Надежда

Он пожалел, что не носит с собой оружия, и тотчас же признался себе, что всё равно не решился бы пустить его в ход. Куда там! У него никогда не хватило бы на это смелости.

Сердце бешено билось у него в груди, он всё ускорял и ускорял шаг, и всё же слышал, что незнакомец следует за ним.

Впереди теперь был железнодорожный переезд, за ним широкий пустырь и в конце его — дом Роджерсов, знакомых Кейтеров, и другой дом, где жили они сами.

Кругом, кроме преследующих его двух мужчин, не было никого. Кларенс понял, что бандиты ждут, когда он выйдет на пустырь. Он решил, что не сделает этого ни в коем случае.

Дойдя до перекрестка, он резко свернул направо и, подбежав к будке телефона-автомата, вошел в нее.

Теперь всё должно было выясниться. Если незнакомцы преследуют его, они будут искать его на перекрестке. Кларенс решил, что он тогда выскочит из будки, перебежит улицу и укроется в домике сторожа на переезде. Сторожем была старая ревматическая женщина, но Кларенс рассчитывал, что присутствие еще одного человека сможет остановить бандитов.

Стоя в будке и едва сдерживая нервную дрожь, он смотрел через стеклянную дверь на перекресток.

Первый мужчина показался из-за угла, ни секунды не задерживаясь прошел через переезд и повернул направо по железнодорожной линии. Здесь фонари были чаще. Кларенс видел, как мужчина уходил всё дальше и дальше и, наконец, скрылся совсем.

Второй, не переходя улицы, свернул налево и прошел мимо Кларенса. Он прошагал близко от будки, и репортер увидел, что это старик, седой и сутулый.

Кларенс вышел на улицу и вздохнул. Колени у него еще чуть-чуть подгибались от пережитого волнения.

Он зашагал через переезд и вышел на пустырь. Далеко в конце его светились огоньки. Через десять минут Кларенс будет у себя.

Ему стало легко и даже весело. Какого черта он так испугался! Уж он-то не принадлежит к числу людей, которых можно запугивать, как Розиту, Бенсона или провизора! Он выше этих людей по своему общественному положению, но в то же время недостаточно богат, чтобы интересовать гангстеров, как объект ограбления.

Нет, нет, повторял он себе, он-то не принадлежит к числу тех, кого убивают. Кларенс пришел домой в великолепном настроении, которое сразу было испорчено Люси. Жена заявила, что у Кэт опять сильный жар.

Ночь прошла у них тревожно. Кэт часто просыпалась и жаловалась на горло. Люси и Кларенс подогревали ей полосканье и рассказывали по очереди сказки.

Кларенс заснул только под утро, когда дочери стало лучше.

Проснулся он поздно и тут же узнал, что Люси уже договорилась с начальником отдела объявлений и несколько дней не будет выходить на работу.

— Он что-то со мной очень холодно говорил, — сказала Люси. — Но ведь мы ничего не можем сделать. Мы не можем оставить больную девочку на кого-нибудь чужого.

У Кларенса сжалось сердце, когда он подумал о том, что жену могут уволить. Пока они работали вдвоем, у них была отложена небольшая сумма, которую они рассчитывали использовать для поездки зимой во Флориду. Но Люси была права. Больную Кэт оставить не на кого.

Кларенс наскоро позавтракал и побежал в газету, хотя в этот день он мог прийти после обеда. Ему хотелось собственным служебным рвением возместить отсутствие жены.

В газетном киоске он взял утренний выпуск «Независимой», чтобы прочесть, что написал Докси.

На первой странице значилось:

«Действительно ли Варци — убийца Каталони?»

В то время как все другие газеты уже потеряли интерес к делу Петро Каталони, убитого 21 сентября в порту, «Независимая» продолжает заниматься этим преступлением. Некоторые данные показывают, что версия, предложенная сыщиком Мак-Графи, который заявил, что преступником является сицилиец Тонио Варци, бежавший из города, не является единственно возможной.

В связи с этим наш корреспондент задает начальнику полиции следующие вопросы:

— Кем запугана жена убитого — Розита Каталони и почему она отказалась говорить о преступлении?

— Кем запуганы грузчики в порту?

— Почему при сравнительно высокой зарплате люди работают в порту не более полугода и предпочитают другую деятельность, хотя бы и оплачиваемую ниже?

— Как могло случиться, что в течение одного года было убито четырнадцать грузчиков?

Мы надеемся, что эти вопросы пробудят энергию начальника портовой полиции и сыщика Мак-Графи.

Кларенс, пораженный, опустил газету. Докси сформулировал здесь все те подозрения, которые ему самому были еще не ясны. Хотя в заметке и не утверждалось, что Варци не является убийцей Каталони, но каждый мог понять, что газета с недоверием относится теперь к этой версии.

Он бегло просмотрел другие газеты. О деле Каталони нигде не было ни слова. Неужели мистер Бирн — редактор «Независимой» — действительно хотел раскрыть всю правду по делу убитого итальянца? Ведь Докси вчера не хотел выражать никаких сомнений.

В комнате для репортеров ему сказали, что Докси ждет его к себе.

— Дело развертывается, — сказал начальник отдела, потирая руки. — Только что звонил Мак-Графи, спрашивал, почему мы так нажимаем на всё это.

— А почему, действительно? — спросил Кларенс. — Я не думал, что вы так резко напишете.

Докси развел руками:

— Мое дело — слушать приказания. Мистер Бирн распорядился использовать весь материал, чтобы написать сильнее. — Потом другим топом начальник отдела сказал: — Поезжайте сейчас к Розите Каталони. Постарайтесь заставить ее разговориться. Если удастся, привезите ее сюда. Можете даже пообещать ей денег.

— А такси вы мне опять оплатите?

— Оплатим.

Розиты, однако, дома не оказалось. Дверь в ее комнату в бараке стояла открытой, но внутри никого не было. Пока Кларенс недоуменно разглядывал неприбранную постель и остатки вареного картофеля на столе, в дверях показалось женское худое лицо. Это была та женщина, у которой он в прошлое посещение спрашивал, как найти Розиту.

— Вы кого ищете?

— Розиту.

— Розиту сегодня увезли.

— Как увезли?

Женщина вошла в комнату.

— Так, увезли. Утром пришла машина, Розиту посадили вместе с детьми и увезли.

— А что это за люди были? Ее знакомые?

Слабое подобие улыбки промелькнуло на тонких губах женщины.

— Если бы это были ее знакомые, она бы не плакала.

— А она плакала?

— Еще как!

— Значит, она не хотела уезжать, а ее увезли насильно?

Женщина хмыкнула.