Наблюдатель

Я собрался порадоваться и восхититься изящностью и изощрённостью Алисиного замысла, но оказалось, что это ещё не всё. Она берёт десятилетнюю ссуду на покупку квартиры у своей фирмы под милосердный процент и поручительство шефа. Квартиру она ещё не выбрала, но с районом определилась. Будет покупать двухкомнатную. А когда сядет в кресло босса, с учётом изменившихся возможностей погасит ссуду досрочно.

Хороший план. Я подумал, что он напоминает последовательность: чёрная крестьянка – столбовая дворянка – вольная царица. А если финал с разбитым корытом? Мы с Полем сказку про золотую рыбку выучили почти наизусть. Одна из его любимых сказок. Он самостоятельно связал волнение моря с развитием сюжета, считая, что причина шторма в том, что рыбка начинает злиться на докучливого деда, плавать взад-вперёд, тем самым поднимая волны. За наглядным примером далеко ходить не надо: его мама, моя бывшая жена Оксана, когда нервничала, начинала кругами ходить по комнате, хватать и бросать всё, что попадало под руку и в поле зрения. В отличие от рыб, которые, как известно, не очень словоохотливы, Оксана выказывала своё неудовольствие открытым текстом и громким голосом. При этом её монологи никогда не превращались в скандал или истерику, отчасти потому, что её притчи и причитания часто напрямую не имели конкретного адресата, а были как бы мыслями вслух и пищей для размышлений и корректирующих действий окружающих. Каждый должен был сам догадаться, что из всего сказанного касается именно его. В представлении Поля ничто женское золотой рыбке не чуждо. Я поддался лёгкому приступу ностальгии и немного отвлёкся. Мне очень не хватает Поля, я его люблю и скучаю по нему. Он, пожалуй, единственный на свете человек, которого я по-настоящему люблю. Сейчас он бесконечно далеко, в Нормандии, с мамой и новым рара.

Алиса вернула меня в день сегодняшний, точнее, уже в ночь. На мою убогую кухню, где под шум дождя и вискарь в первом чтении рассматривается наполеоновский план Алисы.

– А золотая рыбка у тебя есть? – спросил я. – Или белый кролик?

– Есть. Но ты не дослушал. Есть один… одна загвоздка. Для всего этого хорошо бы, чтоб я была замужем. Для оформления документов на выезд, да и фирма более лояльна к состоящим в браке сотрудникам, да и незамужней ссуду на двухкомнатную могут не дать, только на однушку… – Алиса посмотрела на меня долгим взглядом и виновато вздохнула.

– Ты собралась замуж? Поздравляю!

– Замуж мне рано, и не очень-то сейчас хочется. Потом, может быть. Добиваться успеха, волоча за собой продовольственный обоз, невозможно. Действовать надо авангардом, десантом, летучим отрядом. А тылы подтягивать после.

– А ты не боишься попасть в окружение превосходящих сил противника? Или уйти глубоко в тыл чужой территории, не дождавшись подхода основного войска?

– А какие у меня варианты? Ходить за этим моим голубком, Колманом, тенью? Денщиком-переводчиком за штуку в месяц? – Алиса при упоминании шефа вздохнула, в её глазах промелькнула злость и, как мне показалось, неприятное воспоминание, брезгливость. – Потом выйти замуж за какого-нибудь, нарожать детишек и через десять лет стать крашеной истеричкой с обвислыми сиськами и задницей пятьдесят шестого размера? Сейчас или никогда!

– Ну ты сгущаешь краски. Учиться и делать карьеру – это нормально. Кто тебе мешает? На счёт пятьдесят шестого размера – преувеличиваешь, у тебя с этим всё в порядке. Замужние дамы тоже вполне себе делают карьеру.

– Мне нужна твоя помощь, – Алиса замолчала, собираясь с духом.

– Я тебе помогу. Что я могу сделать?

– Взять меня замуж! – выпалила Алиса. – Фиктивный брак. Хотя бы на год, пока всё не раскрутится в нужном направлении… Потом разведёмся. На совместное проживание, жилплощадь и всё такое я не претендую. Фамилию менять не буду.

– А почему фиктивный? – я не ожидал такого поворота разговора.

– А какой? Настоящий? Извини, ты классный, я тебя по-своему люблю. Но замуж – нет. Ни за тебя, ни за кого-нибудь другого. Прости, дело не в тебе. Не сейчас. Мы будем так же общаться, встречаться, я буду приходить в гости, иногда ночевать. Ничего не изменится. Мы останемся такими же близкими друзьями, обещаю. При этом твоя свобода никак не будет ограничена. Про истинную цель нашего проекта никто ничего не узнает. Ты же не собираешься в ближайшее время снова жениться по-настоящему? Если надумаешь – скажешь, ускорим развод. В отсутствие несовершеннолетних детей – это дело техники, я узнавала. Дай мне один год. Помоги как друг? Мне некого больше попросить. Здесь у меня никого нет, только ты да Пьер Вонави. С ним у меня никогда ничего не было, ко всему Петька, похоже, бухает в безмерно узком кругу и пропадает где-то в последнее время.

– Я Пьера тоже давно не видел, – я невольно улыбнулся Алисиному определению «в безмерно узком кругу». – А твои коллеги? У вас же наверняка полно молодых и перспективных менеджеров?

