Начало династии
Шрифт:
А Элинор совсем не хотелось уезжать. Крестовый поход оказался совсем не тем, каким она его представляла. Она мечтала скакать впереди своего дамского отряда, развлекать крестоносцев песнями и воодушевлять их своим присутствием, а на деле пришлось заниматься совсем иным. Разгром их войска стал хорошим уроком для нее. Не слаще прошло морское путешествие, а когда она вспоминала о своем обозе, захваченном неверными, приходила в страшную ярость, пугая придворных. Но самое плохое уже позади. Они в Антиохии, в гостях у обходительнейшего из хозяев, с которым у нее складываются волнующие отношения.
—
— Вы очень добры, но все же медлить не следует, — отвечал Людовик.
— Прислушайся к советам дяди, — говорила ему Элинор. — Вспомни, сколько ты потерял солдат.
Он мог бы ей сказать: «Да, из-за тебя. Если бы ты послушалась меня и ехала горами, то, соединившись, мы были бы в безопасности». Но промолчал. Он рад, что у Элинор настроение исправилось в гостеприимной Антиохии и она повеселела. Все же он мягко напомнил жене, что они приехали сюда сражаться с неверными и освобождать Святую землю.
— Да разве можно выступать, не подготовившись как следует! — возразила она. — Наши рыцари столько перенесли. Им надо восстановить силы!
— А где это лучше сделать, как не среди друзей! — вторил ей Раймон.
Они с Элинор обменялись улыбками, и Людовику ничего не оставалось, как согласиться еще немного отдохнуть. Он повернулся к Раймону:
— Конечно, вам огромное спасибо за гостеприимство, я вам за это бесконечно благодарен, но вы понимаете, надеюсь, что нам должно исполнить свою миссию.
— Разумеется, — отвечал Раймон. — Только мне кажется, ее величество права, когда говорит, что вам следует еще немного задержаться.
— Благослови вас Господь за вашу доброту, — ответствовал Людовик.
В том дворце за высокими стенами располагался сад с красивым фонтаном, украшенным фигурами обнимающихся влюбленных. Элинор полюбила гулять в этом саду. Раймон прознал об этом, и фонтан стал местом их встреч. Они гуляли там рука об руку. Она замирала каждый раз, когда Раймон поглаживал пальцем по ее ладони.
— Меня страшит, что вы скоро покинете нас, — в одну из встреч говорил ей Раймон.
— Я постараюсь задержаться как можно дольше.
— Король начинает беспокоиться.
— Уж этот король!
Эта нотка презрительного нетерпения в ее голосе сказала ему многое.
— Здесь командовать должны были бы вы, ваше величество, — дерзнул он сказать.
— Я женщина!
— Скорее богиня.
— Вы очень любезны, но вы, наверное, шутите.
Он посмотрел ей в глаза.
— Вы думаете?
— Мне кажется.
— Хотел бы вас разуверить.
— Возможно, скоро вы сможете попытаться.
— Мне бы хотелось, чтобы так было… всегда.
— Всегда? Это слишком долго.
— Когда два человека так понимают друг друга, «всегда» — слишком долгим не может казаться.
— О, вы находите, что мы понимаем друг друга? Я это почувствовала сразу.
— Да! И я, и вы.
Он наклонился к ней и коснулся губами ее лба. Элинор охватило чувство, какого она еще никогда не испытывала.
— Это был очень приятный дядюшкин поцелуй, — Элинор хорошо помнила родственные
отношения.— Вы думаете, ваше величество, близкое родство помогает нам так глубоко понимать друг друга?
— Вполне возможно, во всяком случае, пренебрегать им нам не стоит.
— Да что в нем стоящего?
— Возможно, я не поняла вас, — Элинор слегка смутилась.
— Какое! — крикнул он страстно. — Вы все прекрасно поняли. Мои чувства вам известны. Я ночи напролет думаю о вас.
— Вы князь Антиохийский, женаты на внучке Богемонда, я — герцогиня Аквитанская, жена короля Франции.
— Что из того?
— И вы мой дядя.
— Условностям я не придаю значения. А вы?
— Я тоже.
— Я готов излить вам душу не таясь.
— И я готова сделать то же.
— Я люблю вас, — сказал Рамон. — Такой, как вы, я еще не встречал. Мне бы хотелось стать королем Французским. Тогда мы с вами были бы едины. Что скажете на то, мое величество? Готовы так же прямо мне открыться?
— И я еще не знала вам подобного. И я хотела бы стать вашей королевой.
— Тогда, Элинор, зачем бежать нам от того, что наше, только наше?
— Лишь потому…
— Лишь потому, что мы состоим в родстве?
— Но вы ведь в самом деле дядя.
— Но в самом деле вас люблю, Элинор.
Раймон обнял ее, и все ее упорство улетело. Она смеялась. Какие условности могли мешать ей? Ей, любовь восхваляющей, любовь поющей? Разве она испугается любви, столкнувшись с ней наяву? Вот он, ее главный подвиг в жизни! Раймон — герой ее романсов, любимый из ее девичьих снов. Элинор презирает короля Франции. Она любит князя Антиохийского.
Не в характере обоих колебания. Все препятствия смело отброшены. В тот день Элинор и Раймон стали близки.
Теперь он часто стал сопровождать Элинор в поездках; они отделялись от остальных и скрывались в известном одному ему укромном местечке. Там у них проходили любовные рандеву, в маленьком домике на территории одного из дворцов. Никто из придворных там не показывался, и им не мешали. Возможно, там князь встречался ранее и с другими женщинами, но Элинор это не смущало. Она считала, что эти их отношения не могут сравниться ни с чем, пережитым ранее. Ей двадцать шесть, ему — сорок девять; для нее он любовник прекрасный. Его опыт восхищал ее; сравнивая его с Людовиком, она горько сетовала на судьбу, связавшую ее с королем.
Этой любви она предалась страстно, безрассудно. Уже кто-то, наверное, прознал о ее связи, но ей все равно. А что, если станет известно его жене? На этот вопрос, заданный себе, Элинор только пожимала плечами: Раймон не первый раз изменял супружеской клятве, и той это хорошо известно. А потом, не познав других женщин, как он мог открыть в ней единственную и неповторимую? А если узнает Людовик? Элинор махнула ручкой. Ну и пусть; пусть знает, что на свете есть настоящие мужчины.
Так любовники продолжали свои встречи, и Элинор теперь казалось, что мучительный путь до Антиохии она проделала не зря. Князь говорил, что обожает ее, что не знает, как жил без нее. То было скучное и бессмысленное существование, которое не стоило и вести.