Надежный человек

Волох тотчас заметил, каким напряженным взглядом посмотрела она на Гаврилэ, и по этому взгляду безошибочно определил, что перед ним жена слесаря.

Гладкое, с румяными щеками лицо, в особенности же взгляд ярко–синих глаз делали ее похожей на девчонку, которая до конца дней так и не станет старухой. Казалось даже, что и этот живот всего лишь шутка: просто девчонка–подросток из озорства, вздумав поиграть в папы–мамы, засунула под фартук подушку.

 — Здравствуйте, Екатерина Васильевна, — вспомнив имя женщины, поклонился Волох.

 — Добрый день! — ответила она по–молдавски, отчетливо произнося каждое слово. — Чаю? Самовар есть, сахара, правда, нет… Кипяток, да?

Женщина вопросительно посмотрела на мужа, — дескать, выходить на свет или же исчезнуть за этой низенькой дверью.

 — Нет, нет, Катенька, чаю не нужно. Они не хотят, — ответил Гаврилэ. — А вот посмотреть друг на друга, — он неопределенно махнул рукой, — вам, наверно, стоит. Если уж довелось встретиться… Кто его знает, может, сведет какая-то нужда. — Только теперь Гаврилэ перестал валять дурака. — Надеюсь, сумеешь запомнить ее лицо?

 — Товарищ! — глубоким грудным голосом проговорила женщина. Сделав шаг вперед, она протянула Волоху руку и, посмотрев в глаза, широко улыбнулась, показав ниточку белых, здоровых зубов. — Все будет хорошо, товарищ! — И сразу же исчезла за занавеской.

 — Так что скажешь насчет трубки? — несколько приободрившись, вернулся к своей просьбе Волох.

Гаврилэ задумчиво переступил с ноги на ногу — теперь ему уже было трудно снова начинать балаган.

 — Нет и нет! Не могу. Ни в коем случае. Мастерская, в конце концов, не моя, над головой стоит хозяин! Смотри, сколько дел, — он слегка повысил голос. — Тут и весы, и эти коляски… Пойми, наконец, я занят по горло.

 — Хорошо. Но что дашь, если сразу же уйду?

 — А чего бы ты хотел? — тотчас вступил в игру Гаврилэ. Впрочем, на Волоха он не смотрел — шарил глазами по верстаку, стараясь вспомнить, куда засунул крючок, который вскоре ему понадобится. — Линия электропередач годится?

 — Лучше бы железнодорожный состав! — резко оборвал Волох. — Груженный боеприпасами.

 — Слишком много просишь.

 — А если с фашистскими солдатами? — проговил Волох. И заметив, что Грозан готов вспылить, заговорил другим тоном: — Радиоприемник? У нас есть один, только слишком громоздкий, к тому же не ловит нужные станции. Найди какой-нибудь подержанный, обязательно небольшой. Пусть еле–еле пищит, толь чтоб ловил.

Гаврилэ молчал, обдумывая слова Волоха.

 — Я пришлю за ним, слышишь? — продолжал наставать Волох. — Кого-нибудь из учеников. Точнее, Мате Веригэ. Только скажи, когда прийти.

 — Если нужно будет, то, конечно, найду. Хотя сначала посоветуюсь с хозяйкой… А ты — иди, иди своей дорогой… — Он взял Волоха за плечи, чтобы — как мог показаться со стороны — выставить за дверь, однако самом деле обхватил его руками и зашептал: — Ответь немедленно, под честное слово: мы с тобой знакомы?

 — Ни в коем случае, — с готовностью ответил Волох.

 — Виделись только один раз, правда?

 — Неправда — ни разу.

 — Слава богу! — с облегчением вздохнул Гаврилэ. — И, значит, с нынешнего дня забудешь дорогу в мастерскую?

 — Даже порог не переступлю. Но как насчет приемника? — напомнил Волох.

 — Приемника? Я же сказал… нужно поговорить… с хозяйкой. Пока же… получай свою трубку и уходи!

 — Одним духом. А жена у тебя хорошая… Что она, кстати, делает? Кроме детей, так сказать… Спрашиваю на всякий случай.

 — Занимается вышивкой, дорогой товарищ! — сухо ответил тот. — Вышивает… Подожди, сейчас покажу ее работу, — Он рванулся было к задней двери, но тут же остановился. — Что это я болтаю, господи? Все как есть перепутал! Не вышивает — шьет! Портниха! Знаешь, как хорошо, когда жена шьет? Очень большая экономия в хозяйстве! — Кажется, он оседлал любимого конька, заговорил с явным восторгом. — Мою старую одежду представляешь? — ее давно пора выбросить, а она перелицовывает, и пожалуйста — прекрасный костюм для мальчика, старшего… Любо–дорого посмотреть! А из старого костюмчика — что поделаешь, вырос! — тоже перекраивает штанишки — младшему… Представляешь?

 — Будь здоров!

«Чертов конспиратор, будь ты неладен! — подумал Волох, выйдя на улицу. — Схватил за плечи, якобы для того, чтобы выставить за дверь, сам же… успел засунуть в карман трубку».

XI

Расставшись с Волохом в больничном саду, Лилиана остро ощутила всю глубину обиды, нанесенной ей, и чувство горечи еще усиливалось оттого, что она не сомневалась в своей правоте. Никто, в конце концов, не имеет права указывать ей, кого любить и кого — нет.

Она ждала, надеялась, но поддержка не приходила. «Ну ладно — другие, а Илие Кику?»

Вскоре она оказалась в полной изоляции, без какого-либо задания. Ей даже не поручали писать обращения к соладатам, те самые, на папиросной бумаге. Не назначали больше встреч, если же кто-то невзначай видел девушку на улице, то еще издали переходил на другую стону или поворачивал обратно, лишь бы не попасться на глаза. Наступила пора, когда она ни с кем больше не виделась, как будто перестала существовать для товарищей. Не удавалось посмотреть в лицо кому-либо из них — они скользили мимо, отчужденные, холодные как лед. То были самые тяжелые дни во всей ее жизни, даже тогда, когда недоверие высказывалось прямо в лицо, и то было не так горько. Перестав существовать для друзей, она не знала, зачем и самой жить дальше.

Даже Василе Антонюк, «доброволец», вызволенный из тюрьмы только благодаря ее помощи, и тот перестал видеться с нею, видно сам получил секретное задание!

Л что сталось с Даном? Она запретила ему приходить к ней, вообще отказалась видеться, и сделала это по собственной воле. Не потому, что считала справедливыми подозрения Волоха, просто сама хотела уяснить отношения с Даном, понять, к чему может привести их любовь. Все у нее запуталось, и для того, чтоб жить дальше, нужно было любой ценой отыскать… Тома Улму.

Она отлично понимала, в каком глубоком подполье он находится, если свора жандармов и тайных агентов так и не может напасть на его след, за какой глухой стеной прячется, какие дебри скрывают его от ищеек Гитлера — Антонеску. И вместе с тем нисколько не сомневалась, что с ним можно встретиться на улице, при ярком свете солнца. Иначе она б никогда не увидела его — но она видела, видела!

Она хорошо запомнила его лицо и теперь различит его среди тысячной толпы: оно все время стоит перед глазами… Нужно найти его — только он сможет понять и поддержать ее.