– Я найду их, Ярик, а потом убью всех. Вне зависимости от званий и заслуг. Столько, сколько успею. Живые будут завидовать мёртвым, я обещаю. Не для мести сделаю. Это всё равно ничего не изменит. Для справедливости, – спокойная и усталая ярость звучала в голосе немолодого мужчины. Этот голос приводил к смертельному ужасу людей на многих континентах. Если бы виновные в его горе услышали его! Но он говорил с городом, которому было плевать на всё горе мира. – Просто они все заплатят! Я обещаю!
Глава 1
Глава 1. Эксперименты над человечностью.
Если отдельная личность совершает преступление – причём, любое, – это плохо. Истина. Если совершает преступление государственный служащий, всё зависит от тех, кто у власти, чтобы объявить участвующих либо чудовищами, либо героями. Тоже истина. Если совершает преступление государство – всё зависит от того, сильное ли государство, победило ли оно врага, кто у власти в данный момент в государстве. Короче, государство может быть и героем, а может быть и сволочью. Тоже истина.
Объект 312. Так его называли все те дяди и тёти в белых халатах, что занимались с ним. А папа с мамой звали его Яричек, Ярик и Ярослав,
когда он баловался – Злюкой, а ещё ёжик, рыбка, сладкий. Теперь ему было постоянно страшно. Ярослав помнил тот день, когда попал к ним, к злым. В этот день вся их семья, с мамой и папой, приехали в парк, катались на каруселях и ели сладкую вату. А ещё играли в Игру. Это особенная игра. Только их с Папой. Папа подбрасывал Ярика очень высоко. Ярославу было так ужасно и сладко-страшно, что даже всё внутри замирало. Пока Ярик летел верх, а потом вниз, чтобы его подхватил Папа, была только одна мысль – ПАПА!! Ярослав громко визжал и смеялся! А мама говорила: – Тише, тише, уронишь ёжика! А папа кричал: – Никогда тебя не уроню, пока я жив! Ты летишь как птица! – кричал папа. Было так весело! Потом удар и дальше ничего. Когда Ярослав пришёл в себя, то рядом не было ни Папы, ни Мамы, только боль. Дальше были дяди и тёти. А ещё боль. Вначале болело и горело всё тело. Ярик плакал и кричал. Ему что-то кололи, и Ярик проваливался в темноту. Однажды в темноте Ярик разделился. Когда прошла темнота, боль не пришла, а мальчик ощутил себя за стеклянной стеной, смотрящим на самого себя. Перед Яриком был другой он. Ярик видел, что ему больно, плохо, тоскливо, но тот другой Ярик даже не морщился! Всё страшное он поглощал, как будто был огромной ямой. Боль, злость, гнев, радость, улыбки, смех. Яма и другой Ярик съедали это всё. Правда, все чувства Ярик-первый перестал чувствовать, отдав на откуп Ярославу за стеной. Что только не делали с ним врачи! Это те дяди и тёти в халатах. Кто-то назвал их так – врачи, а Ярик запомнил. Потом Ярослав увидел, что боль прошла, и ему хотелось уже выйти из-за стены ко второму Я, но его куда-то перевезли. И боль вернулась, и её стало больше. Да, Ярослав не чувствовал боль сам, но видел, что второй Ярик корчился, плакал, кричал и звал маму! Причём, всё это происходило в тишине, потому что второго Ярика никто не слышал, кроме первого Ярика. У второго Ярика всегда было спокойствие сфинкса на лице, чтобы с ним не происходило, даже когда он корчился от боли. Ещё второй Ярослав звал какого-то папу, когда боль была запредельной. Кто это, Ярик не помнил. Ему не было плохо, но ему было – ...плохо. Какие только эксперименты не ставили на нём, трудно представить. Его резали, кололи препаратами, от которых второму «я» становилось очень плохо, облучали какими-то аппаратами, подвергали голоду, шуму, холоду и жаре. Второй Ярик не реагировал на это, но первый знал, что ему плохо. Потом ему сделали операцию, и через пару дней у него за стеклом появилась АСя. Она была похожа на голос из пустоты. Голос поначалу был безликим, но потом стал женским и тёплым, внушающим доверие. Потом АСя стала тенью, которую он мог видеть. Сначала Ярик плохо понимал нейросеть, но потом он стал играть с АСей и многое узнал. Что АСя – это нейросеть асинхронная многоядерная или просто АСя. Второй Ярик мог есть, спать, лежать, что-то делать, а первый не спал никогда, поэтому они всё время играли. В учёбу, в сражения, в производство и во многое другое. АСя объяснила ему, что по эмоциям он остался в пятилетнем возрасте, но даже эти эмоции кастрированы. Но учёба могла сделать так, что всё наладится, и Ярослав соединится со вторым Ярославом. Правда, эмоции Ярика всё равно будут немного не такими, как у всех. Так продолжалось много лет. Их перевозили с одного места на другое. Второй Ярик, когда спал, стал транслировать ему эмоции. Поначалу это было жутко – ведь там были чистая ненависть и злость. АСя научила его со временем контролировать негативные эмоции, а потом и вовсе их отсекать и прятать в чулан. Потом он научился прятать в чулан любые эмоции, которые транслировал второй Ярик. АСя сказала, что чулан большой, но когда-нибудь он переполниться, и тогда плохо будет всем. Писец будет. А Писец – это когда плохо, то есть очень плохо и все умирают. Время в институте то тянулось, то летело, но годы мелькали быстро. Так прошло почти десять лет. Последнее время их не беспокоили, но потом привезли в институт связи. Здесь Ярик познакомился с забавным старичком, который был здесь главным в проекте "Душа" – Эмилем Гонтой. Эмиль рассказал, что более ста лет имперская безопасность отслеживает случаи появления знаний из ниоткуда. Человек засыпал, а утром просыпался со знанием другого языка или ещё чего-нибудь. У человека при стрессе, аварии, болезни вдруг появлялись странные знания. Было много теорий, откуда эти знания. Память предков. Память ДНК. Прозрение сквозь время. Некоторые знания были явно не из прошлого, поэтому даже предполагали, что эти знания из будущего. Учёные пытались взять это под контроль, но без результата. А двадцать лет назад Эмиль выдвинул теорию, что через любое живое существо в любой момент идёт постоянный поток информации в виде энергии, проходящий через информационное поле планеты, а туда через инфополя Вселенной, либо существует энергетический конструкт с БЕСКОНЕЧНЫМ объёмом памяти, который вечно путешествует по Вселенной и накапливает знания, под названием Творец. И таких энергетических сгустков, бесконечное множество, и они могут между собой коммутировать, а главное, влиять на физические законы Вселенной! Куда и зачем летит информация, Гонта тоже объяснял, но это, кроме него, по мнению Ярослава, никто не понимал. Ну, может два десятка людей на планете. При этом половина из понимающих находилась в домах скорби! Короче, Эмиль предположил, что гиппокамп, расположенный в нашем мозге, регулирующий долговременную и кратковременную память, при определённых состояниях может принимать и передавать информацию в чудовищных объёмах, а это является способом связи или антенной. Учёный построил экспериментальную установку, повторяющую свойства гиппокампа. Вот Ярик с его АСей, вполне возможно, справится с задачей по приёму или передаче, потому что при передаче надо больше энергии, чем при приёме. Доктор Эмиль жаловался, что все умирают слишком быстро и что надо отбирать детей в большем объёме, но ему не дают. Да и все подопытные, кого профессору привозили до этого, превращались в овощи или умирали до того, как он мог зафиксировать параметры приёма или передачи. При этом он потирал руки и успел ощупать всего Ярослава, называя
милым мальчиком. О, нет, никакого сексуального подтекста. Просто он выбирал своё мясо для эксперимента. Такой жизнерадостный людоед в белом халате, похожий на доброго дедушку. Вернее, дедушке было всё равно, что он убил кучу людей и, главное, детей. А теперь профессор такое забабахает, с помощью этого милого мальчика, прежде чем тот умрёт, что все ахнут! Доктор очень надеялся, что мальчик умрёт не сразу! Радостный людоед! Ярика долго обследовали, готовили к операции, но в день эксперимента всё пошло не так, как надо. С начала лампы потухли везде, потом замерцали и стали лопаться по всем этажам. Затем включилась сирена. Все забегали. Охрана таскала Гонту и Ярослава с бригадой хирургов из кабинета в кабинет. Охрана, кажется, не знала, что с ними делать, но пыталась защитить. Да и было охранников всего четверо. Заодно таскали и Эмиля Гонту, как учёного и профессора, наверное. Ну и хирургов. Было много взрывов и стрельбы, а потом огромный робот с лицом человека убил всех охранников буквально за секунды. У этого киборга стреляло всё, даже живот. Хирурги и охрана умерли мгновенно, разорванные и спалённые, практически одновременно. Гонта выжил, потому что был ближе всех к Ярику. Потом за киборгом в палату ворвался странный мужик, смутно знакомый Ярику и закричал.
– Сын! – голос... был знакомый.
Стеклянная стена исчезла, и двух Яриков впечатало друг в друга. И тот, кто ненавидел, вспомнил, как бояться, любить и кто такой Папа. А тот, кто не чувствовал – почувствовал боль, любовь и кто такой Папа. А дальше темнота, с отдельными вспышками, болью и… любовью.
– Пуш, неси сына. Этого выруби... Ярик отрубился... Уходим на технический этаж... – голоса были напряжёнными, но спокойными.
– Сука, откуда эти придурки? Нет!.. – в голосе слышалась тревога и злость.
– Бей своей долбанной пушкой, Пуш! Они зацепили Ярика! –голос излучал ярость и панику.
– ...Риз! Ярик ранен! Тяжело. Что делаем? Он сейчас кровью истечёт! – в голосе звучали боль и ужас.