– Коллеги отпадают, сдадут меня с потрохами буржуинам, – Алиса вздохнула и продолжила рассуждать: Мои райцентровские все давно женаты, ну и там, сам понимаешь, такие деликатные манёвры не прокатят. Им подавай борща и секса, а фиктивный и дефективный для них одно и то же. А ты другое дело. Ты умный и добрый. Ты и есть моя золотая рыбка… – и, не давая мне ответить, продолжила с прежней интонацией: – Я не прошу решения сию минуту. Считай это информационным вбросом. Я тоже ещё раз подумаю. Через пару дней созвонимся, всё обсудим и решим.

Для себя Алиса всё уже решила. Ей нужен этот штамп в паспорте. Точнее, она считает, что нужен. Она хочет подстраховаться, исключить возможные препятствия на непростом и непрямом пути. Это элемент её «дорожной карты», без которого весь план может рассыпаться, как карточный домик. Кроме того, это определённый опыт, на который она сможет ссылаться в своём внутреннем резюме. Штамп в паспорте, который добавит солидности и приподнимет статус среди коллег, особенно мужского пола. Замужняя женщина уже не Алисонька, а Алиса Сергеевна. Виза и ссуда? Не знаю. Едва ли ей на самом деле это пригодится, но все мы совершаем множество бессмысленных и часто ни к чему не приводящих движений, будучи полностью уверенными в их необходимости. Число заблуждений значительно превосходит количество прозрений и озарений, указующих верный путь. Да и ни один путь не может быть единственно верным. Может быть ближе или дальше, тернистее или, напротив, скатертью.

Всё сказанное Алисой явилось для меня полной неожиданностью, но ощущение судьбоносности эпизода не возникло. За годы наблюдательства моя интуиция превратилась в хорошо настроенный инструмент и редко меня подводила. Я решил, что это даже забавно и никак не повлияет на мою как минимум жизнь. Друзьям нужно помогать. Для Алисы я готов на гораздо большее, чем сыграть с ней на пару в одну из множества игр, в которые играют люди. Я ничего не теряю. Мне всё равно. Историю моей личной жизни ещё одним штампом не испортить. Не улучшить, впрочем, тоже. Одним больше, одним меньше… Думать тут нечего.

– Я согласен. Хочешь – пойдём, сходим.

– Куда? – спросила Алиса.

– Как куда? Замуж за меня.

– Ты самый лучший! Я тебя люблю! – она набросилась с объятиями и поцелуями.

Я скрутил колечко из клочка фольги, закрывающей контейнер с унаги-маки, и надел его Алисе на нужный палец. Она рассмеялась: «А себе?». Я сделал второе колечко.

Будь моей фиктивной женой.

Дом восходящего солнца

“There is a house in New Orleans…” [6] – звонок мобильного вырвал меня из недосмотренного сна, в котором я безуспешно пытался догнать уходящую по заснеженной аллее парка Алису, и начал новое моё утро. Эта мелодия у меня установлена на звонки людей, так или иначе связанных с моей работой в переводческой конторе, где я по стечению обстоятельств или недоразумений числюсь штатным транслейтером. Активы фирмы включают две с половиной комнаты, арендованные в бизнес-центре, разделённые приёмной-прихожей, два компьютера, минимальный набор офисной мебели, тоже арендованной, кофейную машину и пару телефонов. «Скромность украшает человека и офис, – говорит Андрей Андреевич, наш шеф, добавляя: – Наш главный актив – люди!».

6

Из культовой песни «Дом восходящего солнца» группы Animals.

Наши люди – это десяток более-менее постоянных переводчиков, каждый из которых принят на четверть ставки, включая меня («…And God, I know I’m one» [7] ), которые работают в основном по электронной почте и через интернет-портал нашей унылой «фирмы». Половину коллег я знаю по именам, а вторую – по часто неинформативным никам электронной почты в списке рассылки (например, знаток иврита NataN вместо пожилого мужчины иудейского происхождения оказался тридцатилетней голубоглазой Наташей Н., а зайка ZaYa – суровым сорокапятилетним Захаром Яковлевым, специалистом по чехам и прочим румынам-полякам). Это, впрочем, никому не мешает трудиться дистанционно-заочно на общее благо. Такая форма работы устраивает всех, позволяет экономить на аренде и укрывать в тени значительную часть нашей небольшой прибыли. Изредка для встречи с клиентом или получения персональных заданий от шефа я и мои коллеги прибываем на пятнадцатый этаж стеклянной башни, незатейливо названной «Бизнес-центр «Башня»». Наша фирма называется тоже, в общем, без изысков: «N-ский дом переводов». Я называю её «Дом восходящего солнца» (те, кто слушал «Энималз» и самую малость шарит в английском, поймут).

7

«И, Боже, я знаю: я один из них». Та же песня.

Шеф бывает в офисе два-три раза в неделю, в основном чтобы провести инкассацию налички и перенаправить скудные финансовые потоки. Постоянно в конторе находится секретарь, зовущаяся офис-менеджером по трудовому договору, а по факту – Машенькой, и Галина Марковна – аварийный слесарь-переводчик. Некоторые из коллег называют Машу Мамка, имея в виду её функцию по распределению благ земных – заданий на перевод. Кто-то считает, что делает она это не всегда справедливо, то есть не поровну: «Этому дала, этому не дала». Я в подобные дискуссии не вступаю. Поровну никогда и ничего не бывает. Делить можно по-братски, по справедливости, по понятиям. Эталона «поровну» в природе нет, зато существует обиходное «большая половина». И если вдруг случится, что у всех будет совершенно одинаковое количество всего, ни к чему хорошему это не приведёт. Это равновесие шара на вершине пирамиды, то есть вещь исключительно умозрительная и годящаяся разве что для философских упражнений. «Поровну» и «справедливо» – немного разные категории, не так ли?