Наедине со временем

15 июля член редколлегии «Правды» Преображенский в записке в Политбюро просил отменить это решение, настаивая на обсуждении вопроса [120] . Спустя две недели Политбюро приняло решение, подтверждавшее нежелательность обсуждения этого вопроса, считая письмо Преображенского «недопустимым по тону и непозволительным по содержанию», выведя его из редколлегии «Правды». Одновременно утверждается новый состав редакционной коллегии «Правды», что явилось очередным проявлением самоуправства Сталина, воспользовавшегося отсутствием части членов Политбюро, находившихся на лечении, в том числе и главного редактора «Правды» Бухарина, вызвав поток их возражений. Бухарин резко высказал в письме Каменеву, что нельзя швыряться людьми, даже в случае их неправоты. Есть смысл двадцать раз переговорить, а потом решать [121] .

120

Там же.

121

Там же.

Еще более резким было письмо Зиновьева Каменеву с перечислением многочисленных фактов самовольных назначений Сталиным своих ставленников с намеком на смену редколлегии «Правды», упрекая Каменева в пособничестве Сталину, позволяя ему «прямо издеваться» над собой, считая, что генсек решает самостоятельно важнейшие вопросы. Письмо заканчивалось словами: «Мы этого терпеть больше не будем. Если партии суждено пройти через короткую полосу единодержавия Сталина – пусть будет так. Но прикрывать все эти свинства я, по крайней мере, не намерен. Во всех платформах говорят о „тройке“, считая, что и я в ней имею не последнее значение. На деле нет никакой тройки, а есть диктатура Сталина. Ильич был тысячу раз прав. Либо будет найден серьезный выход, либо полоса борьбы неминуема. Ну, для тебя это не ново… Но что меня удивило – так это то, что Ворошилов, Фрунзе и Серго думают почти так же» [122] .

122

Там же.

Из этого письма следует, что Зиновьев к тому времени, во-первых, понимал, что «тройка» фактически распадается, заменяясь диктатурой Сталина. Хотя, во-вторых, считал «единодержавие» Сталина быстро преодолимой «короткой полосой». В-третьих, осознавал поддержку своего возмущения поведением Сталина не только у Каменева и Фрунзе, но и у ближайших сталинских друзей – Орджоникидзе и Ворошилова. Попытка ограничить возрастающую власть Сталина была сделана в августе 1923 г. в Кисловодске, где отдыхавшие там члены ЦК Зиновьев, Бухарин, Евдокимов, Ворошилов, Фрунзе, Лашевич, Орджоникидзе организовали «частное совещание» для обсуждения вопроса о коллективном руководстве, о том, как наладить работу руководящих органов партии в отсутствии Ленина.

Зиновьев, у которого уже стали возникать «кое-какие личные столкновения – и довольно острые» – со Сталиным, предложил в целях ослабления его власти два альтернативных плана. Первый сводился к созданию нового Секретариата, в который вошли бы Сталин, Троцкий и кто-то из троих – Зиновьев, Каменев или Бухарин, превращая новый Секретариат в «нечто вроде малого Политбюро». Второй план предполагал превращение Секретариата в служебный орган Политбюро. Получив об этом извещение, Сталин немедленно прибыл в Кисловодск и отверг оба плана Зиновьева. В результате переговоров со Сталиным было решено «Секретариат не трогать», а для увязки организационной и политической работы ввести в Оргбюро Троцкого, Бухарина и Зиновьева.

Одновременно Зиновьев сделал попытку «сговориться» с Троцким, направив к нему Серебрякова с предложением превратить «тройку» в «пятерку», пополнив ее Троцким и Бухариным. Троцкий резко отверг это предложение, заявив: «Ведь есть у нас Политбюро ЦК. Если Зиновьев хочет установить нормальные взаимоотношения, надо уничтожить и „тройку“ и „пятерку“» [123] . Получив столь определенный ответ Троцкого на проведение комбинации в верхах, «тройка» сплотилась вновь, усилив свою фракционную конспиративную деятельность против Троцкого.

123

Вопросы истории КПСС. 1990. № 5. С. 34.

Запоздавшие атаки Троцкого

Члены триумвирата, занимаясь укреплением личных позиций и административной перестановкой кадров, проглядели серьезные экономические и политические процессы, назревавшие в партии и стране.

К июлю 1923 г. обнаружилось усиливающееся расхождение «ножниц»: цены на промышленные товары достигли 190 %, а на продовольственные товары – лишь 50 % довоенного уровня, что вызвало затоваривание промышленными изделиями и кризис их сбыта. Как следствие с лета 1923 г. предприятия часто приостанавливали выплаты зарплат, вызывая недовольство рабочих и волну забастовок в крупных промышленных городах (в Москве, Харькове, Сормове). Пик забастовок (217) и числа участвующих в них рабочих (165 тыс. человек) пришелся на октябрь 1923 г. Внутри партии активизировались нелегальные, хотя и малочисленные группы: «Рабочая правда» и «Рабочая группа РКП».

