Над бездной. Сборник рассказов

Родители построили дом, и мы переехали в свое жилье. Больше я деда не помню. Меня укрыли от его смерти и похорон. Бабушка потом еще лет десять-пятнадцать прожила после его смерти. Бабушку я любила и часто вспоминала. Мать не очень с ней дружила, и встречи с ней мне не поощряли. Она умерла, когда я после школы уехала в город. На кладбище ее могила рядом с могилой отца. На фотографии она молодая, с открытым лицом, а умерла она в девяноста два года. Странно смотрится ее несовременная одежда.

Часто, пока родители были молодые, мы ходили в гости или к нам приходили родственники. Собравшись за длинным столом, на котором я помню жареную свинину и многочисленные соленья, выпив по чуть-чуть самогона, начинали петь. Собственно, собирались, чтобы поговорить и попеть.

Пение я не любила.

– Ой, мороз, мороз!

Не морозь меня!

Не морозь меня, моего коня!

Я сижу за столом. Дядька Павлушка запевает.

– Высоко! – говорит тетка Маруська. – Ну, ладно! – и подхватывает. – У меня жена, ох, ревнивая!

Встав из-за стола, собираясь по домам, они все подходят взять меня на руки и поцеловать.

У тетки Маруськи были красивые черные курчавые волосы, а дядька Колька любил играть с детьми. Дядька Ванька и тетка Манька не имели своих детей, они были самые богатые. Они первые купили машину – «Волгу». Дядька ездил очень медленно на ней. Не знаю почему. Мне тогда казалось своеобразным шиком проехать по улице медленно-медленно, даже куры не разбегались, а не спеша вставали из придорожной пыли и нехотя сторонились. А первый телевизор купили дядька Колька и тетка Маруська. Тетки все были Маруськами, их было четверо. Поздней осенью по бездорожью и зимой по морозу за несколько километров мы ходили смотреть «Молодую гвардию». Мне было лет шесть-семь. Мне «Молодая гвардия» не нравилась.

Дядька Витька, самый младший брат отца, мой крестный, служил в Германии. Праздником для семьи были его отпуска. Собирались все за огромным столом, говорили раз в год о политике. И дядька шепотом, приказав убрать детей, говорил братьям что-нибудь секретное из политических новостей. Братья были герои на селе – их Витька выбился в люди. Дядька Витька привозил новую жену. Молодые приезжали со множеством чемоданов с вещами. Чемодан обуви, чемодан пеньюаров и шелковых халатов. Быстро поняв, что демонстрировать их негде, молодая жена разочаровывалась в отпуске. Выпив лишнего, дядька всегда шел к бывшей подруге. Семья была настороже, следила за Витькой, но не препятствовала. Очередная женитьба заканчивалась очередным скандалом. Наверно, это наш дядька Витька первый ввел в обиход гражданский брак. Молодожены ругались и уезжали раньше намеченного. До следующего отпуска хватало разговоров, как Витька привез жену-немку (польку и т. д), а сам опять пошел к Гале. В итоге, он женился на Наташке с Западной Украины. Бендеровка – разочарованно определила семья. Дядька вернулся в Россию и в чине старшины, если бы не спился, закончил бы свою службу, но за год до пенсии был уволен из рядов Советской Армии за пьянство.

Мне становится уютно одной в квартире, и я засыпаю.

Весенний выходной

Виктория собралась в ближайший выходной на дачу. Утром она встала рано и напекла пирожков. Пирожки получились отменные: красивые, пышные. Виктория тогда для себя решила, что поездка будет удачной. Горячие пахнущие пирожки сложила в термопакет. И вышла из дома, когда в квартире еще витал запах сдобы. Жмурясь на яркое солнце и осматривая деревья, покрытые первой весенней зеленью, она с удовольствием двинулась в путь. Только сделала несколько шагов, как чуть ли не нос с носом столкнулась с бомжем Степановым. Бомж Степанов отпрыгнул от Виктории, как испуганный кот, рюкзак за его спиной звякнул кастрюлями. Откуда приличная женщина знает бомжа Степанова, спросите вы.

Да работает Виктория в реабилитационном центре, а проще, в бомжатне.

Там восемьдесят процентов населения, перезимовав в тепле, весной бегут на свободу от напряжения, которое называется «роскошь человеческого общения».

«Как красиво рассказывал о посадке огорода у себя на даче, – подумала Виктория. – Видно, как я, никак не доберется до дачи».

Зазвонил телефон, и Виктория стала рыться в сумке. Бомж Степанов за это время растворился бесследно.

На даче первым делом Виктория решила вымыть окна. Не спеша, почти медитативно Виктория моет окна. Капли стекают по стеклу и шлепаются под окном в лужу. Солнце раскрашивает на стеклах прошлогоднюю грязь во все цвета радуги. Она смывает цветные полосы чистой водой. Поправляет на голове косынку и продолжает работу. В открытое окно дует сильный ветер, пронизывает и охлаждает спину.

– А вот заболеть мне совсем ни к чему! – Виктория слезает с подоконника и идет одеться потеплее.

Когда возвращается – на мокром стекле раскачивается прилипший желтый лист тополя. Красиво! Лужа, желтый лист, раскачивающийся на стекле!

Виктория набирает ведро чистой воды и продолжает вытирать цветные пятна на стекле.

В окне напротив дрожит занавеска и на миг появляется заспанное лицо. Ей не хочется демонстрировать свое усердие соседним окнам, и она поскорее старается закончить начатое. Насухо вытирает повеселевшие стекла и закручивает зажимы. Несмотря на увлеченность процессом, мысли как у всякого человека трудоспособного возраста возвращаются к работе. Виктория вспоминает о лежащем в отделении тяжелом больном, семнадцатилетнем мальчике. С его слов, он постоянно считает все люки на дорогах и представляет, что он запирает их на запоры, навешивает замки. Так он уберегает от гибели маму, когда ждет ее с работы. Иначе, думал он, она не придет.

Окна вымыты. Отдыхая, Виктория с удовольствием съедает свои пирожки и отправляется в обратную дорогу.

Степанов по дороге ей не встретился. Он появляется в реабилитационном центре с первыми холодами, чувствуя нутром или больными своими ногами похолодание. Уходит – Гидрометцентр не так точен с первым весенним теплом.

Попутчики

Осень в этом году выдалась замечательная: теплая, долгая и красочная, словно предназначенная для красивых воспоминаний. Жаль, суровая реальность порой бывает безжалостна к тонким душевным движениям. А темп жизни современного мегаполиса заставляет природу воспринимать функционально, впрочем, как и многое другое.

Эльвира Анатольевна в пятницу вечером прилетела в Москву по делам, назад возвращалась поездом в тот же день. Время было рассчитано буквально по минутам: десять минут до офиса, где она пробыла пять часов, тридцать минут на книжный магазин, тридцать минут – «Косметичка», пятнадцать минут осталось на то, чтобы перекусить на вокзале и сесть в поезд. Эльвира Анатольевна уложилась во времени, только не купила еду на дорогу. Сутки ехать, а у нее венская булочка, коробочка сыра и лапша-доширак, которую она купила, когда пила чай в кафе на вокзале. Больше там купить было нечего, но она быстро утешилась, что поголодать тоже хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.