Надежней кляпа только пуля (Сын банкира)

– Пройти позвольте-ка… – стараясь говорить хотя бы относительно нейтральным тоном, Гуров подошел к ним вплотную.

Но потребители пива даже не шевельнулись, словно сказанное их не касалось ни в малейшей степени.

– Ребята, вы случайно не члены общества глухих? По-моему я достаточно ясно сказал, что мне нужно пройти.

– Слушай, мужик, ты че там базлаешь не по делу? – дав подержать бутылку своему соседу, средний из выпивох, судя по всему, главарь компании, поднялся на ноги. – Ща сам будешь членом общества слепых. Понял?

Его испещренная татуировками рука бесцеремонно вцепилась в лацкан пиджака Гурова, другая демонстративно сжалась в крупный, угловатый, костлявый кулак. Но в то же мгновение главарь запоздало пожалел о том, что вовремя не выполнил просьбу незнакомца. Все передряги минувшего дня разом вскипятили обычно сдержанную натуру Льва. До хруста сжав правой рукой левое запястье наглеца, другой рукой он коротко, отрывисто ударил его в солнечное сплетение. Тот, по-лягушачьи выпучив глаза и хватая ртом воздух, начал оседать, но в следующее же мгновение, как выброшенный из катапульты, стремглав полетел в дальний угол, где, проехав головой по стенке, плюхнулся в нечистотную лужу.

Ошарашенные столь неожиданным поворотом событий, двое других вскочили и, побросав бутылки, поспешили отскочить несколькими ступеньками выше.

– Это… Мы тут ни при чем!.. – захлебываясь, торопливо заговорил бритоголовый тип в грязном джинсовом костюме. – Проходите… пожалуйста…

– Вы извините нас… Просто у Коляна сегодня плохое настроение, вот он и попер на вас. А так… – начал объясняться долговязый тип с толстыми, щетинистыми усами.

– Я вас уже понял, – чуть остыв, оборвал его Гуров. – Лишние объяснения ни к чему. В общем, так: берите своего Коляна и убирайтесь с ним куда подальше. А если хоть раз до меня дойдет, что вы в этой округе кого-то обидели, я вам всем троим испорчу настроение на всю оставшуюся жизнь. Марш! – жестко скомандовал он.

Подхватив все еще не пришедшего в себя собутыльника, выпивохи торопливо повели его вниз по лестнице, оставляя на ступеньках мокрые следы.

Гуров поднялся на шестой этаж и сразу же увидел нужную ему дверь. Выглядела она куда более изношенной, нежели соседние. Лев поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но тут увидел, что дверь если и закрыта, то не очень плотно. Он осторожно ее толкнул, и она легко, без натуги распахнулась, открыв ему весьма неординарную картину: на полу ногами к выходу лежала женщина в халате и тапочках, неестественно запрокинув голову и разбросав руки. Охваченный неприятными предчувствиями, Гуров пощупал пульс на сонной артерии, но не обнаружил даже его признаков. Женщина была мертва. Однако ее шея была теплой, словно хозяйка квартиры с жизнью рассталась только сейчас.

Кто же ее убил? И как именно? Эти вопросы шквалом пронеслись в голове сыщика. Может быть, к этому причастны выпивохи? Вряд ли. Интуиция подсказывала, что ее убили именно в тот момент, когда он выяснял отношения с «трио» поглотителей пива. Гуров снова склонился над женщиной и осторожно повернул ее голову. При этом у него появилось ощущение, что где-то в глубине шеи при этом раздается очень тихий скрежещущий хруст, а сама голова поворачивается так, словно с телом ее почти ничто не связывает. Это говорило об одном: у женщины были сломаны шейные позвонки. И вряд ли это могло произойти, если бы она просто упала в прихожей. Стало ясно, что шея сломана преднамеренно и к тому же очень профессионально.

Лев набрал номер Орлова. Несмотря на достаточно позднее время, тот все еще не спал. Быстро изложив ему итоги своих поисков, Гуров попросил направить к нему опергруппу.

– Что думаешь делать сейчас? – По голосу Петра чувствовалось, что он мучительно хочет спать.

