Набросок сериала об освоении Сибири с раскрытием одной серии

Поп проводит рукой по лицу, а затем его прорывает: он просто до сих пор в себя прийти не может. Пока творит молитву Иисусову - все хорошо, а как перестанет - так снова мерещится ему это скуление. как спать - и не знает. Дворянин хлопает батюшку по руке и говорит, что батюшка у них беспесты храбрый и бесов гонитель, ну или медведей, кто там был - бох его знает. Он, дворянин, и сын думного дворянина, мохал так, что едва пистолет в снег не уронил, а батюшка-то, гляди, пошел и крестом и молитвой прогнал нечистого. Батюшка жалко улыбается и говорит: да я ведь и шел-то с закрытми глазами, и открыть их сил не было, только кричал молитву, да и не помню, как кричал. Какая тут храбрость-то? Дворянин рассудительно отвечает: какая-никакая, ан мишке-то хватило. Поп качает головой и тихо говорит: в молодости ходил на Оби на медведя и не раз. Не медведь это был, а кто - думать не хочется. Поп крестится и внезапно его прорывает: он уже год не был на исповеди. Вы-то все ко мне ходите, а мне к кому? До ближайшего-то попа - пять сотен верст! Детей им бог не дал, по ночам бесы одолевают, бросаешь все, встаешь, бежишь в церковь молиться. Вы все сейчас говорите, что я де чуть не святой, молитвой и крестом нечистого прогнал: да я из всех вас грешник едва ли не величайший, не могу свои мысли обуздать.

Дворянин молчит некоторе время, потом аккуратно берет пистолет, направляет его в потолок и стреляет. Поп подскакивает на месте, в сени врывается слуга, наполовину вытащив саблю из ножен, чуть не у него под ногами проскакивают дети, у которых уже кроме испуга на лице даже вполне себе волнение написано. Дворянин спокойно кладет пистолет на стол, машет старому воину: иди, мол, случайно выпалил. Затем смотрит в лицо обалдевшему попу и говорит: я де, батюшка, твоему чину не обучен, вот, Четьи-Минеи только иногда почитываю - и какбэ все мое духовное образование. Но я тебе так скажу: может где и есть в пустынях да в монастырях великих святые люди, но я таких не видел. А если бы и видел: так что-то ни одного тут не оказалось с нами этого медведя-мангыса гонять, а ты его прогнал. А что детей нет - вон тебе двое, видишь, как за тебя испугались. Вон, местные начали веру хрестьянскую принимать у тебя, у грешника - что, плохо? Не плохо, а хорошо, потому что теперь они не просто щертные, а государевы податные люди будут, это профит. А бесы меня и самого одолевают - о-го-го. Что делать, место глухое, колокол один - надолго их не разогнать. В общем, я пойду, пока жена весь острог на ноги не подняла, а ты кончай тут маяться. если спать не можется, а мне и самому сегодня спать страшненько будет, так или в храм и помолись за нас за всех. не сегодня, так завтра уснешь. Всякий страх рано или поздно слабеет - так меня отец учил. А еще я тебе завтра вина пришлю, которое я у промышленного человека Ивашки Сипова на государя взял, чтобы не курил вино мимо воеводы.

Встав из-за стола, дворянин убирает пистолет за пазуху и идет в сени, кивает слуге, оба выходят на улицу и сталкиваются с толпой вооруженных мужиков, которых таки попадья и дворянинова Наталка, услышав выстрелы, выорали на подмогу. Дворянин значительно обводит взглядом собравшихся солдат, казаков и уголовничков-землепроходцев, которые какбэ смотрят на него и глазами спрашивают: что за куйня среди ночи, командир? Сняв шапку, воевода крестится на церковь и проникновенно говорит: вот, беседовал заполночь с батюшкой: святой человек ваистену. Окуевший народ крестится вслед за воеводой и расходится по домам, но спросить никто не решается, потому что ваистену святой. Тем временем в доме попа, священник, положив книгу к свече, читает вслух, лицо у него как-то стало попроще. В стороне, на лавке, дремлет попадья, на коленях у нее спит местная девочка, мальчик привалился сбоку. На этой жизнеутверждающей ноте серия заканчивается, а кто слушал - молодец.