Надличностное виденье

Мы были свидетелями, когда современные американцы, европейцы, австралийцы и жители Азии переживали состояния, которые сильно напоминали шаманскую болезнь. Кроме физических и эмоциональных мучений, смерти и возрождения, подобные состояния включают еще и переживания близкого родства с животными, растениями и стихийными силами природы. Люди, переживающие такие кризисы, иногда непроизвольно создавали обряды, напоминающее те, что в других культурах проводятся шаманами.

Пробуждение кундалини

Согласно представлениям древних индийских йогов, кундалини, или змеиная сила (буквально означающая «свитая»), — это та порождающая космическая энергия, которая творит космический порядок. В спящем виде она пребывает в основании позвоночника человека, в его тонком или энергетическом теле — некоем поле, пронизывающем и окружающем тело физическое. Она может быть пробуждена медитацией, особыми упражнениями, воздействием совершенного духовного учителя или иными неведомыми причинами.

Пробужденная кундалини, или шакти, поднимается по нади — токам или нитям тонкого тела. И по мере того, как она поднимается, она вычищает все травматические отпечатки и раскрывает средоточия психической энергии, называемые чакрами. Такое движение, высоко ценимое в йогической традиции, не лишено опасности и требует опытного водительства гуру, чья кундалини полностью пробуждена и уже обрела устойчивость. Самыми волнующими знаками пробуждения кундалини являются физические и психологические проявления, называемые крийя.

Крийя включают в себя сильные ощущения энергии и тепла, струящихся вверх по позвоночнику, которые могут быть связаны с напряженной дрожью, судорогами и скручивающими движениями. Мощнейшие волны на посторонний взгляд ничем не побуждаемых чувств, таких как тревога, страх, печаль, радость и исступленный восторг могут всплывать на поверхность и временами заполонять психику. Очень распространены видения сияющего света или разнообразных архетипических существ, как и множества внутренне воспринимаемых звуков и того, что кажется воспоминаниями из прошлых жизней. Дополняют картину виды непроизвольного и зачастую неуправляемого поведения: говорение на неизвестных языках, пение неведомых песен или священных призываний, принятие йогических поз и жестов или произнесение и исполнение множества животных звуков и движений.

За последние десятилетия несомненные признаки пробуждения кундалини наблюдались у тысяч представителей Запада. И заслуга в привлечении внимания к этому феномену принадлежит калифорнийскому психиатру и офтальмологу Ли Сеннелле, изучившему около тысячи таких случаев и подытожившему свои открытия в книге «Переживание кундалини: психоз или превосхождение?»

Случаи переживания единства сознания («вершинные переживания»)

Здесь мы переживаем разрушение границ личности, сочетающееся с чувством, что ты превращаешься в других людей, становишься природой, всею Вселенной и Богом. Кажется, что обычные категории пространства и времени превзойдены, и человеку дано некоторое неустойчивое представление о вечности и бесконечности. И чувства, связанные с этим состоянием, описываются как глубокий покой и отрешенность или как неудержимая радость и исступленный восторг.

Американский психолог Абрахам Маслоу, изучавший подобные переживания у многих сотен людей, относился к ним как к вершинным переживаниям. Он высказывал резкие критические замечания по отношению к западной психиатрии за ее склонность смешивать подобные состояния с душевными заболеваниями. Согласно представлениям Маслоу, их следует рассматривать скорее в качестве сверхнормальных явлений, а не как отклонение от нормы. Ведь эти состояния, утверждал Маслоу, если им не препятствовать и позволить проходить своим чередом, зачастую ведут к улучшению качества жизни в мире, к «исполнению себя», то есть к способности «сбыться», более полно выразить свои творческие возможности.

Обычно описания вершинных переживаний полны парадоксов. Сами переживания описываются «бессодержательными, но все же всесодержащими», ибо не имеют в себе конкретного содержания, но в виде возможности содержат все. У нас возникает ощущение, что одновременно мы все и ничто. И по тому, что исчезла наша личная самобытность и наше ограниченное Я, мы чувствуем, что распространились настолько, что бытие наше превзошло Вселенную. И поэтому же мы можем внезапно воспринять все формы пустыми, а саму пустоту — как обремененную формами. И достигаем состояния, в котором способны явственно видеть, что мир одновременно и существует, и не существует.

Вершинное переживание, по-видимому, может передать то, что является изначальной мудростью и изначальным знанием тех оснований космоса, которое Упанишады определяют как «познание Того, знание чего дает знание всего». Постигнутое же нами в миг подобного переживания — невыразимо, ибо словами неописуемо, потому что, по всей видимости, сама природа и структура нашего языка не пригодна для этой цели. И все-таки это переживание производит глубочайшее воздействие на весь строй наших ценностей и стратегию нашего существования.

В общем-то, благодаря благодатной природе и благоприятным возможностям вершинных переживаний это такая категория духовных обострений, по поводу которых возникает наименьшее количество затруднений. Ибо подобные переживания по своей природе является преходящими и замкнутыми на себя. И нет никакой причины, по которой у них должны были бы быть неблагоприятные последствия. И все-таки и из-за нашего невежества, и из-за ложных представлений психиатров в вопросах духовности множество людей, переживших подобные состояния, в конце концов, оказывалось в лечебницах, усмиренные транквилизаторами и заклейменные патологическими ярлыками.

Психологическое обновление посредством возвращения к средоточию

Калифорнийский психиатр и психоаналитик юнгианского направления Джон Уэйр Перри назвал этот вид духовно-психического кризиса «возобновляющей проработкой». Этому кризису по причине его глубины и напряженности, скорее всего, поставят диагноз серьезного психического заболевания. Ибо переживания людей, вовлеченных в такую проработку, настолько странны и порой сумасбродны, что необходимость приписать их какому-то серьезному патологическому процессу, нарушившему работу их мозга, кажется очевидной. И, тем не менее, именно этот вид духовного обострения предоставляет самые внушительные доводы против кажущейся очевидности наличия какого-то патологического процесса.

Индивиды, вовлеченные в кризис подобного рода, воспринимают собственную душу как поле исполинской битвы, где происходит сражение сил Добра и Зла, Света и Тьмы. Их поглощает тема смерти — ритуальных убийств, жертвоприношений, мученичества и загробной жизни. Их завораживает наличие противоположностей, в особенности связанных с различием между полами. Они переживают себя средоточием невероятных событий, имеющих вселенское значение и необычайно важных для будущего этого мира. Духовидческие состояния влекут их все дальше и дальше вспять, через их собственную историю и всю историю человечества, по пути к сотворению мира, к идеальному первоначальному райскому состоянию. И кажется, что в этом стремлении они ищут исключительно совершенства, ибо пытаются выправить вещи, произошедшие в прошлом не должным образом.

После периода смятения и замешательств переживания становятся все более и более приятными и начинают постепенно продвигаться к собственному разрешению. И подчас своей высшей точки эта проработка достигает в переживании hieros gamos или «священной свадьбы», которая может происходить как единение с воображаемым архетипическим супругом или с идеализированной личностью из собственной жизни. Такая «свадьба» обычно отражает то обстоятельство, что мужская и женская стороны личности приходят в некое новое равновесие.