Наброски синим, зелёным и серым
Шрифт:
«Она сама мне об этом заявила… Сердце ее занято другим», — пояснил молодой человек.
«Но тем не менее она готова выйти за вас?» — допытывалась молодая девушка.
«Да, потому что и ее принуждают к этому, как и меня, ведь у родителей всегда свои гадкие расчеты…»
Девушка невольно рассмеялась на это наивное замечание, и это было единственным звуком, который мог уловить напряженный слух стоявшей за одной из дверей графини-матери…
«Ах, как ужасно быть знатным или просто только богатым! — продолжал молодой лорд. — Таким людям не позволяют жить и делать, что они желают, а всячески притесняют их…»
Мэри вдруг обвила его шею обеими руками и шепнула ему на ухо:
«Джек, вы серьезно
В ответ на это молодой человек вдруг вскочил с колен, как перышко, поднял вверх девушку (такое проявление силы было лучшим доказательством его увлечения) и, чуть не задушив ее в своих объятиях, проговорил задыхающимся голосом:
«Мэри, поверь мне, что если бы я только мог освободиться от своего несчастного лордства, превратиться в простого фермера и перед лицом всего мира назвать тебя своею женою, я был бы счастливейшим из смертных!.. Будь прокляты эти титулы и…»
Но тут дверь отворилась, и в комнату снова вошла графиня-мать. Сын ее поспешно отскочил от своей возлюбленной и принял смущенный и боязливый вид школьника, пойманного на месте преступления.
«Мне показалось, что мисс Сьювел ушла, и я явилась поговорить с вами, мой друг», — произнесла она тем ледяным тоном, от которого у молодого лорда обыкновенно кровь стыла в жилах.
«Я сейчас к вашим услугам, дорогая мама… Мисс Сьювел действительно собралась уходить… Нам осталось сказать еще друг другу два слова», — чуть слышно пролепетал злосчастный лорд, готовый провалиться в тартарары.
Когда графиня, процедив сквозь зубы: «Хорошо, я жду!», вторично удалилась и затворила за собой дверь, Мэри торопливо шепнула молодому человеку:
«Сообщите мне адрес той девушки, на которой вас хотят женить».
«На что вам он?» — удивился лорд.
«Мне нужно повидаться с этой девушкой».
Лорд сообщил адрес. Мэри записала его в имевшуюся при ней хорошенькую книжечку для заметок, потом пристально взглянула в лицо своему собеседнику и спросила:
«Джек, скажите мне теперь определенно: желаете вы иметь меня своей женой или нет?»
«Вы знаете, что я только об этом и мечтаю! — горячо воскликнул молодой человек, и его глаза красноречиво подтвердили этот ответ. — Не будь я такой… тряпкой, я сумел бы настоять на своем, но стоит лишь матери начать говорить, как я совершенно теряюсь и готов сделать все, что она велит… Я несчастный человек, дорогая Мэри, и если сам Господь не сжалится надо мною и не поможет мне, — я погиб».
«Не отчаивайтесь, Джек, — успокаивала его Мэри. — Послушайтесь теперь моего совета: не противоречьте ни в чем матери, сделайте вид, что между нами, действительно, все кончено, и соглашайтесь на все, что она будет вам предлагать. Даю вам этот совет потому, что вы сейчас находитесь в возбужденном состоянии и можете выдать себя с головой. Если вы последуете моему совету, тогда, может быть, все уладится…»
«Ах, если бы вы могли придумать что-нибудь для нашего спасения, как бы я был счастлив!» — бормотал бедный лорд, совершенно неспособный сам на продолжительное энергическое действие и потому всегда надеявшийся только на помощь других.
«Постараюсь, — промолвила девушка. — Мне пришел в голову один план. А если он не удастся, я согласна буду бежать с вами. Приготовьте все, что нужно для этого, заранее и потихоньку, но так, чтобы никто не мог догадаться. Если вы искренно любите меня, то сумеете сделать это. Главное же — ни слова вашей матери».
