Начало великих свершений

В финчасти на меня проливается золотой дождь в виде трех с половиной тысяч рейхсмарок. Это доплата Адольфа Гитлера русским военнослужащим, ведущим боевые действия в Европе совместно с Вермахтом. Ну, что ж, да здравствует великий Фюрер германского народа.

Я спускаюсь вниз по лестнице и вижу строгого обер-лейтеннанта, рассеяно чешущего Танкиста за остатком уха. Нет, все-таки немцы – самый сентиментальный народ на земле!

– Прошу прощения, обер-лейтенант. Мой кот не слишком надоедал Вам?

– Никак нет, герр оберст! – он пристально смотрит мне в глаза, пытаясь понять: видел ли я его грехопадение? Ведь он играл с котом на посту! Ну уж нет, майне кляйне, по моему "прекрасному личику" помучаешься угадывать.

Я забираю Танкиста и вещи и отправляюсь в гостиницу, которую мне указал адъютант Ватутина. Там я и поселяюсь. Поручив кота заботам горничной, я же через двадцать минут еду в такси к Рейхсканцелярии.

А за окном машины шумит удивительно похорошевший с тридцать седьмого года Берлин. Июньская зелень бьет по глазам, чистенькие автомобили мчатся по улицам, и всюду, куда не посмотришь какие-то очень веселые, жизнерадостные люди. Вдоль фасада одного из домов натянут огромный транспарант: "Разбили Францию – справимся и с остальными!" Что же, спорить не стану.

А вот и цель моего вояжа – величественное здание Рейхсканцелярии. Все-таки молодцы немцы, такая архитектура и глаз радует, и своей мощью уверенности придает. У входа застыли изваяниями белокурые викинги лейбштандарта "Адольф Гитлер". Вверх по лестнице, раскрываются тяжелые двери, ну вот я и пришел.

– Господин полковник…

А? Ага, молодой, как их там, да, гаупштурмфюрер. Дежурный. В глазах вопрос, но не назойливый – уважает соратника. Я протягиваю ему предписание:

– Гауптштурмфюрер, мне приказано прибыть к рейхсфюреру…

– Прошу Вас, геноссе, по лестнице на право, там Вам подскажут. Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – будем вежливыми в гостях.

Меня встречает еще более вежливый штандартенфюрер, который лично провожает меня к дверям кабинета. Одернув китель, я вхожу:

– Хайль Гитлер!

– Хайль, – сидящий за столом человек поднимает голову и приветливо смотрит на меня. Странно. Я столько раз видел его на фотографиях в газетах и журналах, но никогда не обращал внимания на то, что Гиммлер так удивительно похож на учителя гимназии. Или на уездного почтмейстера. За стеклышками очков поблескивают добрые умные глаза.

– Полковник Соколов прибыл по Вашему приказанию, господин Рейхсфюрер.

– Полно, товарищ, полно, – он встает из-за стола и подходит ко мне. – Прошу Вас, товарищ, без чинов. Называйте меня просто "рейхсфюрер". Вы прибыли ко мне не по приказу. Я просто пригласил Вас к себе. – Он напрягается, и вдруг произносит по-русски – В гости, правильно?

– Совершенно верно, рейхсфюрер.

Он жестом приглашает меня сесть и садится напротив.

– Коньяк?

– Не откажусь.

Коньяк великолепен, о чем я и сообщаю гостеприимному хозяину. Я осматриваю его кабинет, и вдруг замечаю лежащую на столе скрипку. Гиммлер прослеживает направление моего взгляда и оживляется:

– Играете, товарищ?

– Увы, нет, мой рейхсфюрер. Но очень люблю скрипку. Есть в ней что-то нежное, совсем человеческое…

– Я понимаю Вас, – Гиммлер согласно кивает, – я сам очень люблю скрипку и даже немного играю.

Сам играет? Это интересно. По-моему, он не прочь продемонстрировать мне свое искусство, но я не уверен… А, где наша не пропадала:

– Рейхсфюрер, а может ли гость просить Вас о великом одолжении?

– Что именно Вам нужно, товарищ? – Гиммлер явно заинтересован моим вопросом. – Слово гостя – закон.

