Надежда для бандита

Решил набрать Быку, чтоб притащил новую тачку. Моя ночь только началась. Назвал опознавательные признаки там, где меня затащило, и стал ждать. Хуй знает, почему не попросил Серого приехать. Может, не хотел, чтобы Надя слышала, так как Серый ответственный за неё, пока меня нет, а значит, она может крутиться поблизости. Или не мог забыть его осуждающий взгляд после разговора с ней. Или мне показалось? Да похуй! Кто он такой, чтобы меня осуждать или иметь своё мнение?!

Бык приехал через двадцать минут.

— Выметайся, — сказал ему, открыв водительскую дверь.

— А я думал, что…

— Вышел! — гаркнул на него.

Бык послушно вылез, уступая мне место. Газанул, отправляясь подальше от всего этого. Тот, так и стоял, хлопая глазами, пока я не скрылся за поворотом. Лихачить больше не хотелось, а вот выпить очень.

Боль в плече начала потихоньку оживать, что напрягало. Доехал до центра, увидев огни ночного бара, и припарковался у него. Внутри было полно народа. Кто-то, так же как и я, пришёл наебениться, кто-то потанцевать, а кто-то потрахаться.

Сел у барной, заказав виски. Сразу опустошил, попросив повторить. Боль не прошла, а с каждой секундой становилась сильнее. Понял, что уже не хочу убирать её. Эта боль нужна мне. Она отвлекает.

Через час народу стало ещё больше. Одна девка начала крутить задом рядом со мной, пританцовывая. Оглянулся, оценивая. Огромные сиськи болтались в такт её движениям. Рот чуть приоткрыт. Увидела, что смотрю на неё и заулыбалась, облизав губы. Она приблизилась ещё, натирая свою задницу о мой член. Тот в долгу не остался. Я схватил её за руку, приближая к себе.

— Поехали, — сказал, показывая на выход.

Та улыбнулась, а затем кивнула. Сели в тачку, от вида которой я стал ей нравиться ещё больше. Хотела тут же мне отсосать, но остановил её. Башка и так кружилась от удара, и не был уверен, что не въебусь во что-то ещё.

— Ой, а у тебя, что, кровь? — спросила она, трогая мой лоб. — Да ты весь горишь!

Проигнорировал девку, паркуясь у хаты. Закинул её на здоровое плечо, занося внутрь. Она хохотала, чем дико раздражала. То же консьерж опять смотрел на меня с охуеванием. Снова положил ему пять косарей, по традиции.

Назойливые мысли каждую секунду подкидывали воспоминания о той, с кем оказался здесь в последний раз. Как она плакала, пытаясь во мне найти утешение. Как среди ночи начала приставать. Как стонала. Выгибалась…

Сбросил девку на диван, поняв, что безумно устал. Плечо горело огнём, заполняя болью всё моё тело. Весь мозг.

Девка начала целовать меня, засовывая руку в штаны. Закрыл глаза, представляя Незабудку. Её глаза. Нежную кожу. Её податливое тело, принимающее меня. Скромность, с которой целует…

Блядь!

Открыл глаза, отдирая с себя девку. Не хочу. Всё не то. Она попробовала ещё раз приблизиться. Смотрела на меня как на ненормального.

— Уходи, — сказал устало и достал несколько пятитысячных, протягивая ей.

Она хотела возмутиться, типа не такая, но, увидев сумму, заткнулась. Слова так и застряли в горле. Перед уходом обернулась.

— Может, отсосать хотя бы? — пискнула она, старясь хоть как-то отработать подаренную сумму.

Не ответил ей, отворачиваясь.

Хлопнула дверь. Упал на кровать, зная одно — завтра всё закончится, но не будет как прежде.

Глава 39. Надя

Он приказал убить нашего ребенка… Он приказал убить нашего ребенка… Он приказал…

Влетев по лестнице наверх и укрывшись в комнате, я захлопнула дверь и подперла ее спиной, словно опасаясь, что Саяр пойдет следом за мной, чтобы за руку утащить в клинику. Но он, конечно же, не пошел. Он сказал все, что хотел… На всю жизнь запомню его холодный взгляд и перекошенное яростью лицо…

«Мы просто трахались, Незабудка. Я купил тебя. И о детях уговора не было! Мне не нужны дети! Мы просто трахались, Незабудка. Я купил тебя. И о детях уговора не было! Мне не нужны дети!» — рефреном звучали в моей голове холодные, полные бешеной злобы слова.

Боль тупым ножом вонзалась в сердце, а рыдания рвались из груди, но я кусала пальцы, чтобы заглушить всхлипывания. Мне хотелось выть, как раненому зверю, попавшему в лапы хищника, но в том-то и дело, что слезами здесь было не помочь.

Сама виновата! Знала ведь, какой он… Знала, что будет в бешенстве, знала, что все закончится вот так… Но надежда… надежда все равно жила в сердце… А сейчас не осталось и ее…

А ведь я уже начала испытывать какие-то чувства к Саяру, к этому зверю, ведь он казался таким нежным, хоть и в своей грубовато-властной манере. И это дало мне право думать, что если его отношение ко мне выглядит таким собственническим, то он что-то испытывает ко мне… Но оказалось, что я была слепа, слепа с самого начала. Саяру нужно было лишь мое тело, а все остальное я придумала себе сама.

Ну и пусть… Зато теперь у меня есть — точнее будет! — ребенок. Мой секрет, моя маленькая радость, мое долгожданное счастье…

И я ни за что не позволю ни Саяру, ни кому-либо еще распоряжаться жизнью этого маленького существа! Я уже любила его, любила всем сердцем, всей душой и знала, что и он любит тоже, что полагается на меня и мою защиту. И я смогу защитить его.

Приложив руки к животу, прошептала, давая обещание самой себе и нерожденному младенцу:

— Мой малыш, никому тебя не отдам. Мой долгожданный. Мой хороший… Не бойся! На что угодно пойду, лишь бы сохранить и уберечь тебя. Ты не будешь знать своего отца, но я смогу воспитать тебя и без него. Смогу. Я знаю.

Он приказал убить нашего ребенка… Нет! Моего ребенка! Только моего!

О сне не могло быть и речи. Промучившись до утра, расхаживая из угла в угол, я сама не заметила, как наступило утро, и вздрогнула, когда в дверь постучали.

— Надежда Алексеевна, — пробасил Сергей, — вы проснулись? В клинику, кхм, ехать надо, — неуверенно закончил он.

— Скоро спущусь, — отозвалась я. Голос прозвучал каким-то чужим, ломким.

Я приняла душ, переодевшись в свои джинсы и футболку, и стянула волосы в хвост. На меня нашло странное равнодушие, будто выполняла какой-то ритуал.