Начало пути. Пермска волость

Засолил первую икру форели, с восьмикилограммовой кумжи икры грамм 800 получилось. Но впрок не солю, да и не копчу, холодильника нет, а температура воздуха стабильно держится 25 градусов. Так что копчение увеличивает срок хранения максимум на двое суток только, да и икра пару тройку дней только держится. Окучил картошку. Обработал шкуры косулей, навыки геолого-разведывательных партий при мне, неоднократно приходилось в тайге заниматься мездрением, отмыканием и дублением шкур. Из части трофейных тканей сшил девчонкам что-то типа сарафанов, а парням рубашки и штаны.

Обследовал окружающую территорию радиусом около 10 километров. На севере в километрах пяти, начинались болотистые почвы, просто клюквенный кладезь, постепенно переходящие в полноценное болото. Противоположный берег, даже в прицел, еле просматривался. Берег покрыт покровом оранжевого мха, а вода и кочки – ржавчиной, болотного железа, да и торфа тут немерено. На западе, в метрах пятидесяти от водопада, на взгорке, образованным скальной породой с огромными валунами, обнаружил ключ, питающий ручей. Кстати, о ручье, когда мыл посуду, стирал одежду, намывался золотой песок, да и в собранной гальки для пола в землянку, попалось три самородка весом около пятнадцати грамм. От золотишка конечно не отказываюсь, но целенаправленно его не намываю. В будущем займусь, скорее всего тут и золотая жила есть.

За ключом, на западе в километрах в семи, тоже болото. На востоке, в километрах десяти за Масленой, опять болото. На юге на 10–15 километров непроходимый лес, с вкраплениями небольших болотцев. С трех направления я защищен непроходимым лесом и болотными топями. Вряд ли они зимой замерзают, торфа в них много. В мой медвежий угол возможно только добраться по реке и с юга.

Разобрал меховую рухлядь – 54 шкурки соболя, 82 – куницы, 127 – белки, 70 зайца, еще восемь оленьих шкур, да и шкур косуль со счета сбрасывать не буду. Хмыкнул, зима уже не представляется такой страшной. Осмотрев пояса, нашел три кресала и две плоских медных иголки с ушками. В поясе главного людолова нащупал заначку – шесть золотых римских монет – ауреус. Одна с изображением Марка Аврелия, пять – Александра Севера. Вокруг портрета имя на латыни написано. Значит в своих расчетах не ошибся, я попал в 3 век, если точнее, то не ранее 222 года и не позднее конца тридцатых годов. Вряд ли больше, не носил бы тогда людолов столько монет умершего императора, были бы новые. В пятом классе, читая учебник историю древнего мира, несказанно удивился русскому имени императора Рима – Александр Север, правившего с 222 по 235 годы н. э. В детском доме ко всем приставалам с вопросом – «Кто такой Александр Север?», Каких только ответов не услышал: полярник, поэт, даже бандит, а я в ответ – «Римский император!» – вот и запомнил.

А вот по людоловам возник вопрос. Не похожи они на римлян и говорили не на латинском языке, да и римлянам тут взяться неоткуда. Вторя страна в это время, способная строить галеры Парфянское царство, хотя может быть уже и Персидское. Династия Аршакидов была окончательно свергнута Сасанидами в 228 году. Рабов выгодно можно продать только по ту сторону Каспийского моря, а галера способна его пересечь.

Три раза сходил на охоту на косуль, добывал по одной, свежевал и разделывал на месте. С собой забирал голову, копыта, рога, из мяса забирал шею, толстый и тонкий края спинки, кострец, задние ноги, все остальное оставлял для волчицы.

7 июля, отправился в очередной раз на охоту. Подстрелил косулю килограмм на пятьдесят, оттащил в лес, снял шкуру и едва окончив потрошить, услышал вой, вернее хриплый взлай. Пошел на звук, углубляясь в лес. Через метров триста увидел волчицу, лежащую под корягой в небольшой норе, вернее яме. Лежала она в собственной уже подсохшей крови, а рядом, присосавшись к ее сиське, новорожденный волчонок максимум трех дней отроду. Волчица смотрела на меня жалобным, нет, умоляющим взглядом, лизнув волчонка, головой отодвинула его от сиськи в мою сторону, взглянула мне в глаза с надеждой, мол вырасти, всхрипнула и отошла в иной мир.

