Начало всех Начал

— А если не получается?

— Тогда скажи ей… скажи, что Я создам для тебя другую женщину.

Адам подпрыгнул, спросил счастливо:

— В самом деле создашь?

— Только если Лилит тебя отвергнет окончательно.

— А как узнать…

Творец прервал строго:

— Я узнаю. А теперь иди и поговори с нею еще раз. Уже серьезнее.

Лилит вскинула высокие узкие брови, этот жалкий человечек никогда не выглядел таким напыщенно-серьезным. Он подошел и сел перед ней на камень.

— Лилит, — сказал он совсем не тем голосом, каким умолял ее лечь с ним, — я пришел переговорить с тобой еще раз…

— Нет, — отрезала она.

Он кивнул, почему-то странно не обескураженный, даже вроде бы довольный.

— Хорошо, — сказал он. — Значит, ты ясно и твердо отказываешь мне? Окончательно?

Она покачала головой.

— Ты все расслышал правильно. А что ты такой… довольный?

— Я говорил с Творцом, — сообщил он. — Он ясно дал понять, что все должны плодиться и размножаться. Только мы не выполняем его волю.

— Ты мне неприятен.

Он снова кивнул, в лице почти ничего не изменилось, разве что крепче стиснул челюсти.

— Вот и хорошо, — сказал он после паузы. — Так и скажем Ему. Ты — против. А Он пообещал сделать мне другую женщину, чтобы люди все-таки могли выполнять его завет.

Она насторожилась, Адам говорит не просто радостно, а даже ликующе. Похоже, в самом деле ему пообещали другую женщину…

— А что будет со мной? — спросила она.

Он в удивлении развел руками.

— Думаю, ничего… Все будет, как и сейчас. Никто тебя ни к чему не принуждает. Во всяком случае, я.

— А ты при чем тут? — спросила она язвительно.

— Я хозяин этого сада, — ответил он с превеликой скромностью, от которой топорщится гребень и распускаются перья. — Живи, как жила.

Он даже улыбнулся ей, когда поднялся и взглянул на нее сверху вниз, и она поняла, что он прощается.

Она сказала торопливо:

— Погоди, погоди… Это надо обсудить. Все так неожиданно! Да и для тебя это приятный и благоприятный выход. Я же вижу, как ты весь светишься, скоро в ангела превратишься… Да сядь ты! Не на камень, садись рядом. Когда так все меняется, надо поговорить на прощанье. Даже наговориться…

Адам воззвал к Творцу с таким яростным криком, что весь сад огласился его истошным воплем. Ангелы всполошились, заметались над верхушками деревьев. Старшие ангелы покинули свои места возле Всевышнего престола и тоже помчались к Эдему.

Творец спросил устало:

— Что случилось, Адам?

— А Ты не знаешь? — закричал Адам. — Лучше бы она этого не делала!

— А что она сделала?

— Она повиновалась Тебе!

— Ты недоволен?

— Еще бы! — закричал он. — Лучше бы я с лягушкой лег!.. Она делала все, что я сказал, даже сообщила потом, что понесла от меня.

Творец поинтересовался:

— Значит, вы будете плодиться и размножаться?

— Нет, — отрезал Адам. — Я не буду принуждать женщину. А это было принуждение. Она подчинилась, это не было по ее воле! Я чувствую себя так гадко, что даже не знаю… Я теперь вообще не хочу другой женщины! В смысле вообще не хочу. Я буду жить один.

— Нет, — прозвучал задумчивый голос, — на этот раз сделаем проще… Хуже, примитивнее, зато безопаснее. И надежнее… Ложись, Адам, успокойся и поспи.

Адам опустился на землю, сморенный как своими страданиями, так и полуденной жарой, моментально заснул. Ангелы жужжали и роились, как пчелы, завидевшие истекающие медом цветы. Творец повел огненными дланями, сам принимая манеры и движения этого мира.

— Не сотворю женщину для Адама из головы его, — произнес Он задумчиво, — дабы не была высокомерной; не из глаза его — чтобы не была любопытной; не из уха — чтобы не подслушивала; не из уст — чтобы не была болтливой; не из сердца — чтобы завистливой не была; не из рук — чтобы не была любостяжательной; не из ног — чтобы не была праздношатающейся…

Бок Адама на короткий миг превратился в зияющую рану, но тут же вернулся в первоначальный вид, а на другой стороне поляны появилась другая фигура: пара для Адама, как сразу поняли ангелы. Меньше ростом, узкие плечи, но шире бедра, молочные железы и длинные волосы настолько солнечного цвета, что от них пошло сияние.

— Из ребра? — спросил Михаил. — Да будет оно благословенно!

— Почему из ребра? — поинтересовался Азазель.

— Их много, — пояснил Люцифер. — Испортит — не жалко. На втором или третьем получится лучше.

— Кроме того, ребро, — добавил Азазель, — единственная кость, в которой нет мозга.

— Это из-за Лилит? — спросил кто-то сочувствующе.

Люцифер покосился на задумавшегося Творца.

— Он делает выводы из неудач. Все еще учится!

Азазель предложил живо:

— Господь, а давай наделаем еще таких же! Ребер у Адама много. И пусть у него будет не одна подруга, а несколько. Я же понимаю, что ему захочется больше!

Творец бросил на него короткий взгляд.

— Почему так думаешь?

— Ты же слепил его из глины, — напомнил Азазель живо. — А значит, животная сторона в нем очень сильна. Иногда, сам знаешь, она будет брать верх… даже не совсем иногда.

Творец кивнул.

— Ты не дурак, Азазель. Проникаешь в суть. Но сделать ему больше подруг значит потворствовать животной стороне. А он должен вооружиться духом, чтобы в неустанном борении одерживать верх.

Люцифер поинтересовался деловито:

— Душу в нее вдыхать будешь?

Творец покачал огненной головой.

— Огонь не гаснет, если от него зажигаются другие.

— Понятно, — сказал Люцифер с пониманием, — так будет положено начало распространению твоего огня по этому материальному миру? Какие-то погаснут, а какие-то дадут большое пламя?

— Ты смотришь далеко, — одобрил Творец. — Ты всегда был лучшим, Люцифер… Если бы только меньше спорил!

Люцифер ехидно усмехнулся.

— Так я ж по делу. Остальные только поддакивают! Итак, ты вынул ребро Адама и сделал из него женщину, послушную и понятливую, плоть от плоти, кость от кости. Но душу ей вдохнул не сам, а зажглась от Адама… Не значит ли, что в ней будет больше животного начала, а духовности меньше?

— Не думаю, — буркнул Творец недовольно. — Разве от выпавшего из небольшого костра уголька не может разгореться пожар еще больше, чем сам костер?

— Вот и я об этом, — поддакнул Люцифер. — Если животное начало возьмет верх, то не натворит ли душа под его руководством больших бед? Подумай, Господь.