Наблюдатель

– Привет. Грэг, – представился он, встречая Дмитрия.

***

Завершив допрос матери обвиняемого, следователь несколько десятков минут разбирался в документации, после чего вызвал к себе помощника Добина. Владислав со стуком зашел в кабинет и предстал перед следователем.

– Андрей Климович, вы что-то хотели? – спросил он.

– Ты пытался дозвониться до этого парня – Григория Мушкина?

– Да. Только вот он не отвечает на звонки.

– Не отвечает?

– Не отвечает, Андрей Климович. Я и вчера пытался, и сегодня с утра.

Завьялов раздраженно цокнул языком. Поговорить с возможным свидетелем все же было нужно. Мушкин – старый знакомый Троицкого – мог обладать информацией, которая им поможет.

– Ну, связаться с ним все же надо, – сказал он.

– Направить к нему машину?

«Нет уж, дружок. Я тебя заставлю попотеть», – подумал Завьялов.

– Не-а. Направляйся-ка ты к нему сам.

– Я? – изумленно спросил Владислав.

– Да. В чем проблема?

– Ни в чем, Андрей Климович. Просто…

– Ну, раз проблем нет, тогда в путь.

Завьялов сухо ему улыбнулся. Добин, не говоря ни слова, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, после чего закусил губу. Он был крайне недоволен тем, что ему придется ехать на окраины Москвы, чтобы поговорить о деле человека, уже сознавшегося в убийстве, но с начальством спорить не стал. Он и понимал, что это нужно в их работе, но почему следователь просто не приказал отправить за Мушкиным машину? Ответ у Добина был один – начальник просто решил его помотать. И решение этой загадки точно не улучшило Добину его настроение, так что он в самом плохом расположении духа накинул на себя фуражку и отправился к машине.

Через час он звонил в дверь квартиры, находившейся в многоэтажной панельке, что была в одном из недавно присоединенных к Москве серых урбанистических спальных районов. Достаточно долго ответа не было, и он позвонил повторно, нетерпеливо постукивая тяжелым ботинком о пол.

Мушкин спал в тот момент, когда к нему явились. От звонка он проснулся и первым делом пошел посмотреть в глазок, где увидел одетого в полицейскую форму Добина, и тут же нервно сглотнул. Он совершенно точно не ожидал увидеть сотрудника органов у себя в выходной день. Быстро прибежав в спальню, он достал из-под подушки пакетик с измельченной травкой, смешанной с табаком, которую еще вчера вечером использовал по прямому назначению. Он осмотрел комнату, раздумывая, куда ему ее спрятать, и остановил взгляд на большом баре, стоявшем в углу. Он просунул пакетик через горлышко непрозрачной бутылки от виски и положил ее на место, после чего прибежал на кухню, открыл шкафчик под раковиной и стал осматривать мусорное ведро. Он не выносил мусор уже несколько дней, и поэтому в ведре лежали использованные им пару дней назад шприцы. Накидав сверху них мусора, чтобы их точно не было видно, он завязал пакет. Он сразу же подумал о том, как удачно в прошлый раз израсходовал все то, для чего эти шприцы были нужны – одной проблемой меньше.

Затем Мушкин снова приблизился к двери. При взгляде на угрюмого полицейского в его голове тут же стали проноситься видения о том, что с ним будет, если его поймают. Первое, что его могло ждать – это предложение замять дело с помощью денег. Денег у него не было, по крайней мере столько, сколько они могли бы потребовать. Тогда они бы взяли его под стражу и допрашивали о том, где, что и как он доставал. И ему бы пришлось об этом рассказать, если у него, конечно, не появилось бы желания посидеть в тюрьме на пяток лет больше. А об этом рассказе вне сомнений узнали бы и те люди, которые и являлись его поставщиками. Он уже давно не водился с обычными уличными барыгами, теперь через нужных людей он связывался с настоящими акулами наркобизнеса, а такие ребята могут сделать очень многое с обычным парнем без влияния и связей. Мушкин повторно сглотнул и еще раз оббежал всю комнату, проверяя, не пропустил ли он чего-нибудь.

Добин совсем устал ждать. В нем все копилось раздражение. Он прекратил использовать звонок и стал просто стучать в дверь. После пары ударов послышался скрежет замка, и дверь открылась.

На пороге перед Добиным появился худощавый, но с небольшим жиром в области живота, высокий мужчина с заросшим щетиной, слегка желтоватым лицом, которое тот отчаянно пытался сделать дружелюбным, но прищуренные выцветшие голубые глаза выдавали в его взгляде смешанные друг с другом чувства презрения и страха.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе, – коротко и совсем неприветливо кинул мужчина. – Я – помощник следователя Владислав Добин.

– По какому вы здесь вопросу? – спросил тот, нервно потирая руки.

– Вы Григорий Мушкин?

– Да-а… Вам что-то от меня нужно?

– Вы знакомы с Дмитрием Троицким?

Это был всего лишь стартовый вопрос. Добин, конечно же, уже знал, что тот с ним знаком.

– Допустим, – ответил Григорий после промедления.

Добин тяжело вздохнул.

– «Допустим» мне не подходит, Григорий. Вы знакомы с ним или нет?

– Знаком, – тут же решил не испытывать судьбу Мушкин.

– Он обвинен в убийстве.

Губы Мушкина согнулись в дуге удивления.

– Я хочу задать вам пару вопросов, – продолжил помощник.

– Но я его не видел уже много лет.

– Все равно. Если чего-то не будете знать, просто скажите это. Я пройду?

– Хорошо. Только у меня, правда, не очень убрано…

– Ничего страшного. Я не брезгливый.

Мушкин захлопнул за прошедшим внутрь помощником следователя дверь.

Его квартира была однокомнатной и выглядела совсем по-холостяцки, можно даже сказать, что слегка аскетично, без каких-либо декоративных излишеств, помимо пары музыкальных инструментов, густой слой пыли на поверхности которых говорил, что их давно не брали в руки, и довольно-таки большого бара, который тут же привлек внимание помощника следователя. Мушкин с опасением покосился на бар, тут же отодвинул стул подальше от него, повернул его так, чтобы помощник следователя, сев, был отвернул от бара, и предложил его Добину. Тот кивнул и принял предложение.

Он официальным, утомительным тоном вкратце рассказал Григорию детали дела, которые они знали, и тот делал максимально сосредоточенный вид, хотя фокусироваться на сказанном ему удавалось с огромным трудом.

– То есть он сознался? – спросил Григорий, когда рассказ подошел к концу.

– Да.

– Тогда зачем вы пришли? Это…

– Вы что, хотите сами позадавать мне вопросы? – грубо оборвал его Владислав.

– Нет, простите…

– Я хочу услышать о Троицком от вас. Это важно для следствия. Понятно?

– Хорошо… Я… Я… – Мушкин отер пот со лба. – Я, честно сказать, просто… озадачен сказанным вами. Не представлял себе, что он может убить.

Ему было трудно говорить, он постоянно сглатывал накапливавшуюся во рту слюну и шмыгал носом. Это еще больше раздражало Добина, который помассировал виски и сказал:

– То есть вы не верите, что он совершил убийство?

– Ну, раз он сознался, тогда это, наверное, он, – пожал плечами Мушкин.

– Что вы можете сказать о нем? Что в первую очередь вам вспоминается?