Наемники смерти

Не звенели комары, не квакали жабы, даже ветер стих. Захохотала вдалеке неведомая тварь. Хоббит прислушался, мотнул головой и продолжил путь.

Он шагал первым, проверяя болото палкой. Заорал, вскинул руки – Рэмбо успел схватить его и вытащить из топи.

– Вот, блин, – проворчал он, вытаращив круглые карие глаза. – Чуть не погиб. Так позорно!

Полчаса утопили в болоте, Шейх уже начал раздражаться. Наконец выбрались на асфальт. Дорога словно разделяла два пространства: мир серого тлена и мир пусть странный, но живой. Утреннее солнце пряталось за дымкой, накрывающей оба мира.

– Кольцевой лес, – махнул вперед Хоббит и уткнулся в карту. – Наша цель там. Идти осталось полчаса от силы. Скоро поворот на дорожку ведущую прямиком в НИИ. Будем молиться, чтоб ихтиандры не набежали или еще какая гадость. Ну что, ходу!

Повернули. Удивительное дело – асфальт был ровный, будто его вчера положили. Дорога терялась в мареве, и Шейху казалось, что отряд топчется на месте. И вдруг в оглушающем беззвучии грохнул выстрел. Закричали – голос быстро утонул в вате тумана. До боли знакомый голос.

Сердце забилось чаще, Алан вскинул руку:

– Стоять! Это они. Стараемся себя не выдать. На нашей стороне – внезапность.

Рэмбо двинулся вперед, целясь в марево, Хоббит тоже поднял винтовку. Это только с виду он такой безобидный, на самом деле – боец, слабак бы в Секторе не выжил.

Слыша стук своего сердца, Шейх пошел за ними.

Глава 3

От марш-броска сердце Данилы выскакивало из груди, пот щекотал спину и заливал глаза. Марина тоже взмокла, рыжеватые пряди прилипли ко лбу. Кондрат сделался пунцовым, Момент побледнел. Прянин, вытаращив глаза, хватал воздух ртом.

Отсюда, с вершины холма, за деревьями далеко-далеко впереди виднелось Московское море. Оно было серым. Бледным, безжизненным. Как и небо. Как и все вокруг.

До моря далеко, а вот Дубна, чьи дома едва проглядывали в тумане, маячила сразу за лесом.

– Тут очень необычно, – шепнул Прянин, оглядываясь. – Нужно дождаться Маугли.

Марина бездумно смотрела на свои руки, шевелила пальцами. Данила положил руку ей на плечо:

– Что ты чувствуешь?

– Потоки, – проговорила она отрешенно. – Проходят сквозь нас… и так уже было… Точно, было. Но когда? Не помню…

Даниле тоже было не по себе. Он все пытался сконцентрировать внимание на девушке, но кожей ощущал стоящего рядом Момента. Друг. Единственный человек, которому он доверял. Предатель. И что с ним делать? Пристрелить?

– Что тебя беспокоит? – спросил он у Марины.

– Ты посмотри, нет неба, – проговорила она.

И правда, нет – просто марево, вдалеке незаметно переходящее в зеркальную гладь водохранилища. Бездонное серое небо над головой иногда озаряли всполохи – бледный свет расползался по нему и угасал.

Ветер уснул, от холма вверх тянулись тонкие струйки тумана. Лес, который еще предстояло пересечь, растворялся в таком же мареве, где мерцали смутные огни.

Только сейчас Данила заметил, что стоит мертвая тишина. Не удержался, щелкнул пальцами – звук словно утонул в пространстве. Марина выставила перед собой руки и проговорила:

– Неужели вы не почувствовали, когда мы бежали?.. Мы потому и устали. Так бегают во сне: пространство обступает тебя, окружает, и уже не шевельнуться, ты двигаешь ногами, но не можешь сдвинуться с места. А дальше будет еще плотнее.

Разинув рот, Кондрат водил перед собою рукой:

– Угу. Как током шибает. Слабым таким, прям из воздуха.

Маугли бесшумно выскользнул из тумана, положил на росистую траву холщовый мешок, откуда выглядывал ствол автомата. Молча разобрали оружие. Доцент поблагодарил подростка, тот кивал, радуясь одобрению взрослого.

Вооружившись, Астрахан сказал:

– Идем дальше, нечего тянуть. Марина, впереди опасно или нет?

Она тряхнула головой:

– Не знаю, там все другое.

Данила махнул рукой и устремился вниз по склону. Спустились в лес, окутанный сизой дымкой, совершенно мертвый лес. Ни на вырубке, ни на полянах не росли молодые деревца, тут словно кто-то выключил время. Щелк – и навечно замерли вековые ели с серой хвоей и пепельными стволами. На блеклой траве дрожали капли росы. Данила пнул серый папоротник, думая, что тот рассыплется прахом, но этого не произошло.

Впереди замаячил забор НИИ, состоящий из бетонных плит (покосившихся, еще советских). Данила врезал ногой с разворота – плита рухнула с глухим треском – и первым шагнул на территорию института.

Здания напоминали корпуса санатория – вытянутые, двух– и трехэтажные, обитые деревом, но с бронированными дверями и зарешеченными окнами. Раньше корпуса были разноцветными, сейчас все краски остались островками – их выела серость, на досках поселился лишайник. Он покрывал и клумбы с подстриженными кустами, и почву, и стволы деревьев, лишь асфальтовые дорожки не заселил полностью.

– Пойдем дальше, – сказал Астрахан. – Похоже, тут никого нет.

Следов человека на территории НИИ не обнаружилось, значит, Тарас Астрахан сюда не добрался. Что ж, поищем «черный ящик», хотя… Сейчас, глядя на НИИ, Данила ясно понимал: его нет. Нет здесь ни-че-го. MAC давным-давно все вынесло. Отец использовал сына не просто втемную – как идиота. Только вот для чего? Чтобы привести сюда Марину, так? Отец не смог бы довести девушку до Глуби, он и сам непонятно как сюда собрался добираться – сказалось, наверное, вечное везение Лукавого.

Сейчас папаша, конечно, выскочит чертиком из коробочки и все объяснит сыну-недоумку.

Данила скрипнул зубами. Ну уж нет, батя, не дождешься от меня понимания!

– Внутрь, – скомандовал он.

Марина, склонив голову к плечу, оглядела здание, уверенно шагнула вперед, потянула дверь за ручку – и Гена едва успел ее оттащить. Кто же в незнакомое место суется раньше вооруженных мужиков?

– Там не опасно, – с некоторой обидой сообщила она.

– Сестрица, если искажений нет, это не не значит, что «не опасно». – Гена поудобнее перехватил «грозу». – Человек опасней и зверя, и искажения.

Прянин держался в стороне, вперед не лез. Данила вошел в здание. Налево или направо? Вверх или вниз? Пустой холл, бетонные перекрытия, широкие лестницы, серый свет падает полосами из высоких окон. Решетки на них кажутся ветвями деревьев. Гардероб – припорошенное пылью дерево стойки и вешалок. Шкаф – пустой, дверцы распахнуты. Мягкие кресла, побитые плесенью. Круглый журнальный столик. Какие-то бумаги на нем. Астрахан протянул руку и взял пожелтевший лист – распечатку журнальной статьи.

– Нам нужно в триста десятую, – вдруг сказала Марина.