– Возвращаемся... – теперь в голосе была просто усталость.
– Профессор!.. Приди в себя, сука! При ваших экспериментах блок реанимации у вас должен быть? – ярость в голосе зашкаливала. Этот человек ХОТЕЛ убивать.
– Не помогает. Если мой сын умрёт, ты умрёшь следующим... Я тебя не просто убью, я тебя забью ногами! Я вспорю тебе живот и задушу тебя своими собственными кишками. Тварь! Думай или я тебя убью! – теперь в голосе была просто ненависть и обещание.
– ...Есть маленький шанс, что при срабатывании установки ваши матрицы сознания перенесёт в... С вашим другом никак. В нём слишком много чужого и железа. Ваш друг умрёт мгновенно... Но у нас слишком мало энергии! Мы не можем получить больше пяти процентов от... – а этот голос бормотал со страхом и унижением.
– Сынок прости, что так долго шёл к тебе. Но больше мы не расстанемся. Если смерть, то вместе, а если сработает, то папа найдёт тебя. Теперь я не поверю в твою смерть. Ты верь и жди... Если мне понадобиться вырезать полпланеты по дороге, я их вырежу... – Ярик и не помнил, чтобы кто-то с такой любовью говорил с ним.
– Не хватает энергии! Есть захват, но энергии не хватает. Послушайте, я не виноват. Не стреля!.. – голос завизжал и, умоляя, умолк.
– Пуш, ломай предохранительные блоки! Запускай нашу программу приоритета. При выходе на пик тут всё рванёт. Уходи. Прощай, брат... – голос прощался, потому что уже умер.
–Ты не сможешь сам. Мне придётся контролировать всё до конца. Передай сыну, что у него было два папы. Прощай, брат! – и этот голос уже тоже умер, но продолжал говорить.
Незадолго до этого.
– Пуш, я нашёл его. Пять лет! Я искал долбанных пять лет, а Ярослав всё это время был рядом. Это тот самый институт, где тебя переделывали. Да, где из тебя сделали киборга. Это институт НАШЕЙ организации, правда, дочерний. Так что увидишь знакомых, если пойдёшь со мной. Ты готов?
– Да. Мне всё равно, где умирать, – Пуш, как всегда, спокоен и лаконичен.
– Может, передумаешь? – Риз понимал, что один не справиться, но всё равно ему было стыдно, втягивать крёстного Ярослава.
– Риз, нет! У меня осталось восемь месяцев. Деградация периферийных нервов. Потом имплантаты враздрай. Я уже с трудом управляю костюмом. Либо удалять, либо оставлять, но никаких нагрузок. Только кто оставит в больном что-то за пятьдесят миллионов, чтобы он смог ходить? В течение пары недель или месяца придётся пройти обследование, а потом у меня импланты удалят по приказу. Это заберёт пять месяцев, а ещё через месяц меня парализует, а через полгода-год я умру, воя от боли, с которой не смогут справиться ЛЮБЫЕ лекарства. Жёны и детей у меня нет. Ты дважды спасал мне жизнь. Перед смертью надо вернуть долги. Иначе боги не поймут. А там мой крестник. Да и хочу посмотреть на тех уродов, кто над детьми эксперименты ставит. «ОЧЕНЬ хочу!» —небольшой всплеск эмоций Пуша в голосе говорил, что крёстный в ярости.
– Значит, через два часа. Точка два. Тебя с костюмом я привезу как опасные реактивы на подземную парковку, подниму на этаж лаборатории, где груз начнут досматривать, даже с моим допуском. Активная смена – четыре человека. Дежурная, на том же этаже, – тоже четыре. Пока ты чистишь этаж, я минирую лестницу и лабораторию. Группа быстрого реагирования расположена в соседнем здании, но там я уже всё заминировал. Они проверяют только этажи, а я заминировал даже не подвал, а подземные коммуникации. Взрыв газа – это так банально, но лучше ничего не придумали до сих пор! У нас десять минут, чтобы найти Ярика и спустится на парковку. При отходе я увожу сына, ты прикрываешь десять минут и уходишь через канализацию. Взрыв будет через пятнадцать, так что не тяни. С нами боги! – Риз был в предвкушении, что долгий забег наконец закончиться. Он так устал ждать и искать.
Через восемь часов. Резиденция императора Дагона.
Император огромной страны никогда не повышал голоса. Дагон всегда говорил тихо, но люди, не умеющие его слышать.... Они не жили долго и счастливо. Дворец и весь дворцовый комплекс являлись самой высокой точкой столицы, расположившись на холме, где в древности стоял замок. Поэтому в панорамное окно император отлично видел густой дым, поднимавшийся над одним из районов столицы. Император долго смотрел сквозь панорамное окно на дым, потом повернулся к нескольким разумным за своей спиной. Этот человек обладал такой аурой власти, что все люди вздрогнули, когда на них посмотрел в общем-то невысокий человек.