Разумеется, млевший от любовного жара молодой человек дал торжественную клятву, и Мэри чувствовала, что он, по крайней мере, хоть прямо не выскажет матери о том, что должно было скрывать до поры до времени. Уже одно это было козырем в задуманной умной девушкой игре.
На следующий же день энергичная девушка отправилась к
своей сопернице. Та оказалась миловидным и непритязательным существом, так же трепетавшим перед волею своего крутонравого отца, как лорд С. перед волею своей матери. Содержание беседы обеих девушек мне неизвестно, и о нем можно лишь догадаться; очевидно, невольные соперницы сговорились всеми силами поддерживать друг друга в борьбе за свое счастье.После этого свидания Мэри научила своего возлюбленного, как ему вести себя, и он, послушный ее указаниям, повел игру.
Немало были обрадованы графиня-мать и мистер Ходскис, отец предполагаемой невесты лорда С., когда их дети вдруг выказали полнейшую покорность судьбе и даже изъявили желание, чтобы приготовления к их свадьбе были ускорены. Молодой лорд каждый день стал бывать у невесты и ездил куда-то с нею, в сопровождении ее старой компаньонки; вообще, по-видимому, молодые люди очень подружились. Это дало графине повод мечтать о восстановлении прежнего блеска полинявшего графского герба, а мистеру Ходскису — чваниться будущим близким родством с пэром. Лорд С. уверил свою мать, что Мэри категорически отказалась от всякой «помощи» с их стороны и собирается замуж за компаньона своего хозяина. Об одном только просил лорд свою родительницу, как и мисс Клементина (так звали богатую невесту) — своего отца: чтобы свадьба была как можно проще и без всякого шума, где-нибудь в деревне.
«Ах, дорогая мама, — говорил он в пояснение своего желания, — все эти пышные и шумные церемонии так противны! Мне рассказывали приятели, испытавшие эту пытку, что они чувствовали себя среди многолюдной глазеющей толпы точно преступники, присужденные к позорному столбу. Это так тошнотворно, что многие стали избегать этого».
Графиня-мать и мистер Ходскис, хотя и с тяжелыми сердцами, но сдались на эту единственную «прихоть» молодых людей. Мисс Клементина даже настаивала на том, чтобы ее брачный союз с лордом С. был благословлен пастором церкви, принадлежавшей к имению ее тетки, находившемуся в нескольких милях от Лондона и в стороне от железной дороги. Этот пастор крестил Клементину, а потому «каприз» невесты — быть обвенчанной именно этим служителем алтаря — имел некоторое основание. Правда, мистер Ходскис вначале и слышать не хотел о таком «безобразии»; тихая свадьба в каком-то медвежьем углу и без оповещения «всего Лондона» о предстоящем торжестве была острым ножом для спесивого выскочки, но дочь и ее жених уперлись на своем, так что он волей-неволей должен был уступить и утешиться сладкой надеждой вознаградить себя впоследствии за это лишение.
Накануне назначенного дня мисс Клементина отправилась в имение тетки, с которой перед тем была затеяна ею деятельная переписка, в сопровождении своей преданной компаньонки и только что нанятой, новой горничной. Это тоже был каприз Клементины, ни за что ни про что уволившей свою прежнюю горничную и нанявшей другую по рекомендации одной из своих подруг.
Отец лорда С. граф Н. все лето находился на одном из фешенебельных лечебных курортов континента и на оповещение жены о предстоящей свадьбе сына брюзгливо ответил, чтобы его оставили в покое и делали без него все, что находят нужным. Он страдал печенью и ничем кроме своего здоровья не интересовался.
Графиня-мать и мистер Ходскис вместе со своею супругою и другими детьми должны были появиться прямо в церкви во время венчания. Так и было сделано. К тому же времени явились и свидетели. И когда все эти лица собрались в церковь и причт оказался на месте, церковь была заперта, так что сбежавшемуся местному населению, каким-то чудом пронюхавшему о предстоявшей церемонии, пришлось ждать снаружи. Вообще все было подстроено настолько необычно, что после все удивлялись, как это графиня-мать и родители Клементины дали так грубо провести себя.