Надеюсь и люблю

– Давай махнем на выходные к нам в деревню, – предложила Надя. – У нас там хорошо.

– Обязательно махнем, – пообещала я, – но немного позже.

По сравнению с этой девушкой я почему-то чувствовала себя крупной, но фальшивой купюрой. И тем не менее меня очень тянуло к ней. «Обязательно съезжу к ней в гости, – решила я, – но не сейчас». Потому что сейчас мне надо было накрепко стянуть в узел веревку, связывающую меня со Степаном Гавриловичем.

Идя в магазин и возвращаясь домой, я проходила мимо проституток, стоящих в яркой, броской одежде вдоль дороги. Если честно, мне было жаль их. Днем девушек было меньше, а вот вечером… Но однажды, проходя мимо них, я почувствовала себя такой же продажной, как и они. Между нами была лишь одна разница – они продавали свое тело многим мужчинам, а я – одному. Будто прочитав мои мысли, одна из девушек повернулась ко мне и подмигнула ярко накрашенным глазом. Я улыбнулась ей в ответ. На вид ей было около шестнадцати-семнадцати лет, стройная, еще не увядшая, со свежим лицом и яркими, блестящими глазами. Похоже, она была новенькой; ее выставляли на работу у дороги то утром, то днем, и машины с клиентами часто проносились мимо нее. Наверное, раньше я бы ее осудила, но теперь понимала: раз она продает свое тело, значит, на то есть причины. Мысленно я назвала ее Своей Знакомой и всякий раз, проходя мимо, искала ее глазами, а она неизменно подмигивала, словно знала обо мне все.

* * *

Шло время, а Степан Гаврилович не спешил помогать мне с трудоустройством. Собственно говоря, работа была мне не нужна, ведь он хорошо меня обеспечивал…

Однажды мы сидели на кухне за столом и ужинали. Степан Гаврилович, что-то рассказывая, положил на мою руку свою, с красивым перстнем.

– Дорого стоит? – спросила я, потрогав пальчиком массивный камень.

– Честно говоря, не знаю, – пожал плечами Степан Гаврилович.

– Ты что, украл его?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся он. – Вот за что я тебя люблю, Катя, так это за то, что с тобой никогда не соскучишься!

– Ну серьезно, сколько он стоит?

– Серьезно, не знаю. Я его не покупал, ведь ни черта не смыслю в драгоценностях.

– Его приобрела твоя жена?

– Да, супруга.

Я улыбнулась, подумав о том, что представители моего поколения никогда не говорят «супруг» или «супруга».

– Хочешь, я дам тебе денег? Купи себе какие-нибудь сережки, колечко, ну, не знаю, что там еще вы, женщины, любите на себя вешать.

– Все любим. На то мы и женщины, – улыбнулась я, подумав о том, что если Степан Гаврилович не сумеет отличить дешевую подделку от дорогих украшений, то можно будет приобрести простенькую бижутерию, а оставшиеся деньги отложить в «заначку».

Степан Гаврилович достал купюры и положил их на стол.

– Купи, что понравится, – сделал он широкий жест.

– Спасибо! – Я обхватила его за шею и прижалась к его щеке. – А когда ты поможешь мне устроиться на работу?

– Катя, – легонько отстранил меня Степан Гаврилович. – Ну зачем тебе работа?!

– Надо, – упрямилась я.

– Скажи зачем?

– Надо – значит надо.

– Это что, секрет?

– Ты хочешь знать правду? – заглянула я ему в глаза.

– Хочу.

– Понимаешь, Степа, у меня нет своего жилья. Мало ли что может в жизни случиться… Не стоять же мне, как тем девушкам, вдоль дороги… – Я опустила глаза и стала нервно теребить подол халатика.

– А какое отношение твоя работа имеет к жилью? – спросил Степан Гаврилович.

– Самое прямое, – с жаром ответила я. – Я буду работать и откладывать деньги на покупку собственной квартиры!

– Ха-ха-ха! – искренне рассмеялся Степан Гаврилович. – Ой, не могу! С тобой, Катя, не соскучишься! Ходячий анекдот!

– Что я сказала не так? – Я сделала невинные глаза и надула губки.

– А ты… ты, Катя, – сквозь смех говорил Степан Гаврилович, – считала, сколько жизней тебе понадобится, чтобы в таком большом городе купить жилье на зарплату?

