Набат-2
Шрифт:
— Есть! Слушай…
«…Его забыли впопыхах при перегрузке. Вид этого ящика сразу вдохновил меня… Ничего другого брать не хочу: здесь тайна. Так тщательно перевозят в каюте капитана вещи необычные. Сердце пело, и руки спешили. Только бы не наехали жители острова, лишь бы успеть увезти ящик…
Я опоздал. Прибыли другие искатели счастья и меня увидели.
Только сняв пятидесятикилограммовый ящик со спины в маяке, я успокоился. Передохнув, я сорвал обвязывающую проволоку и дощечки верха. Я перед тайной.
Что же я нашел внутри? Старинные книги на непонятном языке.
И как же в очередной раз я был обижен судьбой, когда через десять дней ко мне пожаловали гости из криминальной полиции. Они вели себя грубо, старший ударил меня больно по лицу несколько раз, и я посчитал за лучшее отдать свою добычу. Нигде нет правды, прощай мечта, прощай недосягаемая Элеонора, судьбе неугодно, чтобы мы соединились. Ты красива, я беден, горький отшельник, кому даровано обладать тобой!»
— Бедный дядя Питер, — искренне пожалела Дарья. — С таким почерком трудно покорить красавицу Элеонору.
— Читай дальше, — торопил Иван.
— Дай передохнуть, — потянулась Дарья. — И кофе в постель!
Вернувшись из столовой с кофейником и теми самыми штормовыми кружками, Бурмистров застал жену со сверкающими глазами.
— Ванька, шубу обещаешь?
— Считай, она твоя, — понял пролог Иван.
— Слушай, какие события свершились далее.
Дарья отхлебнула кофе и продолжила чтение:
— «…Я перестал оплакивать свое несостоявшееся счастье, как вдруг мне напомнили о «Саломее». Как-то я собирался высаживать сельдерей и шпинат на единственной грядочке, и день выпал на удивление солнечный. Все вокруг радовалось живительному теплу. И тут я увидел катер в усах пены, спешащий к острову. С него сошел представительный мужчина и вежливо представился чиновником таможенной службы. Он интересовался, нет ли здесь контрабандистов, расспрашивал о моей жизни и вскоре уехал. Ночью пал густой туман, какой случается в начале мая, мне пришлось включить ревун среди ночи, и сон не шел больше. Поэтому в паузах ревуна я расслышал стук мотора с моря, а потом стук в двери. Пришлось вставать и спускаться вниз.
Я обомлел: за дверью стояли трое угрюмых мужчин, они без спроса вошли внутрь. Один из них успокоил меня:
— Мы не причиним вам вреда, господин Андерсен, если вы будете откровенны. Вы побывали на «Саломее»?
От страха я икнул, и они посчитали это знаком согласия.
— Вы нашли в каюте капитана ящик, который позже забрала у вас криминальная полиция? Какая именно?
— Полиция города Висбю.
— Подумайте лучше, — посоветовал он, и я сжал в ком нервы:
— Старший был явно из Стокгольма. Подручные звали его господин Бергман, а подручных я видел раньше на Готланде.
— Прекрасно. Вы ничего не забыли сказать? Или отдать нам?
Я посчитал за лучшее для себя быстрее расстаться с тем понравившимся мне пергаментом, удивительно красочным и манящим к себе. От него исходила какая-то тайна, она заставляла меня часами любоваться манускриптом с загадочными фигурками.
Я молча достал пергамент и отдал пришельцам. Они тотчас сгрудились над ним, кто-то достал фотографию и сличил с пергаментом, говоря при этом на варварском языке. Такими грубыми могли быть только русские. Ни слова благодарности! Более того, старший сказал:— Больше ничего не скрываете? Ответьте честно!
— Нет, — сказал я твердо, и гости сразу покинули маяк.
Несколько дней с тоской и страхом ждал я продолжения событий, но ничего больше не случилось. Воцарился мир. В скорости созрел шпинат, распушился дружно сельдерей, радуя меня тихим счастьем».
— Дальше лирика, — пояснила Дарья. — Каково?
— Шуба у тебя есть, — обнял жену Иван, поддался ее настроению, и до утра оба не смыкали глаз.
— Ты уже не хочешь разводиться со мной? — напомнила она.
— От добра добра не ищут, — лаконично ответил Иван.
Утром они покидали Готланд. Рейсовый пароходик доставил их в Стокгольм, откуда Иван звонил во Францию, как велел Бехтеренко, эзоповым языком сообщил о результатах.
— Прекрасно! — ответил голос на том конце провода. — Радует, что контракт подписан. Дождитесь в Швеции нашего референта и вылетайте в Бельгию.
— Шубу у тебя не отняли! — щелкнул жену по носу Иван.
— А зачем теперь в Бельгию? — спросила она, не понимая.
— Прозрачные границы. Бенилюкс, — пояснил Иван. — Европа.
Связной прибыл на следующий день. Отправив Дарью побродить по Стокгольму, Иван рассказал ему о поездке на Готланд, передал рукопись мифического дяди.
— Так мы и предполагали, — комментировал его рассказ связной, сослуживец Ивана по УСИ. — Подразделение Берии невероятным образом разыскало все книги из ящика. Предположительно часть библиотеки Ивана Грозного. Сохранилась любопытная записка Берии: «Хватит дрочить понятные вещи! Немедленно все книги ко мне!» Помечена записка шестым марта 1953 года. Понятна дата? — спросил он, и Бурмистров кивнул. — Дальше никаких следов.
— А я Дарье шубу обещал, — вздохнул Бурмистров.
— Раскошеливайтесь, товарищ подполковник! Она ее честно заработала. Кстати, энную сумму я вам подвез, — рассмеялся связной. — Вылетайте в Антверпен. Для вас в «Принц-отеле» заказан номер и «СААБ-8000» напрокат. Из Бельгии прокатитесь в Люксембург. Сейчас туда перебрался старший Триф, кто-то его крепко напугал, поторопитесь. У него за Гревенмахером коттедж. Вот карта, все помечено, — протянул Бурмистрову кальку связной. — Не знаю, как вам удастся познакомиться со старой лисой, но задание не отменяется.
— Только на жену и уповаю, — усмехнулся Бурмистров.
— Тогда вторая шуба ей обеспечена. Удачи, — пожелал связной.
Вернувшаяся Дарья была осчастливлена обещанием второй шубы и деятельно взялась готовиться к отъезду. Она мыслила женскими категориями видения проблемы, ее не пугали подходы к Трифу.
— Чего вокруг да около ходить? Если мужик напуган и охраны нет, он сам потянется к хорошим людям. Изображать телку около проколотой шины я не стану, а устроить на его глазах тебе скандал — это нас сблизит. А дальше разберемся.