Начало бесконечности. Объяснения, которые меняют мир
Шрифт:
До сих пор точно неизвестно, насколько чувствительна температура атмосферы к концентрации углекислого газа, другими словами, насколько данное повышение концентрации может ее увеличить. В этом есть политический момент, потому что от этого зависит актуальность проблемы: высокая чувствительность означает высокую актуальность, низкая – наоборот. К сожалению, из-за этого в политических дебатах доминирует второстепенный вопрос о том, насколько «антропогенным» (вызванным деятельностью людей) до сих пор был рост температуры. Это как если бы люди спорили о том, как лучше подготовиться к следующему урагану, приняв при этом, что готовиться нужно только к ураганам антропогенной природы. Такое впечатление, что все стороны предполагают: если окажется, что уровень моря вот-вот поднимется, сельское хозяйство будет подорвано, а многочисленные виды растений и животных погибнут из-за случайной
Пытаться предсказать, как в целом мы будем воздействовать на окружающую среду на протяжении следующего века, а затем подчинить все стратегические решения оптимизации этого предсказания, бесполезно. Мы не можем знать ни на сколько нужно сократить выбросы, ни каков будет результат этого, потому что мы не можем знать, какие еще будут сделаны открытия, благодаря которым некоторые наши сегодняшние действия будут казаться мудрыми, некоторые – контрпродуктивными, а некоторые – неуместными, мы не можем знать, сколько в наших действиях будет чистой случайности или насколько она будет мешать им. Полезными могут оказаться тактики отсрочки начала предсказуемых проблем. Но они не отменят необходимости увеличивать способность вмешаться после того, как события пойдут не так, как мы предвидели, и должны исходить из этого увеличения. И так будет, если не с потеплением, обусловленным выбросами углекислого газа, то с чем-либо еще.
Действительно, мы не предвидели катастрофу с глобальным потеплением. Я говорю «катастрофа», потому что господствующая теория заключается в том, что нам лучше всего предотвращать выбросы углекислого газа, тратя огромные суммы и накладывая строгие ограничения по всему миру, а также в том, что это уже катастрофа по любым разумным меркам. Я называю ее непредвиденной, потому что мы сейчас понимаем, что она уже шла в 1971 году, когда я сидел на лекции Эрлиха. Он действительно говорил нам, что сельское хозяйство вскоре будет истощено быстрым изменением климата. Но только предполагалось, что это будет глобальное похолодание, вызванное смогом и наличием конденсационных следов от сверхзвуковых самолетов. Возможность потепления, вызванного выбросами газа, до этого уже рассматривалась некоторыми учеными, но Эрлих не считал ее достойной упоминания. Все свидетельствует о том, говорил он нам, что тенденция к общему похолоданию уже началась и что дальше последуют катастрофические эффекты, хотя в очень долгосрочной перспективе тенденция пойдет в обратном направлении из-за промышленного «теплового загрязнения» (в настоящее время эффект от него как минимум в сто раз меньше, чем от глобального потепления, которое занимает наши умы).
Говорят, что болезнь лучше предупредить, чем потом лечить. Но это только если знать, что именно предупреждать. Никакими мерами не предупредить проблемы, которые пока никто не предсказал. Чтобы подготовиться к ним, мы разве что можем повысить способность вмешаться и все исправить, если что-то пойдет не так. Попытки полагаться на то, что нам удастся бесконечно избегать плохих исходов по чистой случайности, – просто гарантия того, что в итоге мы потерпим неудачу и у нас не будет средств для восстановления.
Сегодня мир гудит, обсуждая планы по стимулированию сокращения выбросов углекислого газа практически любой ценой. Но он должен гудеть гораздо сильнее, обсуждая планы по тому, как понизить температуру или как подстроиться под более высокую. Но не любой ценой, а эффективным и дешевым способом. Некоторые такие планы заключаются, например, в разнообразных методах удаления углекислого газа из атмосферы, в генерации облаков над океанами, чтобы они отражали солнечный свет, в стимулировании водных организмов к поглощению большего объема углекислого газа. Но в настоящее время в этих направлениях проводится очень мало исследований. На подобные проекты не выделяют суперкомпьютеров, под них не подписывают международные договора, на них не тратят огромные суммы денег. Их роль в поиске решений этой или похожих проблем – не центральная.
