному праву. А параллельно с этим выполнил целый ряд заданий, запланированных им вместе с Медведем. Уже тогда Медведь был крупным воровским авторитетом, а их дружба и сотрудничество приносили невероятные успехи и колоссальные теневые деньги.
Второй раз встреча с Америкой произошла лет десять назад, когда вдруг выяснилось, что в Бостоне проживают родственники Егора Сергеевича по материнской линии, родители которых, опасаясь своего дворянского происхождения, выехали из Санкт-Петербурга сразу после октябрьских событий семнадцатого года.
По приглашению Егор Сергеевич тогда приехал в Бостон и не без интереса разглядывал своего двоюродного брата, который огромными серыми глазами напоминал давно ушедшую матушку.
В первый свой приезд Егор Сергеевич не без труда справился с искушением, чтобы не поменять грешную родину на тихий уют благополучной заграницы. За время своего второго пребывания он успел полюбить эту страну и чувствовал, что был связан с ней неким мистическим образом. Ему даже казалось, что если у него существовала первая жизнь, то наверняка он провел ее где-то поблизости.