Надежда

– Ну, ты спать! – сказал папа.

– Ему можно, он больной, – ответил Михаил.

– Тогда должен спать круглосуточно, потому что я всегда больной. На голову.

– Да ладно тебе, с кем не бывает, – стал защищать меня Михаил.

– Миша, не защищай его, – сказала мама. – Он провинился, пусть теперь ему будет стыдно.

– Мне не будет стыдно, у меня совести нет. Совсем. Уселся рядом с Таней. Стал завтракать.

– Какие планы на сегодня? – спросил папа.

– Мы с Мишей едем к Фельдману, – ответил я, жуя.

– Опа! А я и не знал, – отозвался Михаил.

– Теперь знаешь. Мне ему нужно задать несколько вопросов.

– Так, Леша, я понял, что ты задумал. Нам нужно поговорить наедине. То есть без женщин. Сугубо мужской разговор.

Я поднялся.

– Доешь, и пойдем во двор.

Доел и пошел во двор первый. В принципе я знал, о чем пойдет речь. Не знал только, насколько эмоциональным будет разговор. Первым вышел мой папа, за ним мой тесть. Давайте, учите уму-разуму.

– Слушай, Леша, – начал Миша, – ты уже не маленький, но и поступки у тебя детские.

– С чего взял?

– Зачем подвергаешь опасности себя и Таню? Почему тебе спокойно не живется?

– Во-первых, Таню я опасности не подвергал. Во-вторых, контролирую ситуацию. И потом, я по жизни такой. Риск люблю. Я почти всю жизнь работал, рискуя жизнью, и просто вот так взять и успокоится не могу. Скажи, когда я Таню подверг опасности?

– Леш, мы не об этом, – вставил папа. – Мы об оправданном риске и неоправданном.

– Нет, пап, мы как раз об этом. Вы хотите сказать, что я должен оставить это дело и заниматься чем-то другим. Тогда встречный вопрос. Вы оба бизнесмены. У вас есть свои опасности. Вы рискуете потерять деньги и жизнь не только свою. Почему тогда вы не оставите свои дела?

Они смотрели на меня. Оба понимали, что я прав. И я понимал, что они правы. У меня в этом деле появился вопрос, на который не было ответа. Как люди Маркуса узнали, где я живу? Либо они следили за мной весь день, но тогда бы я их заметил. Либо все-таки Юра меня сдал. Только вот с какой целью, какая его роль в этом деле? А я еще его с Мариной познакомил, вот дурак. И теперь он знает, что я жив, а люди Маркуса мертвы. В информационной базе я прописан в Градске у родителей. М-да, интересная задача получается.

– Хорошо, я понял вас. Но все сделаю иначе. Вы поймите, они бросили мне вызов. Я должен ответить. Но, не сейчас. Сейчас мне нужно поговорить с Фельдманом, задать ему несколько глупых вопросов. А потом обещаю, оставлю это дело на некоторое время. Тем более, меня тут попросил один знакомый помочь, и Голубев еще звонил.

– Тогда договорились, – ответил Миша. – Поедем сейчас в изолятор, не будем откладывать.

Папа подошел, похлопал по плечу.

– Все правильно, – сказал и ушел в дом.

Нет, папа, не все правильно. Не все. Эх, как же я не люблю, когда вмешиваются в мою деятельность. Придется сообщить Белозерцевым о приостановке поисков. Пока Стас пробивает Маркуса по своим каналам, я затаюсь и не буду отсвечивать.

Михаил выкатил машину из гаража за ворота. Мы поехали в изолятор. По дороге я думал, как выстроить разговор с Фельдманом. Понятно, что он ничего рассказывать не захочет, а выбить из него информацию мне не дадут. Но разговор был нужен.

Разговора не получилось, потому что когда мы приехали, нам сообщили, что ночью подследственный повесился. Вот так. Убрали свидетеля и еще одно звено. Интересно, а позвонить они не могли, чтобы мы не приезжали? И опять подозрение упало на Юру. Он последний знал, что мне нужно поговорить с Фельдманом. Ладно, здесь не получилось все узнать, значит, придётся зайти с другой стороны.

Оксана

Миша поехал домой, а я позвонил Белозерцевым и поехал к ним. Опять на такси. Тяжело говорить людям, которым ты дал надежду, что приостанавливаешь поиски. Но так надо.

Мы разговаривали, как и в прошлый раз, под навесом.

– Вы, Алексей, отказываетесь от поисков? – спросила меня Владислава Петровна.

– Временно, да. Это стечение обстоятельств. В данный момент продолжать поиски стало смертельно опасным для меня и моей семьи и для вас. Поэтому мне необходимо на некоторое время уйти в тень, но это не значит, что поиски остановлены. Вы меня понимаете?

– А! То есть вы не можете, но могут другие?

– Правильно думаете. С одной стороны найти не получилось, попробуем с другой. Деньги сейчас не потребуются. Я с вами свяжусь, как только появится какая-либо информация.

– Хорошо, Алексей.

Вышел от Белозерцевых и набрал Стаса. Если он занят, то трубку не берет. Такое бывает очень редко.

– Привет, мой тайный друг! – приветствовал я его.

– Здорово, Чума!

– Как у тебя дела? Я помню, что ты сказал.

– Нормально. Маркуса ищем все. Что у тебя такого срочного?

– Ищу одного человека. Как зовут – сейчас неважно. Это девушка, пропала в районе Больдив больше года назад. Особые приметы: шрам на ляжке и шрам от ожога на левом запястье. Это все.

– Негусто, но попробуем. Вышли фотки.

– Добро. Задача только найти. Не вытаскивать, не спасать.

– Это еще лучше. Жду фотки. Отбой.

Я повесил трубку и отправил ему фотки. Хорошо, что Стас не является секретной личностью и не надо использовать каналы закрытой связи. Иначе пришлось бы топать в ангар.

Вот и приостановлены поиски Нади. Ничего страшного, это только на время.

А теперь я окажу помощь. Мы с Таней иногда оказываем помощь в поисках или разрешении проблем разным людям. У этих людей, как правило, с деньгами «не очень». Была у нас просьба на днях от одного парня по имени Денис помочь его другу. Мы у них нашу машину иногда ремонтируем. Получается дешевле и качественнее, чем у официального дилера. Руки у них золотые. Друга зовут Алексеем, как и меня. Как-то я пригнал к Денису машину посмотреть, и он спросил, не могу ли я ему помочь как частный детектив. Я ответил, что могу помочь, но мне нужна вся картина. Он согласился и рассказал все, как есть.

– С Лехой мы жили на одной лестничной клетке. Росли вместе, школа вместе. Я его старше на пять лет. Какие дети бывают в детстве? Бывают подвижные, бывают агрессивные, а бывают тихие. Так Леха был всегда разным. То на лавочке сидит книжку читает, то бегает со всеми. Но была у него одна черта. Он не любил, когда у него что-нибудь отбирают или смеются над ним. Тогда он становился агрессивным, и остановить его было очень сложно. Мне удавалось, хоть и не всегда. Когда не получалось, я пытался его защитить, но у меня это редко получалось. Он всегда выглядел крепче. Чаще он как-то сам успокаивался.