И это опасно. Пока что нет серьезных признаков того, что мы отступаем к стабильному образу жизни (что на самом деле будет означать достижение только подобия стабильности), но опасно само стремление. Ведь к чему мы тогда будем стремиться? К тому, чтобы затолкнуть будущий мир в наше представление о нем, бесконечно воспроизводить свой образ жизни, свои заблуждения и свои ошибки. Но если вместо этого мы решим отправиться в путешествие с неизвестным концом, подразумевающее создание и исследование, каждый шаг которого будет нестабилен,
пока его не исправит следующий, – если это станет господствующей нравственной ценностью и стремлением нашего общества, тогда возвышение человечества, начало бесконечности, станет если не безопасным, то хотя бы стабильным.Терминология
Возвышение человечества – начало бесконечности. Более того, эту книгу я писал под вдохновением в том числе и от «Возвышения человечества» Джейкоба Броновски.
Обеспечивать стабильность – это словосочетание можно понимать двояко, причем эти два его значения – давать кому-то то, что ему нужно, и не давать чему-то меняться – практически противоположны, и их часто путают.
Значения «начала бесконечности», встречающиеся в этой главе
– Отрицание (подобия) стабильности как стремления или ограничения на планирование.
Краткое содержание
Статичные общества в конце концов разваливаются, потому что из-за их характерной неспособности быстро создавать знания какая-нибудь проблема обязательно в итоге превратится в катастрофу. Поэтому аналогии между такими обществами и современной технологической цивилизацией Запада ошибочны. «Решающие факторы» в объяснении разных историй развития разных обществ, предложенные Марксом, Энгельсом и Даймондом, ложны: история – это история идей, а не механических следствий биогеографии. Стратегии, направленные на предотвращение предсказуемых катастроф, рано или поздно терпят неудачу, причем они даже взяться не могут за то, что невозможно предвидеть. Чтобы подготовиться к таким событиям, нам нужен быстрый прогресс в науке и технологиях и как можно большее благосостояние.
18. Начало
Смотри, перед нами Земля. Но не вечный и единственный приют человечества, а всего лишь его колыбель, отправная точка бесконечного приключения. Ты должен принять решение [и положить конец статичному обществу, в котором живешь]. Будущее людей в твоих руках…
[И это решение] означает конец Вечности… и начало Бесконечного Пути»
109
Азимов А. Конец вечности. – М.: Эксмо, 2006.
Первым длину окружности Земли измерил астроном Эратосфен Киренский в третьем веке до нашей эры. Полученный им результат был достаточно близок к истинному значению, которое близко к 40 000 километров. На протяжении большей части истории это расстояние считалось огромным, но с приходом Просвещения это представление стало постепенно меняться, и сегодня Земля нам кажется маленькой. Этому главным образом способствовали два обстоятельства: во-первых, в астрономии были открыты колоссальные сущности, по сравнению с которыми наша планета действительно невообразима мала, и, во-вторых, благодаря технологиям стали обычными путешествия по миру и коммуникация с миром. Земля стала меньше как относительно Вселенной, так и относительно масштабов действий человека.
Таким образом, что касается географии Вселенной и нашего места в ней, доминирующий взгляд на мир избавился от некоторых парохиальных заблуждений. Мы знаем, что исследовали почти всю поверхность этой когда-то огромной сферы, но мы также знаем, что во Вселенной (а также в глубине Земли и под океанами) неисследованных мест осталось гораздо больше, чем можно было себе представить, находясь в плену у тех заблуждений.
Однако в том, что касается теоретических знаний, доминирующий взгляд на мир еще не поднялся до ценностей Просвещения. Из-за ошибок и склонности к пророчеству до сих пор сохраняется предположение, что наши существующие теории дошли до предела того, что можно было узнать, или близки к нему – что мы почти достигли этой точки или находимся на полпути. Как заметил экономист Дэвид Фридман, многие люди считают, что если зарабатывать примерно в два раза больше, чем они сейчас, то этого дохода будет достаточно для удовлетворения нужд любого разумного человека и что суммы больше этой вряд ли принесут какую-то истинную пользу. С научным знанием все так же, как и с благосостоянием: трудно себе представить, каково это – знать в два раза больше, чем сейчас, и если мы попытаемся предсказать это, то окажется, что мы вырисовываем следующие несколько десятичных знаков того, что мы уже знаем. Даже Фейнман сделал не свойственную ему ошибку в этом отношении, написав: