Начало немыслимого

– Может быть, для ускорения процесса переговоров следует открыто сказать англичанам, что нам известны планы операции «Немыслимое»? – Вышинский вопросительно посмотрел на вождя, но тот решительно покачал головой.

– Мысль довольно интересная, но, на мой взгляд, не вполне своевременна, товарищ Вышинский. Пока еще рано бросать такой козырь на стол переговоров. Пока будет достаточно той наглядной агитации за мир, что к вашему приезду провели войска маршала Рокоссовского. Одержанные им успехи в ратном деле скажут свое веское слово в переговорных делах, можете не сомневаться, – хитро прищурился Сталин и поставил карандашом пометку в блокноте, лежавшем на столе. – Кроме угрозы выгод и интересам, англичане также очень чувствительны к вопросам потерь, понесенных их войсками в результате боевых действиях. Публикации в газетах списков погибших, пропавших без вести или попавших в плен солдат и офицеров это своеобразная ахиллесова пята любого британского правительства, постоянно открытая для критики со стороны политических оппонентов. При этом потери на фронтах их интересуют не из человеколюбия и сострадания. Нет, им важен только один вопрос: хватит ли сил для защиты метрополии в случае внезапного вторжения на остров. Это очень важный политический аспект. Поэтому постарайтесь выжать из него максимальную для нас выгоду.

– С вопросом о способах принуждения англичан к миру все ясно, товарищ Сталин. Теперь хотелось бы знать, на каких условиях мы готовы сесть за стол переговоров?

– В этом конфликте у нас нет и не может быть никаких интересов, поскольку мы втянуты в него помимо своей воли. Единственно, чего мы добиваемся, это немедленное прекращение военных действий и начало переговоров по установлению мира между нашими странами. В знак искренности своих стремлений мы готовы остановить свои войска на рубеже Кильского канала и устье Эльбы и не переходить его на все время переговоров. Как только конфликт будет прекращен и мы получим твердые гарантии невозможности его повторения, мы готовы отвести войска на линию разграничения оккупационных зон, утвержденных ялтинскими договоренностями… – Сталин сделал многозначительную паузу, после чего продолжил: – Но пусть господа англичане не считают наши миролюбивые предложения признаком слабости. У нас есть силы и возможности ответить ударом на удар, независимо от того, кто его нанесет. Мы мирные люди, но мы всегда стоим на страже интересов нашей многонациональной Родины.

Вождь подошел к Вышинскому и, тронув его плечо рукой, доверительно сказал:

– Я очень надеюсь, что вы все правильно сделаете, товарищ Вышинский. Точно так же как делали это и ранее. Не стоит унывать, если первый блин будет комом. В этом я почти уверен. Главное начать переговоры, заставить англичан думать, торговаться, считать выгоду. Сделаем это, значит, сделали половину дела. Всего вам доброго.

Полным подтверждением правильности сказанных Сталиным слов стала телеграмма, пришедшая в Москву воскресным вечером из Стокгольма. Она гласила следующее: «Дядя серьезно болен, но доктора надеются на успех от назначенного лечения».

Глава X В полях за Эльбой сонной – II

– Нет, нет и нет, генерал Бредлов. Ваши утверждения относительно планов русских строятся на предположениях, в корне неверных, и подобны замкам из песка… – Черчилль решительно потряс в воздухе кулаком с зажатой в нем сигарой. От этих энергичных движений столбик пепла обломился и упал прямо на карту боевых действий, украшенную красивыми обозначениями. Подобное кощунство к творению воинской мысли вызвало гневное возмущение у стоявшего навытяжку перед премьером генерала. На его лице заходили желваки, но скованный невидимыми узами присяги, он был вынужден проглотить свое негодование.

У тайно прилетевшего в Брюссель Черчилля было отвратительное настроение. Пять минут назад он по буквам объяснил начальнику оперативного отдела, что тот идиот, и пригрозил ему отставкой без пенсии и всякого пособия. Для бравых полководцев, не раз бесстрашно водивших свои полки прямиком в пасть к смерти, это было самым страшным наказанием из тех, что можно только придумать. Это было крайне несправедливо, но что поделать, воины всегда подчинялись правителям.

