Наблюдения над исторической жизнью народов

Положение наверху феодальной лестницы и королевский титул могли остаться за Каролингами или перейти в другую фамилию; это было явление уже чисто случайное, зависевшее от того, оставались ли Каролинги достаточно материально сильны для того, чтобы иметь первенство между другими землевладельцами, и имели ли достаточно личных средств, способностей для охранения своих исторических прав. Историки, нередко преклоняющиеся пред успехом, не очень сочувственно и справедливо относятся к Каролингам, тогда как при внимательном изучении их деятельности оказывается, что у многих из них не было недостатка в способностях, с помощью которых они изворачивались в иных затруднительных обстоятельствах. Но нельзя не заметить, что судьба не была к ним благосклонна.

Карл Лысый, несмотря на ослабление правительственных средств, в чем он был виноват, окончил свое царствование с большим почетом внутри и вне.

Ему наследовал сын его Людовик, но не прожил и двух лет. Сын его Людовик III процарствовал около четырех лет, успев, однако, в это короткое время прославиться знаменитою победою над норманнами при Солькуре. Брат его восемнадцатилетний Карломан процарствовал с небольшим два года. У него остался малолетний брат Карл. Но при тогдашней неопределенности прав наследства и при тогдашнем состоянии страны, когда король не должен был выпускать из рук оружие для отражения норманнов, малолетний король был невозможен, и потому призвали Карла Толстого, единственного представителя восточной, германской линии Каролингов, который таким образом стал владеть всеми частями империи Карла Великого.

Но империя Карла Толстого не была похожа на империю Карла Великого:

то, что начиналось при последнем и чему он не мог противопоставить крепких и долговечных преград, то совершилось ко времени Карла Толстого феодализм господствовал, децентрализация была полная. Карл Великий приобрел себе славу знаменитого исторического деятеля тем, что умел направить пока еще сплоченные силы новой Галлии для подчинения христианству и цивилизации раздробленной, варварской Германии; но для потомка его выпадала задача гораздо труднее - без средств сохранить под своею властью Галлию, Италию и Германию, привыкшие уже к самостоятельности; без средств защитить все эти три страны от норманнских и арабских опустошений.

Задача была не по человеческим силам, и вопрос о личных средствах какого-нибудь Карла Толстого - вопрос лишний. Через три года после своего провозглашения императором всех владений Карла Великого умер Карл Толстый, увидев еще при жизни своей отделение Германии. В Галлии по смерти Карла Толстого королем провозглашен был самый видный из землевладельцев, Одон, граф Парижский, но из Каролингов оставался еще Карл, сын Людовика II, и в пользу его образовалась сильная партия, провозгласившая его также королем. Смерть Одона примирила на время партии, и Карл, известный под прозвищем Простого, был единогласно признан королем.

Но этот король, несмотря на свои стремления подняться с помощью духовенства и усилить свою власть, без обладания собственными средствами, землями и войском мог быть только игрушкою в руках сильных землевладельцев, тем более что преемники Одона, герцоги Франции, не могли забыть о королевском титуле.

Во время усобицы королевский титул перешел к герцогу Бургундскому. Карл Простой умер в темнице; сын его Людовик нашел убежище за морем, в Англии, почему и называется "заморским". Гуго Французский, или Парижский, призвал Людовика из-за моря и дал ему королевский титул, но с тем, чтобы иметь короля в полной зависимости от себя, и когда этот Каролинг не захотел быть похожим на последних Меровингов, то страшная и долгая усобица была следствием.

Людовик и сын его Лотарь не позволяли забывать в себе королей, хотя владения их ограничивались почти одним городом Ланом с окрестностями, и только когда сын Лотаря Людовик V умер бездетным, Гуго Капет Французский мог спокойно принять королевский титул и короноваться в Реймсе (987 г.).

Мы не можем останавливаться на истории четырех первых Капетингов, потому что она не представляет ничего важного для наблюдателя общих явлений в жизни народов и разных особенностей, обнаруживаемых тою или другою народною личностью. Можем упомянуть об одном, что эти Капетинги для утверждения королевского титула в своей фамилии объявляют при жизни своей старших сыновей соправителями и коронуют их - явление, как уже замечено, общее для государей разных стран на западе и востоке Европы.