По решению Политбюро 18 сентября была образована комиссия под председательством Дзержинского для анализа экономического и внутрипартийного положения, результаты работы которой были сообщены на пленуме ЦК 23 сентября, выражая тревогу в связи с возникновением в партии нелегальных групп, их участием в стачках и пассивностью со стороны многих членов партии.

Троцкий, вернувшийся из Кисловодска, нашел сложившуюся в партии и стране обстановку резко ухудшающейся. Выводы комиссии Дзержинского он счел неудовлетворительными. Особое беспокойство вызвало предложение комиссии, обязывающее членов партии, владеющих информацией о внутрипартийных группировках, немедленно сообщать об этом в ГПУ, ЦК и ЦКК, считая это симптомом ухудшения внутрипартийной обстановки.

Другим обстоятельством, побудившим Троцкого вынести внутрипартийную борьбу за пределы Политбюро, была попытка на сентябрьском пленуме ограничить его деятельность как руководителя военного ведомства, расширив состав Реввоенсовета, включив в него Сталина и его ближайших сторонников. Троцкий, рассмотрев очередную интригу против себя, просил ЦК освободить его от всех постов, позволив отправиться в Германию, где назревала революция. Превращая это в фарс, Зиновьев просил направить и его «солдатом германской революции» вместе с Троцким. Сталин, резко возражая, предложил ЦК не отпускать своих «любимых вождей». Предложение было принято, а член ЦК Комаров заявил: «Не понимаю только одного, почему товарищ Троцкий так кочевряжится?», окончательно взорвав Троцкого, покинувшего зал со словами: «Прошу вычеркнуть меня из числа актеров этой унизительной комедии» [124] .

124

Знание – сила. 1989. № 7. С. 84.

Эта противоречивая ситуация в руководстве партии стала помехой при решении не только внутрипартийных вопросов, но и вопросов международного коммунистического движения, прежде всего в Германии, где возникла революционная ситуация, при успешной реализации которой произошла бы существенная перегруппировка в руководстве Коминтерном с утратой «тройкой» господствующих позиций в нем. Переход революционной ситуации в восстание германского пролетариата укрепил бы позиции Троцкого, настаивавшего на немедленном выступлении и разработавшего его детальный план. Руководство ГКП просило Москву откомандировать Троцкого в Германию для руководства восстанием, но Политбюро приняло решение направить в Германию «немецкую комиссию» из деятелей РКП(б) менее высокого ранга, предлагая «принимать решения на месте». В результате возникших противоречий и неоднозначных указаний, даваемых германской компартии руководством Коминтерна, и нерешительности самого германского ЦК в вопросе о восстании германская революция, ожидавшаяся коммунистами с нетерпением в России и во всем мире, потерпела поражение, значительно ослабив международное коммунистическое движение.

Однако вернемся к сентябрьскому пленуму. К Троцкому, покинувшему зал заседаний, для переговоров был направлен Куйбышев, которому Троцкий заявил о полной недопустимости «политики, когда назначения, смещения, переброски и пр. производятся с прямым ущербом для дела по очень определенным внутрипартийным соображениям, а для партии официально мотивируются совершенно другими причинами… Пора положить конец нынешнему режиму двойной партийной бухгалтерии, уже принесшему величайший вред и чреватому новыми величайшими опасностями» [125] . В ответ Куйбышев цинично заявил: «Мы считаем необходимым вести против вас борьбу, но мы не можем вас объявить врагом; вот почему мы вынуждены прибегать к таким методам». Троцкий обратился в ЦК и ЦКК с письмом, изложив этот разговор с Куйбышевым, и получил от последнего лицемерное объяснение, что «уважение и любовь к Троцкому исключают всякую возможность враждебности» [126] .

125

Вопросы истории КПСС. 1990. № 5. С. 40.

126

Там же.

Учитывая такой решительной протест Троцкого против реорганизации Реввоенсовета, Пленум ЦК удержался от немедленного проведения предложенных мер. Однако в принятом постановлении одобрялось в принципе введение в состав РВС «военных членов ЦК» и создание при председателе Реввоенсовета исполнительного органа с участием Сталина.

Усилия Троцкого в борьбе против ошибочной политики большинства ЦК, направленные на предотвращение раздора и на создание здоровой атмосферы, не дали существенных результатов. Троцкий заявлял, что в условиях непрерывного усугубления ошибок большинством ЦК он считает «не только своим правом, но и своим долгом высказать то, что есть, каждому члену партии» [127] . На заседании Политбюро 11 октября, впервые обсуждавшем это письмо, некоторые члены и кандидаты в члены Политбюро, еще не связавшие себя тесно с «тройкой», признали ненормальность сложившегося внутрипартийного режима. Дзержинский потребовал обновления Московского комитета как слишком бюрократического. Бухарин, выступая против предложения нового Политбюро обязать членов партии сообщать о внутрипартийных группировках, сказал: «Это только повредит. Это будет понято как избыток полицейщины, которой и без того много. Нам необходимо резко повернуть руль в сторону партийной демократии» [128] . Никто из присутствовавших не выступил против этих слов Бухарина, а Молотов даже подчеркнул, что это «азбучные истины».

127

Там же.

128

Известия ЦК КПСС. 1990. № 10. С. 168.