– Флот… Немецкий флот, захваченный нами в Киле и Фленсбурге, вот что нужно Сталину. Вот ради чего он затеял весь этот поход, а не ради обращенного в руины Гамбурга… Как вы думаете, генерал? Вот тот могучий магнит, что прочно приковал к себе внимание русских армий. Ведь это же так очевидно! Смотрите!.. – Черчилль навис над картой и стал тыкать в нее дымящейся сигарой, пренебрежительно отмахнувшись от услужливо протянутой генералом указки.

– За время конфликта на севере русские заняли Тромсё, на юге их войска вышли к Килю. Что это вам напоминает? Правильно, гигантские клещи, которые, по замыслу Сталина, должны сомкнуться вот здесь, в районе Дании, чтобы захватить наш главный военный трофей – флот адмирала Деница. Германские корабли – это лакомый кусочек для маршала Сталина. Он давно положил на него глаз и в своих письмах ко мне неоднократно напоминал, что как союзник Россия имеет право на одну его треть. Ясно, что северное направление является приоритетом в действиях Сталина… – Черчилль перестал трясти сигарой над столом и, сделав ею непринужденный пируэт, с победоносным видом отправил в рот.

– Но это только один из возможных вариантов действий русских, господин премьер-министр… – заикнулся, было, генерал, но тут же был жестоко бит могучим интеллектом своего высокочтимого собеседника.

– Я совершенно не понимаю, за что английская казна платит вам деньги, Бредлов?! Как можно быть таким непонятливым человеком?! Что доносит авиаразведка о действиях русских после занятия ими Тромсё?! – требовательно спросил премьер своего адъютанта от авиации.

– С вечера вчерашнего дня их передовые части движутся на юг, по направлению к Нарвику, господин премьер-министр! – браво доложил Черчиллю полковник Хомбс, всем своим видом демонстрируя, что он-то как раз и не зря получает деньги британских налогоплательщиков.

– Правильно. А были ли со стороны русских попытки переправиться через Эльбу и проникнуть дальше в нашу оккупационную зону? Я вас спрашиваю, генерал… – премьер грозно вперил свой тяжелый взгляд в притихшего Бредлова.

– Нет, господин премьер-министр, не было, – с трудом выдавил военный, покрываясь липким потом. В этот момент, когда отставка без пенсии и мундира стала так реальна, он страстно жалел, что находится в штабе, а не в войсках. Там, среди своих собратьев по ремеслу, можно свободно отстаивать свою точку зрения, не боясь подвергнуться остракизму. К тому же у генерала так некстати свело живот, что доставляло ему дополнительные мучения.

– И что из всего этого следует? – продолжал донимать Бредлова расспросами Черчилль.

– Что вы правы, господин премьер-министр, – быстро согласился со своим мучителем генерал.

Причиной столь быстрой сговорчивости стала схваткообразная боль, что в ускоренном темпе принялась терзать его кишечник.

– Да? – удивился Черчилль. – А мне показалось, что у вас есть свое, особое, мнение, генерал.

– Услышав ваши доводы, я понял, что ошибался, господин премьер-министр, – Бредлов оказывал героически усилия против коварного врага, но прекрасно понимал, что был обречен на позорное поражение.

– Я очень рад, что вы наконец-то поняли и оценили то, что ясно любому школьнику, генерал Бредлов, – разочарованно хмыкнул премьер. Он был настроен на долгое препирательство и теперь даже испытывал нечто похожее на разочарование.

– Я тоже, господин премьер-министр. Извините, но сейчас мне нужно сделать один важный звонок, – Бредлов из последних сил пытался соблюсти приличия.

– Ну, если вам так нужно, можете идти… – Черчилль снисходительно повел плечами, и Бредлова как ветром сдуло. Ведь главное в этих случаях не добежать, главное донести.

– Слава богу, что такие генералы в основном находятся в штабах, а не командуют войсками, – презрительно бросил премьер, едва за Бредловым закрылась дверь. Руководитель английского правительства не терпел слабовольных людей.

– У него сегодня был трудный день, сэр, – вступился за коллегу начальник штаба 2-й армии генерал Артур Гордон Пим.

– У нас всех сегодня трудный день… – сварливо не согласился с ним Черчилль. Вытащив сигару изо рта, он подошел к карте.

– Итак, теперь все согласны с тем, что главным направлением русского наступление является Фленсбург с находящимся там флотом. Пока у Сталина нет сил и возможности пересечь канал и продвинуться еще дальше на север, но можно не сомневаться, что со временем они у него появятся. Что вы намерены предпринять для срыва плана русских и реализации замыслов операции «Немыслимое»?