«И что мне теперь делать?» – беру волчонка и засовываю себе за пазуху. Глазки и ушки у него закрыты, маленький беспомощный комочек, которому необходимо тепло и молоко. Материнским молоком, что собак, что волков сука вскармливает минимум месяц. Много молока ему не надо, но кормить нужно постоянно – задачка.

Оставлять волчицу так нельзя, падальщики набросятся. Прихватив шкуру и тушку косули, бегу к каяку, сбрасываю в него мясо, буру лопату и возвращаюсь к мертвой волчице. Выкопав могилу, похоронил волчицу.

Возвращаясь домой, гребу в полную силу. По пути, осеняет, есть же еще восемь банок сгущенного молока, а в аптечке пара пипеток и одноразовые шприцы. Если разбавить сгущенку водой и через пипетку кормить волчонка, может получиться его выкормить.

Дома, в стакане развел сгущенку теплой водой и пипеткой стал кормить. Получилось. Волчонок воспринял все благосклонно, не отрыгивал и опустошив четыре пипетки, заснул. В корзинки сделали волчонку логово, утеплив сухим мхом и шерстяной тканью. Ребятишки были в восторге, пытались волчонка потискать, разрешил только погладить.

– Волчонок совсем маленький, беспомощный, мама его умерла, а стая их бросила, – вещал я. – Он еще не видит и не слышит, может только из пипетки сосать молоко и много спать.

– Лучше придумайте ему имя.

– Малыш, – первой предложила Лада. – Он такой махонький.

– Он же вырастет, будет большим и сильным, – возразили хором Коля и Борис.

– Володя, ты его нашел, кормишь, ухаживаешь, – включилась, после раздумий Эвика. – Так тебе и называть.

– Зевс! – выпалил я. – Это имя носил громовержец.

Возражений не последовало и все с радостью его приняли. Наше племя приросло волком по кличке Зевс.

А на следующий день пришли волки.

Зевс спал со мной. Хотя ночью температура не опускается ниже двадцати градусов, для волчонка это холодно. Спал прижимая его к себе. Как проснулся, сразу же его покормил. А потом как обычно зарядка с ребятишками, завтрак. Волченка держу за пазухой.

Ребятишки занимаются повседневными делами, а я приступил к очередной кормежки Зевса. Волченка держу в левой руке прижав к груди, правой набираю в пипетку смесь сгущенного молока, подношу пипетку к мордочке Зевса, тот начинает сосать. В этот момент за спиной раздается тихий рык. Я сижу, руки заняты, медленно поворачиваю голову. За спиной стоит огромный волчара.

Волк стоит, смотрит. Понимаю, что что-то не так. Если волк хотел бы напасть, то давно бы прыгнул. Волчонок высосал содержимое пипетки, я, не делая резких движений, набираю в пипетку молоко, даю Зевсу, он продолжает сосать, так повторяется еще три раза. Когда Зевс насытился, я медленно кладу его на землю перед волчарой. Теперь руки у меня свободы, за спиной взведенный арбалет, но вряд ли успею выстрелить, волк близко, он быстрее. Нож на поясе, вот его выхватить успею.

Волк делает два шага к волчонку, обнюхивает его, начинает вылизывать. Я сижу, не двигаюсь. Волк, вылизав волчонка, аккуратно мордой пододвигает Зевса ко мне. Беру волчонка и засовываю его за пазуху. Волк делает шаг и начинает меня обнюхивать, а потом облизывает мне нос и отходит в сторону. Издает громкий рык и на луг выбегает трусцой восемь волков.

Ребятишки молча сидят с выпученными глазами, Мишка заплакал. Лада прижала его к себе и держит за руку Ваньку.

Тут без вариантов, со всей стаей мне не совладать.

Волки по очереди подходят ко мне и обнюхивают. Выстраиваются за вожаком. Вожак трусцой бежит в сторону ребятишек.

– Не бойтесь, они пришли с нами знакомиться, – тихо, чтобы никого не напугать, говорю детям. – У нас их брат и теперь мы с ними одной крови.

Вожак перед детьми переходит на шаг, всех обнюхивает, а плачущего Мишку, лижет в щеку. Вся стая повторяет действия вожака, только Мишку не облизывают. Стая спускается с утеса и перепрыгивая через ручей, скрывается в лесу. Вожак, чуть задержавшись, посмотрел на меня, как мне показалось с прищуром, и тоже скрылся в лесу.