– А что, оно так дорого стоит?! – Я постаралась как можно искреннее изобразить удивление.

– Наивная, добрая Катя! Как ты далека от реальности! – вздохнул Степан Гаврилович, перестав смеяться.

«Не так уж и далека, как ты думаешь», – мысленно ответила я.

– Что же тогда мне делать?! – спросила я в отчаянии, готовая вот-вот расплакаться.

– Малышка, потерпи до весны. За зиму я проверну несколько дел и тогда смогу купить тебе квартирку.

– Правда?! – Я подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши. – То есть то, что я могу заработать за несколько жизней, ты заработаешь за одну зиму?

– Се ля ви. Такова реальность, Катя, – развел руками Степан Гаврилович.

* * *

Был тоскливый осенний вечер. Ветер словно взбесился. Он разбрасывал все вокруг, рычал, гудел и выл. Под его мощными порывами скрипел под окном тополь, изо всех сил стараясь удержаться в земле. Косые линии дождя бились о стекло, навевая на меня грустные мысли и не давая уснуть.

Почему-то у меня перед глазами вставали лица мамы и папы. Я пыталась избавиться от мыслей о них, ворочалась в постели, стараясь думать о чем-нибудь приятном, но ничего не получалось.

«Может, с ними что-то случилось? – спросила я себя, и у меня по спине пробежал холодок ужаса. – Может, это не ветер и дождь стучат в окно, а плохие вести? А ведь родители не знают, где я, не знают даже мой новый номер телефона…»

Больше лежать в постели я не могла. Взглянув в окно на почти пустую улицу, я быстро оделась и вышла из дома. Ветер был сильнее меня и чуть не вырвал дверь подъезда, когда я ее открыла. Он сразу же налетел на меня, продувая до самых костей, и я, втянув голову в плечи и зажмурившись, пошла вперед, с большим трудом преодолевая сопротивление. Ближайший телефон-автомат находился у подземного перехода.

Сегодня я заметила, что у дороги стояли всего две девушки. Моя Знакомая меня не увидела, потому что натянула на голову капюшон курточки. Девушка пританцовывала от холода в ажурных колготках на тоненьких ножках.

Захлопнув стеклянную дверь телефонной будки и укрывшись от злого ветра, я с облегчением вздохнула. Сердце выбивало в груди бешеный ритм, когда я взяла в руки трубку и дрожащими то ли от холода, то ли от волнения пальцами начала набирать знакомый номер. «Если ответит мама, – загадала я, – у меня все будет прекрасно, а если папа, то… все будет хорошо». Проще было бы позвонить с мобильного, но я не хотела, чтобы родители узнали мой новый номер.

– Да, я вас слушаю, – услышала я в трубке знакомый до боли голос мамы.

«Значит, с ней все хорошо», – с облегчением подумала я, и из глаз покатились крупные горошины слез.

– Алло! Я вас не слышу! Говорите! – тревожно произнесла мама.

На миг мне показалось, что она видит меня, и я быстро нажала на рычаг.

В трубке противно запищало.

И тут я не выдержала и разрыдалась. Усевшись на пол в углу телефонной будки, я вдруг почувствовала себя такой маленькой, одинокой, несчастной, глупой и беззащитной. Одинокие прохожие пробегали мимо, торопясь укрыться от ненастья и не обращая ни малейшего снимания на рыдающую девушку. У каждого была своя жизнь. Все кому-то были нужны. Только я чувствовала себя одинокой. И я выла, сжавшись в комочек, словно несчастный, выброшенный на улицу щенок.

Наревевшись вволю, я вытерла слезы и подумала, что трубку подняла мама, значит, у меня все будет прекрасно. Осталось только услышать голос отца и убедиться, что и с ним все хорошо. На миг забыв обиды на родителей, я снова набрала их номер. Долго никто не брал трубку.

– Алло! – услышала я в трубке сонный голос папы и сразу же нажала пальцем на рычаг.

Вздохнув с облегчением, я вышла из стеклянной будки, смело подставив влажное от слез лицо холодному ветру. Издали я увидела Свою Знакомую. Она стояла совершенно одна, всматриваясь в безразлично проносящиеся мимо автомобили.