Начало пути

– Зачем ты взял с собой эту длинноногую дуру?

– Саша, сейчас не та ситуация, когда я готов был бы с тобой вести интеллектуальные дебаты. По городу мотается Викинг со своими всадниками апокалипсиса. Если есть желание разделить участь длинноногой дуры – прошу. И еще одно, – бросил Стас вслед уходящей взъерошенной девушке. – Саша, мир изменился. Придется меняться и нам, а кто этого не поймет – не выживет.

Ужинали молча. Город был пропитан опасностью – это Стас ощущал на уровне подсознания. Город жил своей ночной жизнью, участником которой ему быть совершенно не хотелось. Правила игры диктую не я, и придется приспосабливаться к уже существующим. Девчонкам надо выспаться и успокоиться, эти куриные бои сейчас никому не нужны. Надо бы мужиков найти нормальных и побольше. Это ведь они должны бороться за женщин, а никак не наоборот.

Понимая, что после ужина наступит очередная волна выяснения деликатных отношений, и не желая разбираться с этими проблемами, Стас поступил просто. Мощный ментальный посыл на сон свалил девчат прямо за столом. Он отнес их на второй этаж в небольшую уютную спальню и уложил на одну большую двуспальную кровать, укрыв одеялом. Сам же вышел на улицу и присел в плетеное кресло-качалку, стоявшее под старой раскидистой яблоней.

Он посмотрел себе под ноги. Земля была усыпана сухими коричневыми свернувшимися листьями. Мертвыми листьями. Но сама планета была еще жива. Это чувствовалось всем телом, всеми человеческими органами чувств, а подключив ментальные, он зримо ощутил исходящие волны тепла и энергии, много энергии, которой она готова была делиться. И он припал к этому неисчерпаемому источнику.

* * *

Теперь это был высокий берег большой полноводной реки, неспешно катившей свои темные воды к морю. Стас сидел на обрывистом утесе тридцатиметровой высоты, свесив ноги, и восторженно смотрел на открывающуюся панораму. Широкий поток реки извилистой серебряной лентой разрезал лесной массив, состоявший из сосновых и лиственных деревьев. Заходящее солнце добавляло свою палитру красок в необычайно яркий и, казалось, первозданный мир.

– Такой была Земля, когда мы понимали ее и были с ней близки.

Стас, очарованный красотой открывшейся ему картины, совершенно не услышал шагов подошедшего к нему старца. Это был высокий худой старик, но не согнутый годами, а державший гордую, какую-то царственную осанку. Длинные совершенно седые волосы, перехваченные на лбу плетеным обручем, свободно падали на плечи. Такая же седая борода доходила почти до пояса, обозначенного грубой веревкой, перевязывающей длинное, до самых пят, светлое рубище. Ноги старца были босы, а в руке он держал деревянный посох, увенчанный набалдашником с замысловатой резьбой, искусно выполненной по дереву.

– Кто ты, старец? – Стас уважительно склонил голову в приветствии.

От седобородого старика веяло необычайной силой – чистой, ясной и светлой.

– Ярополком кличут. Волхв [58] я. Тебя вот поджидаю, давненько уже.

– Родственник?

– А как же! Чем глубже ты в себя погружаешься, тем больше родственников у тебя, сынок.

– Чему умному научишь, Ярополк? Сдается мне, ты многое ведаешь.

– Знаю немало, книга Веды [59] и мною писана. Судьбою ты в ученики мне положен. Да не время еще. Пройдешь путь предначертанный – встретимся.

58

Волхвы (др.-рус. кудесники, волшебники, гадатели) – жрецы, мудрецы, звездочеты, предсказатели или маги, в древности имевшие большое влияние.

59

Веды – книга, содержащая абсолютно все знания, которые могут существовать в нашей материальной Вселенной.

– А ежели не дойду? Тому миру, где я сейчас нахожусь, не так много и осталось.

– И этот, и тот мир – едины. И тут, и там ты – гость. Здесь всего лишь малая толика твоя, а в то время глубоко погрузился, но не твое оно.

– Значит, есть способ вернуться домой? Тогда зачем меня туда забросили и кто это сделал?

– Вернуться можно, жизнь свою вспять повернуть нельзя.

– Скажи как, волхв?

– Всему свое время, путник, твоя дорога только началась.

