Набирая силу

Правда, чем ближе мы подходили к логову, тем сильнее волновался упырь. Вот-вот и снова во весь голос паниковать начнет.

Пробираясь по развалам обрушившихся блоков, я приободрил Бяку традиционным способом:

– Ты только представь, что мы можем найти внутри.

– А чего там представлять? Смерть там наша найдётся.

– Не надо быть таким пессимистом, Бяка. Помнишь, что пьяные охотники рассказывали, когда мы трактирщику кайт сдавали?

– Откуда я могу такое помнить? Охотники и рыбаки, все до единого балаболы. Они всё время что-то рассказывают. Врут много. Всегда врут. Мы с тобой тоже рыбу ловили, но мы не врали. Мы одни честные.

В свете такого высказывания заманчивость заготовленных для упыря слов значительно упала в цене.

Но отказываться от них я не стал:

– Они тогда говорили о древних сокровищах. О заброшенных храмах, о гробницах великих героев и злодеев. Огромные сундуки с удивительно прекрасными драгоценностями, волшебные оружие и доспехи, амулеты, равных которым нет, и не будет, потому что давно утрачены секреты их изготовления. Навыки, о которых даже император не мечтает, самые великие трофеи, которые только и ждут, когда же кто-нибудь до них доберётся. Книги с тайнами забытых боевых искусств и великой магии, или даже легендарные свитки уникальных умений. Бяка, ты только представь, что мы в трёх шагах от всего этого богатства.

– И ты поверил балаболам? – со скепсисом уточнил Бяка.

– Ну… вообще-то я и до этого слышал, что на севере много чего можно найти.

– Гед, а ты никогда не думал, почему такое богатство осталось брошенным в Лихолесье? Вот почему его оставили, а?

– А почему остаются забытыми древние клады? – ответил я вопросом на вопрос. – Владельцы сокровищ умирают не тогда, когда им хочется, а когда приходит их время. Много ценностей остаётся забытыми. Войны, эпидемии, восстания мёртвых, нашествия Хаоса… Бывало, целые страны пропадали в считанные дни и никогда больше не возрождались. Говорят, север когда-то был такой же, как юг. Здесь жили люди, стояли великие города, замки и деревни. Пока не начали появляться разломы, жизнь кипела, а земля, как и сейчас, была богатой. И часть их богатств так и осталась здесь.

– Да, всякое бывает, – согласился упырь. – Гед, разломы принесли не только новое, они и погибель принесли. В таких местах много людей умирали. Много смертей. И часто смерть остаётся и ждёт ненормальных, которые придут за потерянным богатством. Вот мы с тобой как раз и идём. Мы ненормальные.

– Чудовище смерть не тронула, значит и нас не тронет, – уверенно заявил я.

Интуиция:

Что-то происходит.

Я остановился, едва не оступившись. Очень уж неудобная поверхность. Только-только вскарабкался на сильно наклоненный блок, один из многих, перекрывающих проход. По сути, я уже внутри, надо мной громоздится хаос из обрушившихся и кое-как сцепившихся между собой древних камней. Но света здесь достаточно, чтобы всё прекрасно видеть.

И ничего опасного на глаза не попалось, как ни пытался всматриваться.

Однако атрибут Интуиция почему-то дал о себе знать. Мой недолгий опыт обладания им показал, что трофеи от Хаоса тоже могут быть полезными.

Приходится прислушиваться к тому, что тебе говорят.

– Чего мы стоим? – как-то очень уж спокойно поинтересовался Бяка.

Удивившись тому, что спутник внезапно стал столь хладнокровным, я пояснил:

– Сам не знаю. Мой атрибут от Хаоса говорит, что тут неладно. Надо разобраться.

– Ну ты разбирайся, а я пока посижу немного.

С этими словами Бяка и вправду расселся на первом попавшемся блоке. Даже не стал выбирать «стул» поудобнее, хотя до такого рукой подать.

Вновь подивившись его хладнокровию, я вдруг осознал, что, в сущности, мне тоже торопиться некуда. Так почему бы не присоединиться к товарищу? Тем более, блок под моими ногами не такой уж неудобный, как показалось поначалу.

Да он даже комфортный.

Такой уютный на вид.

Так и напрашивается на то, чтобы на него сели.

Это я и сделал.

А Бяка, медленно зевнув, решил отдохнуть ещё серьёзнее. Да-да, он действительно прилёг на камень. Похоже, храпеть собрался. Вон, глаза закрыл, лицо отрешённое, почти мёртвое. Не зря его соплеменников упырями прозвали, у него и при бодрствовании физиономия специфическая, а уж в сонном состоянии хоть не смотри – вылитый покойник.

Но чего это я всё о Бяке, да о Бяке? Надо и о себе позаботиться. Зачем сидеть, если можно последовать примеру спутника?

Да, всё верно, надо ложиться.

В сознании, полностью охваченном сонным оцепенением, из последних сил промелькнул проблеск разума.

Нельзя спать!

Нельзя!

Ведь интуиция предупредила!

Что-то происходит!

Будто подслушав мои мысли, атрибут Хаоса вновь напомнил о себе.

Интуиция:

Похоже, вас покидает жизнь.

Проблеск разума разгорелся если не до яркого пламени, то хотя бы до состояния, заставляющего что-то делать, а не просто пытаться разлечься на удобном каменном блоке.

Нельзя мне сейчас ложиться. Но и чем именно следует заняться, я не представлял. Просто тряс головой, разгоняя муть перед глазами, и пытался увидеть то, чего следует опасаться. Но напрасно прищуривался, напрасно оглядывался, вокруг нас не было ничего подозрительного. Древние камни замшелые, стены, свисающие корни растений, выросших на верхних ярусах руин.

И неистовое желание улечься и забыться. Оно настолько непреодолимо-сильное, что ему понадобится всего лишь несколько секунд, чтобы полностью погасить мой разум.

Это конец, мне отсюда не выбраться. Я даже приподняться не в состоянии. Ноги будто чужие, не ощущаются.

Увы, интуиция права, меня и правда покидает жизнь, и сопротивляться этому невозможно.

Всё, на что хватило остатка сил, это протянуть руку к исходящему паром котелку, который, сам не помню как оказался на соседнем камне.

Если это не заставит взбодриться, останусь здесь.

Навсегда останусь.

Миг, и ладонь погрузилась в горячую бурду.

Ещё миг, и я ору от нестерпимой боли, а сонное оцепенение развеяно без остатка.

И сразу же, пока беспомощность не вернулась, я схватил котелок в одну руку и принялся разбрызгивать его содержимое, не жалея вторую, уже ошпаренную конечность. Крича от боли и почти ничего не соображая.

Только одно понимал: я зря сюда полез. Надо или бежать без оглядки, оставив Бяку умирать, или как можно быстрее разобраться в том, что здесь происходит.

Стена, на которую я плеснул очередную порцию парящей жижи, вдруг начала расплываться, будто изображение на экране, смазанное неловким движением оператора с камерой. И в тех местах, куда попали брызги, расползались омерзительные прорехи, под которыми мерцало что-то зеленоватое, непонятное и несомненно тошнотворное.