Обратимся к начальной истории другой части империи Карла Великого, к истории германской. Мы уже видели, что значение деятельности Карла Великого состояло в расширении европейской исторической сцены: он ввел Германию в область истории, давши ей христианство, начатки цивилизации и начатки государственности. Вследствие такого расширения исторической сцены Германия получает значение украйны западного римско-христи-анского мира, значение, которое имела прежде Галлия.

Германцы, утвердившиеся в Галлии, франки, принявшие христианство и усыновившись Риму, переняли на себя обязанность бороться со своими зарейнскими соплеменниками, которые, особенно как язычники, являлись для них варварами. Теперь восточные германцы, принявшие христианство, относятся точно так же к народам, жившим на восток от них, относятся к ним, как к варварам, считая своею обязанностью распространять между ними христианство и подчинять их Римской империи, то есть делать с ними то же самое, что сделал Карл Великий с самими восточными германцами.

Эти варвары, восточные народы, относительно которых Германия становилась украйною западного римско-христианского мира, сильно разнились между собою:

одни были народы туранского происхождения, не перестававшие по следам гуннов делать опустошительные вторжения в Европу до самой Галлии. Германия, как украйна, должна была подвергнуться сильным ударам этих народов, ограничиваясь борьбою оборонительною.

Но кроме этих кочевых пришельцев из Азии восточными соседями германцев были давние оседлые жильцы Европы, народы арийского племени, славяне. Столкновения их с германцами, разумеется, должны были начаться очень рано, но с Карла Великого начинается это, можно сказать, систематическое движение германских королей на славян с целью распространения между ними христианства и подчинения их своей власти. Относительно некоторых славянских племен это стремление увенчалось полным успехом: разрозненные и потому слабые славяне не могли успешно противиться германцам, теперь объединенным и потому сильным; должны были принимать христианство и вместе отказываться не только от своей независимости, но и от народности, немечиться, утрачивая основу народности - язык.

Слитие понятий - немца и христианина, с одной стороны, и славянина и язычника - с другой, естественно, вело к этому онемечению славян: славянин, принявши христианство, слишком резко отделялся от своих соплеменников, становился к ним поэтому во враждебное отношение и потому стремился вполне приравняться к своим собратьям по вере.

Но такой успех германцы могли получить только относительно некоторых племен славянских. Другие племена выставили сильный отпор; в них обнаружилось движение, свидетельствовавшее их жизненность, способность к истории; обнаружилось стремление к соединению сил, к образованию государств, что, разумеется, должно было служить самым могущественным средством к охранению самостоятельности; явилось стремление к образованию независимой церкви с богослужением на родном языке, чего можно достигнуть с помощью Восточной империи, с помощью Восточной греческой церкви.

Борьба со славянами стала трудна для немцев. Разумеется, главною целью их государей стало не допускать образования больших славянских государств.

Им удалось с помощью туранцев разрушить государство Моравское, разорвать связь западных славян с южными и с Византией; им удалось остановить усиление чехов и крепко вцепиться в их страну, не выпустить ее из зависимости от римско-германских императоров, но они не успели удержать в этой зависимости более отдаленную Польшу.

Кроме того, славянское племя раскинулось далеко по Восточной Европе и здесь успело образовать христианское государство, которое по этому характеру своему стало европейскою украйною в отношении к варварскому миру, к языческой и магометанской Азии со всеми условиями этого положения и с особенностями, каких не имели ни Галлия, ни Германия, когда были украйнами европейского мира. Мы рассмотрим отдельно, в своем месте эти условия и особенности, а теперь будем продолжать наблюдения над исторической жизнью германского племени, поставленного в новые отношения.

Германия и теперь представляла еще относительно страну девственную, покрытую обширными густыми лесами и, следовательно, с народонаселением редким. Немногие города по Рейну и Дунаю были остатками от римских времен, созданием римской администрации. Во Франконии, Турингии и Саксонии виднелись только большие села, прислонившиеся к замку или монастырю. В такой стране все надобно было начинать сначала. Народонаселение представляло сплошную одноплеменную массу, что, по-видимому, условливало быстрое объединение страны; но это была только видимость.