Начало пути
Шрифт:
От дверей кухни я прибавил кой-что похлеще, Элфи затрепыхался, пытаясь вставить словечко, а у девчонки лицо стало еще напряженней, словно она уже чувствовала себя виноватой за все то вранье, которым я могу осквернить их гнездышко.
– И вот еще что,- сказал я и так уставился на Клодин, что Элфи побледнел.- Насколько мне известно, не один я тут ублюдок, и, надо думать, не один я бесстыжий.
– Заткнись!
– взвизгнул Элфи и изо всех сил пихнул меня, думая вытолкнуть за дверь, но я повернулся и тоже пихнул его, да так, что он отлетел на другой конец комнаты. И вышел сам, а дверь за собой захлопнул совсем не так яростно, как они ждали.
На
– Чего тебе?
Но все-таки остановилась. На ней было темно-красное летнее пальто, темные чулки, губы накрашены ярко-красной помадой, волосы высоко взбиты.
Мне сразу снова ее захотелось, и меня ничуть не смущало, что она подружка Элфи, пожалуй даже наоборот.
– Я так и надеялся, что тебя встречу,- сказал я.- Ты уж не сердись, что я тогда сбежал.
– А больше, по-твоему, на тебя не за что сердиться?-спросила она.
– Ну, раз уж пошел такой разговор,- ответил я,- ты тоже хороша - как меня обозвала.
– А ты как дал волю рукам? Вот я и брякнула.
– Я совсем голову потерял.
– Ну, может в другой раз не потеряешь.
– Уж постараюсь. Я не часто такой бесстыжий. Только иногда.
– По мне, слишком часто.
– Ну, со слов Элфи этого не подумаешь.
Тут она так покраснела - ярче пальто и помады.
– Я что, лишнее ляпнул?
– прибавил я. будто устыдился своей бессовестности.- Мы с Элфи старые дружки, прямо от рожденья. Мы много о чем болтаем. Это не беда, цыпочка.
На минуту у нее прямо язык отнялся. Наконец она выговорила:
– Он тогда сказал, что больше не станет водить с тобой дружбу Дал слово, что больше и говорить с тобой не будет.
– Ну, сама понимаешь,- сказал я,- мы старые кореши. Ему это не больно легко. Он, наверно, хотел не враз, а постепенно. Элфи не враль, не думай. Он парень первый сорт.
– Ну, уж он у меня получит. Я возразил - лучше не надо.
– Зачем тебе это, если у вас дело слажено. Зачем все ломать изза такой малости? Пойдем лучше выпьем чайку у «Львов» на Лонг Роу.- Клодин огляделась, словно надеялась увидеть свою мамашу и спросить разрешения.- Болтают-то все про всех,- продолжал я,- а хуже от этого никто ни про кого не думает. Хочешь, порасскажу, какие у нас дела случаются, где я работаю, да ведь ты, наверно, и сама слыхала, так что это ни к чему.
За чаем она сказала с горечью:
– Наверно, Элфи все тебе про меня рассказал?
– Сказал только - у вас все слажено, а раз так, делайте что хотите - не беда.
Мне не терпелось перевести разговор, он, конечно, сослужил свою службу, сблизил нас даже больше, чем я надеялся, но если его продолжать, может и отдалить. Мне хотелось поладить с Клодин, а вовсе не поссорить ее с Элфи, ведь после ссоры они только еще больше прилипнут друг к другу. И обсуждать их дела так, будто я ей родной брат, мне тоже не больно надо. Окажись мы в местечке поукромней, я облапил бы ее не хуже, чем тогда у Элфи.- просто чтобы поставить все на место; с этой мыслью я потянулся через стол и дотронулся до ее руки, она не запротестовала, тогда я под столом тронул ее коленку, но так быстро, что она не успела оттолкнуть мою руку и уже
в следующую секунду не знала, правда я ее погладил или ей померещилось. Вот хорошо, ведь она даже не покраснела, а то когда краснела, лицо у нее становилось злое и уж совсем некрасивое.– Ходил сейчас по книжным магазинам,- сказал я,- но что-то ничего интересного не нашел. По субботам я всегда заглядываю в книжные магазины. На неделе люблю проглядеть книжку-другую.
– Вон как. А в тот вечер я про тебя подумала - совсем неотесанный.
– Да просто я пришел к Элфи не в полном параде. Я ж не знал, что тебя встречу. Это была приятная неожиданность.
– Вел ты себя тоже не больно красиво.
– Не надо об этом, Клодин. Я тогда совсем голову потерял. Я могу быть вежливым… только не все время. Я ж не Элфи, я ведь не сидел, как он, на хлебе с патокой да на черном чае.
Она рассмеялась:
– Да ну? А он мне про это не рассказывал.
– Уж я-то знаю. Мы с ним под стол пешком вместе ходили.
– А отец у него куда девался?
– На войне убили. Как моего.
– А я уж подумала, он вовсе безотцовщина,- сказала Клодин.- Я с такими не знаюсь.
– Чего ж он не сказал тебе все как есть?
– спросил я, разозлившись, что приходится его защищать.- Его старика потопили у берегов Норвегии. А моего разбомбили в Египте. Хрен редьки не слаще.
– Так это совсем другое дело,-сказала она.- Значит, погиб за родину.
– Сколько народу погибло. И им от этого не легче. Еще чаю хочешь?
– Мне пора,- сказала Клодин.- Я уж и так задержалась. Я ведь шла за покупками.
– Завтра воскресенье. Давай встретимся после обеда и погуляем.
– Ну, не знаю.- И она надула свои соблазнительные красные губки. Потом улыбнулась, и тогда стали видны ее зубки, а это мне нравилось.
– Возьми с собой Элфи, если хочешь. Прогуляемся все вместе. Он, наверно, будет доволен.
Клодин согласилась. Я посадил ее на автобус, и такая у меня в душе была радостная неразбериха, что я сразу вернулся в книжный магазин и с ходу приглядел четыре книжки. На другой день, как я и надеялся, Клодин пришла одна.
Если есть на свете что-нибудь приятнее чтения, так это прогулка с девчонкой. Книжка уводит тебя в другой мир, а девчонка привязывает к земле. Вернее, ты сам ее привязываешь или стараешься привязать, когда за кустами подминаешь ее под себя и тебе не терпится отправиться в самый долгий путь, в самую сладкую на свете ночь. Иногда я умолял ее, в другой раз подначивал, потом замолкал и пытался по-бычьи идти напролом, но проходили месяцы, а я так ничего и не добился. Мы лежали среди деревьев на участке Шоу, вдали от всех глаз, кругом было по-летнему тихо. Я зажег сигарету, передал Клодин, закурил сам. Она была в темно-красном вельветовом платье, слегка взъерошенная; сигарете она обрадовалась - курево успокаивает.
– Элфи ты не отказываешь,- пожаловался я,- почему ж меня-то не допускаешь?
– С Элфи мы вроде как обручились, а это что-нибудь да значит,
– Хочешь, давай лучше мы с тобой вроде обручимся?
– Ты только так говоришь, чтоб добиться своего,- резко ответила она, застегивая верхнюю пуговку платья, что расстегнулась, когда я ее осаждал.
– Ну, и Элфи также.
– Нет. Он не просто болтает, он и правда хочет, чтоб мы поженились.
– И я тоже,- запротестовал я вне себя оттого, что мне перечат. Казалось, если я еще раз услышу от кого-нибудь это благоприличное «обручились», я тут же убью этого болтуна, а сам брошусь со скалы.