Надежда умирает последней

– Видите, вон там? Это от американских бомб.

Этим беседа исчерпалась. Вилли смотрела на угловатые плечи женщины и сознавала, что для некоторых и по ту и по эту сторону война не закончится никогда. Ее так раздражило замечание вьетнамки, что она не заметила озабоченного взгляда Гая. Лишь когда тот в третий раз обернулся назад, она, посмотрев туда же, увидела «мерседес» с тонированными стеклами, следующий за ними.

Она обменялась с Гаем взглядом. «Мерседес» ехал за ними до самого города и, лишь когда они остановились напротив своей гостиницы, обошел их и свернул за угол, скрывая за темными стеклами своих пассажиров. Дверь машины открыли, выпуская Вилли, и страшная жара ударила ей в лицо. Мисс Ху стояла снаружи с лицом уже покрытым бисером пота.

– В гостинице работает кондиционер, – сообщила она и добавила с тенью презрения: – Все для иностранных гостей.

Но как выяснилось, кондиционер работал через пень-колоду, а вид самого отеля во французском колониальном стиле обогатился еще большей «стариной». Ковер при входе был замызганным и бесцветным, а роль мебели в фойе играла жалкая смесь разбитого розового дерева и истерзанных валиков. Пока Гай регистрировал их в гостинице, Вилли не отходила от чемоданов и напряженно смотрела на входную дверь.

Ее даже не удивило появление в дверях двух вьетнамцев в темных очках. Они засекли ее и тут же свернули и скрылись за папоротником в одной из ниш в стене. Она видела, как струился вверх, к потолку, дым от их сигарет.

– Готово. Номер 308, с видом на город.

Вилли дотронулась до его локтя.

– Там двое… – шепнула она.

– Я видел.

– И что же нам делать?

– Не обращать внимания.

– Но…

– Мистер Барнард, – позвала мисс Ху.

Они оба обернулись. Женщина помахала им листком бумаги:

– Консьерж сказал, что вам пришла телеграмма.

Гай нахмурился:

– Я не жду никаких телеграмм.

– Она пришла сегодня утром в Сайгон, но вас уже там не было, и ее записали здесь по телефону.

Она передала ему записку и впилась в него глазами, когда он ее читал.

Если там и было что-то важное, то Гай умело скрыл это. Он привычно сунул бумажку в карман и, подхватив чемоданы, подтолкнул Вилли по направлению к открытому лифту.

– Хорошие новости? – раздался голос мисс Ху.

Гай улыбнулся ей.

– Просто записка от друга, – ответил он и ткнул в кнопку своего этажа.

Вилли мельком увидела двоих мужчин, наблюдавших за ними из-за папоротника, и дверь лифта закрылась. Гай схватил ее за руку и молча, одними глазами сказал: «Не говори ни слова!»

В молчании они поднялись на третий этаж. В номере Вилли недоуменно смотрела на то, как Гай крутился по комнате и осторожно водил пальцами под абажурами ламп, ощупывал выдвижные ящики, открывал стенной шкаф, проверял ночники. За изголовьем кровати он нашел то, что искал, – беспроводной микрофон размером с почтовую марку.

Он оставил его на месте и подошел к окну.

– Я польщен, – пробормотал он, глядя на улицу, – в стоимость номера входят нянечки.

Она встала возле него и увидела через окно припаркованный внизу черный «мерседес».

– А что в телеграмме? – спросила она шепотом.

В ответ он вытащил из кармана листок и протянул ей. Она дважды прочла его, тщетно пытаясь уловить смысл написанного.

«Дядюшка Сай спрашивал тебя. Намерен ехать Вьетнам гидом. Счастливых хвостов.

Боббо».

Гай опустил занавеску и забегал по комнате. Было видно, что он судорожно пытался что-то придумать. Вдруг он встал как вкопанный.

– Тебе от живота не надо чего-нибудь?

Она моргнула:

– Как-как ты сказал?

– Пепто-бисмол [6] , например. Тебе надо полежать, все-таки кишечная палочка – с ней лучше не шутить.

– Кишечная палочка? – В полной растерянности она глядела на него.

Он подкрался к столу и, не прекращая говорить, стал рыться в ящике в поисках бумаги из гостиничного письменного набора.

6

Лекарственный препарат от диареи.

– Уверен, это из-за той рыбы, которую ты ела вчера. Тебе все еще нехорошо?

Он поднял в воздух перед ее глазами бумажку с нацарапанным «Да!».

– Да, – сказала она, – да, очень нехорошо. Я… я, пожалуй, лягу… – Она запнулась – мне прилечь, да?

Он опять что-то написал, и на бумаге появилось: «Тебе надо в больницу!»

Она кивнула и пошла в ванную, оттуда послышались рвотные звуки и плеск воды в унитазе.

– Ты знаешь, я что-то совсем расклеилась… мне бы надо к доктору…

До нее дошло только теперь, пока она стояла у раковины и смотрела на струю воды, что он затеял.

«Да он гений», – подумала она с внезапным благоговением. Повернувшись к нему, она спросила:

– Ты думаешь, мы сможем найти врача, говорящего по-английски?

Ее встретило одобрение в виде поднятых вверх двух больших пальцев.

– Надо попробовать больницу, – сказал он. – Думаю, там отыщется кто-то, кто тебя поймет, пусть это будет и не доктор.

Она подошла к кровати и нарочито тяжело села на нее так, что заскрипели пружины.

– Боже, мне совсем плохо.

Он сел рядом с ней и приложил ладонь ей ко лбу. С игривым огоньком в глазах он сказал:

– Да ты хороша, как я погляжу.

– Знаю, что хороша, – ответила она.

Они оба с трудом удержались от смеха.

– Да она еще час назад была в порядке, – сказала мисс Ху десять минут спустя, когда усаживала их в лимузин.

– Ее совершенно внезапно прихватило, – сказал Гай.

– Я бы сказала, на редкость внезапно, – сухо заметила мисс Ху.

– Я думаю, это все из-за рыбы… – простонала Вилли с заднего сиденья.

– Я смотрю, у вас, у американцев, – мисс Ху презрительно фыркнула, – очень нежные желудки.

В прихожей больницы стояла дикая жара и кишел народ. Как только Гай и Вилли вошли внутрь, в помещении воцарилась тишина. Слышно было только, как ритмично постукивает вентилятор на потолке да плачет малыш на руках у матери. Взгляды всех были прикованы к двум американцам, шагающим к приемной. Вьетнамка за приемной стойкой с изумлением уставилась на посетителей, и, только когда прогремел голос мисс Ху, она, судорожно тряся головой, ответила.