– Мой рейхсфюрер, я бы очень хотел услышать Вашу игру…

Он польщен. Легким движением он поднимает скрипку и кабинет заполняет нежная мелодия "Колыбельной" Грига. А играет он и в самом деле очень и очень прилично. По крайней мере, на мой взгляд дилетанта…

Когда он заканчивает, я рассыпаюсь в похвалах. Гиммлер доволен. Ну что ж, маленькое тщеславие позволительно даже великим людям.

Но вот он сообщает мне и о подлинной цели своего приглашения. Оказывается, рейхсфюрер просил наше командование предоставить в распоряжение войск СС офицера-танкиста, который мог бы быть инструктором при освоении новых тяжелых танков. И теперь он видит, что прислали именно такого офицера, которого он и хотел. Приятно слышать и приятно слушать. Я ведь тоже не чужд тщеславию…

По окончании аудиенции мне зачитывается приказ Фюрера германского народа, Адольфа Гитлера о награждении меня Рыцарским Крестом. Гиммлер сердечно поздравляет меня с наградой, и выражает уверенность, что мы еще встретимся. Он тепло пожимает мне руку и просит запросто обращаться, если в чем-нибудь возникнет нужда.

На выходе из Рейхсканцелярии меня догоняет адъютант Гиммлера. Не слушая никаких возражений он почти насильно вручает мне футляр, в котором лежат две бутылки того самого коньяка, который мне так понравился. На все мои возражения, он вежливо отвечает только одно: "Рейхсфюрер приказал передать Вам". Ну ладно, попробую доказать, что русский полковник-дружинник умеет отдариваться. Дело в том, что из Нанси я захватил отменную скрипку работы Ивана Батова. Не знаю, какими путями эта соотечественница попала к лягушатникам, но мне почему-то показалось грешно оставлять работу великого русского мастера в плену у галлов. Правда, в моей семье на скрипке никто не играет, но я рассудил, что, может быть, внуки возжелают… Но теперь у меня в голове возник дерзкий и нахальный план…

Вихрем я влетаю в гостиничный номер. Раскидываю багаж. О, вот она. В футляре старинного шевро, лежит, поблескивая матовым лаком, русская красавица. Ну, держитесь, камераден…

Я вызываю метрдотеля, и интересуюсь, можно ли послать посылку в Рейхсканцелярию? Слегка опешив, метрдотель отвечает, что, разумеется, можно. Я прошу его распорядится запаковать вот эту скрипку, и послать по адресу, указанному выше. Он бросается исполнять. Через пять минут он приносит мне хорошо упакованный сверток и просит меня лично начертать адрес. Бестрепетной рукой я вывожу: "Рейхсфюреру СС, Генриху Гиммлеру". Адрес производит на метра впечатление, сопоставимое с близким разрывом шестидюймового фугаса. Кажется, в глазах достопочтенных берлинцев я буду пользоваться некоторым весом.

Полковник Всеволод Соколов. Берлин, июнь 1940.

Вместе с Танкистом я гуляю по Берлину. Делать-то особо нечего. Горничная, потрясенная моей перепиской с Рейхсфюрером СС, по собственной инициативе принесла мне поводок и шлейку для мопса. Свое подношение она объяснила так:

– Герр оберст, право гулять по Берлину Ваш кот заслужил в бою…

Похоже, что после посылки Гиммлеру, достопочтенная фрау представляет себе Танкиста, заряжающего орудие, или управляющего танком… Странно, но кот на поводке ведет себя исключительно спокойно и, я бы сказал, достойно. Он шествует по улице с гордой уверенностью, свойственной всем котам, которых не догадались кастрировать в детстве "добрые" хозяева.

Навстречу нам шагает гауптман люфтваффе с овчаркой на поводке. Я напрягаюсь, готовясь защищать своего боевого товарища, но камерад берет своего пса за ошейник и козыряет, стараясь скрыть улыбку. Козыряю в ответ, но на всякий случай, все же поднимаю Танкиста на руки. Бог их разберет, этих овчарок, вырвется еще…

Однако, что же делать? О, идея! Что-то я давно в кино не был. Так, что у нас тут? "Фридрих Великий"? Интересно, интересно… А как же они показали наше участие в Семилетней войне? Пожалуй, стоит посмотреть…