Это же самое испытывал и Гуров, причем в значительно большей степени.

– Убийца в доме, – уверенно сказал он. – Лифт здесь не работает, и если он не скрылся в одной из квартир, то, вероятно, скрывается где-то неподалеку. Может даже, выбрался на крышу.

– Все понятно… – констатировал Орлов уже без тени сонливости в голосе. – Запрещаю любую самодеятельность до прибытия опергруппы и ОМОНа. Понял?

– Алло! Алло! Что ты говоришь? – притворившись, что последних слов Орлова он не расслышал, Гуров как бы сам себе проворчал: – Ну что за связь? Один только шум и треск… Алло! Нет, ничего не слыхать. Ладно, завтра все, что не успели, обсудим.

– Левка, кончай дурить! – только и успел крикнуть в трубку Орлов перед тем, как из нее понеслись короткие гудки.

Нажав на кнопку отключения связи, Лев сунул телефон в карман и, достав из кобуры «штейр», снял его с предохранителя. Он вышел на площадку и осторожно заглянул в просвет лестничного пролета. Уже на седьмом этаже не было никакого освещения, а выше вообще было довольно темно. Немного подумав, Лев вернулся в квартиру и после недолгих поисков обнаружил в одном из шкафов электрический фонарь с неразряженными элементами питания. Там же лежала коробка с антибиотиками, одноразовые шприцы и ампулы с раствором новокаина. «Решила долечиться самостоятельно, в домашних условиях, – достав из коробки флакон бициллина, мысленно отметил Гуров. – Теперь ей уже не заболеть ничем и никогда…»

Он выключил освещение и на площадке шестого этажа, а затем осторожно, стараясь не шуметь, двинулся вверх по лестнице. Его глаза быстро привыкли к густым сумеркам, но все равно видимость была очень скверная. Продвигаясь буквально на цыпочках, он напряженно вслушивался в звенящую тишину. Седьмой этаж. Никого. Снова вверх. Лев чувствовал, как с каждым шагом в теле нарастает напряжение, как мышцы непроизвольно напрягаются, готовясь взрывным рывком мгновенно отреагировать на любое нападение, откуда бы оно ни исходило. Восьмой этаж – и здесь никого. И по-прежнему невыносимо тихо, ни шелеста, ни шороха… Стоп!!! Где-то на девятом этаже что-то прошелестело, словно на пол упал сухой кленовый листик.

Гуров почувствовал, как с души словно спала пелена сомнения – все это время он и верил и не верил тому, что подсказывал рассудок. Значит, убийца и вправду здесь. Ему некуда деться: снизу его поджимает он, Гуров, на сломанном лифте не спуститься, в окно не выпрыгнуть. Убийце теперь только один путь – на крышу. Но пойдет ли он туда? Ведь там его вряд ли поджидает вертолет, как в крутых триллерах. Нет, скорее всего он попытается прорваться вниз, внезапно напав в условиях плохой видимости. Знать бы, что у него есть… Нож, пистолет? Впрочем, у убийцы есть еще один вариант – попытаться проникнуть в чужую квартиру. А вот это – совсем никуда! Этого нельзя допустить ни в коем случае – могут пострадать люди. Кто знает, на что способен этот зверь?

И тут Гуров явственно услышал осторожное позвякивание и скрежетание металла, слишком характерное, чтобы не понять его характера – словно прочитав мысли Гурова, убийца скорее всего отмычкой пытался открыть дверь чьей-то квартиры. Решение пришло мгновенно. Одним махом преодолев нижний пролет лестницы, Гуров с жестким, громким окриком:

– Стоять! Ни с места! Стреляю на поражение! – включил фонарь.

В широком луче яркого, после темноты кажущегося ослепительным света фонаря мелькнула крупная фигура, метнувшаяся на чердачную лестницу. Почти одновременно грянули два выстрела. Фонарь, дернувшись от удара попавшей в него пули, мгновенно погас. Но и пуля «штейра» не прошла мимо. Сверху донесся вскрик, сопровождаемый злобной бранью. Лев понял, что убийцу зацепил, и довольно ощутимо.