– Чем я могу помочь, что я в силах сделать? Там планета гибнет. И, сдается мне, ты сам это прекрасно понимаешь.

– Не все подвластно и волхвам, а нити судьбы и времени настолько сложны и запутанны, что не мне, ничтожному, их в руках держать.

– Зачем же позвал сюда?

– Правильно мыслишь, в этот раз действительно я позвал. Непросто было, поверь.

– Так зачем?

– Показать хотел. Вот это! – Ярополк повел посохом в сторону полыхающего закатом горизонта. – И еще кое-что, – посох старика ударился о землю.

Мир в очередной раз изменился. Все осталось на своих местах, так же садилось солнце за багровеющей кромкой леса, так же неспешно несла свои воды могучая река. Но весь окружающий мир оказался пронизан мерцающими, светящимися и переливающимися нитями. Между этой радужной паутиной, находящейся в постоянном движении, в замысловатом танце сверкали капли и пылинки драгоценных камней.

Движение было не хаотичным, оно несло какой-то потаенный, глубинный смысл, суть которого Стасу была пока недоступна. Одно он понимал: весь этот танец огня, танец живой энергии и силы напрямую связан с окружающим материальным миром. Каждая нить паутины и каждый осколок бриллианта связаны со своим предметом или сутью предмета. Стас протянул руку, бирюзовая нить оплела ладонь и начала нанизывать на себя бисер алмазных капель.

Мир вернул себе привычные очертания. Стас стоял на том же месте и держал в протянутой руке черный длинный кожаный хлыст, увенчанный изысканной рукояткой в виде тела и головы рычащего тигра, вырезанной из желтой кости.

– Способный будет ученик, смотри-ка, сразу себе жезл соорудил.

– Что это было, волхв?

– Это была суть мироздания, душа планеты. Это – Земля Изначальная.

– И что с ней делать? Она что, везде существует? Ею можно как-то пользоваться?

– До встречи, ученик, – образ седого старца начал медленно таять в мерцающей дымке вместе с погружающейся в вечерний сумрак рекой.

Стас сидел в саду в кресле-качалке и сжимал в руке теплую и, казалось, живую рукоять кожаного хлыста. Рубиновые глаза оскаленной в рыке головы тигра смотрели на него умно и печально. «Бред становится явью, – он тупо разглядывал предмет в своей руке. – Старик говорил что-то насчет жезла. Может, это волшебная палочка?»

– Так, хочу кубинскую сигару и двести грамм рома, можно «Гавана Клуб», и желательно двенадцатилетней выдержки.

Разнообразные пассы ни к чему не приводили, и загаданные желания материализоваться не спешили. Зато произошла другая материализация.

– Видишь, Надя, мужик без женской ласки совсем ошалел. Ром ему с сигарой подавай. Может, еще и парочку креолок в бикини? – это был язвительный голосок его боевой подруги.

До Стаса дошло, что свои эксперименты с несостоявшейся волшебной палочкой он проводил на виду у стоящих в обнимку на крыльце девушек и при этом комментировал свои действия вслух. Надо же, вчера еще волосы друг другу были готовы повыдергивать, а теперь стоят обнявшись. Никак что-то каверзное придумали. Это сколько же он с Ярополком беседовал? Утро на дворе.

– Чего удумали? Неужели бои без правил отменяются? А как же зрелища?

– Зрелищ не будет, а вот хлеба дадим. Пойдем завтракать.

– И кое-что, кстати, удумали, но об этом позже, – заявила Надя.

– Ты что, ночью в секс-шопе был? – Саша уставилась на кожаный хлыст. – Я же говорила, он скрытый извращенец, но садо-мазо [60] – это перебор.

– Ты меня когда-нибудь своим длинным языком достанешь. Я тебе устрою и «садо», и «мазо», а еще просто выпорю вот этим самым хлыстом, – Стас взмахнул хлыстом, и кожаная удавка, будто живая, свила над землей немыслимую петлю. Раздался оглушительный хлопок, и в воздухе явственно запахло озоном. «Ничего себе, надо быть поаккуратнее с непонятно откуда взявшимися предметами, – подумалось Стасу. – С этим хлыстом еще надо будет разобраться, не все тут просто».

60

Садомазохизм – сексуальное отклонение, заключающееся в достижении полового удовлетворения посредством душевного или физического страдания, причиняемого партнеру или самому себе в процессе партнерских взаимоотношений.