Начало

— Я лично поведу моих колесничих в бой!

— Ты? — удивились многие военачальники и принц Камос.

— Я! Это поднимет боевой дух солдат, если их атаку возглавит сам фараон. Да и почему я не могу этого сделать? Кто-то сомневается в моих талантах колесничего?

— Нет, государь, — ответил фараону принц Камос. — Но ты подвергаешь свою жизнь опасности, отец.

— А разве сегодня тысячи сынов Египта не сделают того же самого? — спросил фараон сына. — И разве ты не идешь в бой рядом со мной?

— Иду, отец, но твоя жизнь…

— Хватит! — прервал Камоса Секененра. — Довольно споров! Я все решил и будет так как сказал фараон!

— Внимание и повиновение! — хором ответили военачальники…

Колесница фараона была особенной и отличалась от других.

Его две великолепные белые лошади были покрыты тяжелыми попонами из стеганной кожи. Эти попоны надежно прикрывали коней от стрел противника. Но такая защита пока была только у колесницы самого фараона и более ни у кого, хотя впоследствии это станет применяться в широких масштабах.

Сам Секенра и его сын Камос были в непривычных для египетского воина защитных рубашках и прочной ткани с нашитыми медными тонкими платинами. Их головы прикрывали шлемы, а их щиты были также утяжелены медными полированными накладками.

— Сын мы станем жать сигнала от великого надсмотрщика над войском и только по его приказу двинемся в бой.

— Да, отец, — согласился Камос. — Минос опытный военачальник и он достоин того отличия, что ты ему пожаловал. У нас отличные солдаты из "храбрецов фараона". И они у нас есть благодаря Миносу.

"Храбрецы" стояли на своих колесницах позади фараона и его наследника и выглядели внушительно. На лицах солдат читалась решимость вести бой до победы. Они уже прошли первое боевое крещение и знали силу и поражающую способность новых составных луков. Это новое оружие сильно отличалось от того, что было на вооружении у них ранее.

Египетский лук долгое представлял собой незамысловатое сооружение из куска пружинящего дерева. Стрела была с деревянным наконечником, и потому такое оружие было не так опасно для быстрой кавалерии гиков.

Теперь все изменилось. Новые луки и новые стелы с медными и бронзовыми наконечниками. Такой стрелковый удар отразить было уже не так просто.

— Отец! Гиксы пошли в атаку на наш центр! — Камос заметил движение вражеских колесниц.

— Точно! Битва началась!

— Красиво идут! Трудно выстоят пехотинцу, когда на тебя мучиться так много этих смертоносных повозок. Смог бы я сам такое выдержать? Не могу ответить на этот вопрос, хоть мне и стыдно, отец.

— В этом нет ничего постыдного, сын. Любой человек биться и смелость состоит не в том, чтобы не бояться. Она в том, чтобы преодолевать свой страх когда нужно…

Якубхер повел колесницы в бой! Теперь он не сомневался победе гиксов. Теперь они сомнут войска мятежников и двинуться на Фивы.

Тугой лук старого солдата легко поддавался его сильным рукам, и стрелы Якубхера не знали промаха. Он выбирал себе в качестве цели только командиров армии Секененра. Понимал, без них войска противника дрогнут и побегут.

Еще одна стрела взвилась в воздух и вонзилась прямо в грудь высокого воина стоявшего под золотым знаком. Гикс видел как тот взмахнул руками и упал.

Египтяне-стрелки из состава пехоты пока не произвели по приближавшемуся врагу ни одного выстрела. Они ждали, когда колесницы гиксов подойдут ближе…

Князь Нубти-Сет смотрел как развернулись его войска и как Якубхер начал атаку. В его сердце поселилась тревога. Египтяне не выставили впереди своих колесниц. Якубхер воспринял это как признак их страха и слабости и заявил, что он поведет атаку по центру сам. Князь согласился, но теперь стал сомневаться.

"Они сосредоточили свои колесницы с фланга, — думал полководец. — И непременно ударят на наши силы с той стороны, где они слабее. Но такое возможно лишь при неудаче нашей атаки по центру. А может ли Якубхер не суметь выполнить то, что должен?"

Этот вопрос его мучил и Нубти-Сет не мог успокоиться.

Он подозвал своего дежурного офицера, что передавал приказы командующего частям через специальных гонцов.

— Немедленно послать навстречу ливийцам двух гонцов! Пусть их командиры ведут к бою своих людей! Пусть бросят все что им мешает идти!

— Но, они могут быть очень далеко, господин. Мы даже не знаем где сейчас ливийский корпус.

— Все равно шли гонцов! И узнай где наши корабли!

— Уже высланы лодки их встречать, но пока они не вернулись, господин.

Офицер удивился нервозности князя и подумал:

"Неужели он сомневается в нашей победе? Ведь еще вчера на совете, он заявил, что наших неявных сил хватит для разгрома врага. Да и войск у него много, не менее чем у египтян. Единственное в чем мы отстаем, это в количестве колесниц".

— Исполняй! — крикнул князь, и офицер отправился отослать гонцов.

Князь наблюдал за атакой.

"Колесницы приблизились и сейчас по ним выпустят стрелы! Проклятые египетские пехотинцы пока не дрогнули и не разбежались от одного вида наших колесниц, как говорил Якубхер. Полководец у фиванцев хороший".

Князь видел, как египтяне выстрелили и передние колесницы опрокинулись. Но остальные продолжали атаку…

Передние колесницы гиксов опрокинулись. Выстрел египетских стрелков был более чем удачным.

Минос с удовольствием отметил про себя, что египтяне научились правильно вести битвы.

"Молодцы! Стоят не хуже добротной ассирийской пехоты! А мне еще говорили, что сделать из них воинов не получиться. Хотя это еще не победа и даже не половина победы. Их командир ведет своих солдат в бой с готовностью опрокинуть наш центр".

Якубхер схватил первое копье и когда его лошади приблизились к самому строю пехотинцев, нанес удар. Его копье пробило щит и поразило египтянина в грудь. Он выдернул острие и его колесница прорвала строй пехоты секироносцев. Прикрытые прочными попонами его лошади мчались вперед давя пехоту врага.

За ним в строй ворвались и другие колесницы. Строй подался как при ударе молота. Секироносцы хоть и поддались нажиму, но стали бить топорами лошадей врага. Минос многому их научил за короткое время и главное что они восприняли, это необходимость побеждать свой страх.