Наездник

— У нас свои понятия о связи между мужчинами и женщинами, — то ли мне казалось, то ли засранец издевался над нами. — Но я не думаю, что мой визит вас надолго обременит. К вечеру мы уже покинем это место.

Вера посмотрела на меня. И Муа — тоже.

— А если девушка не захочет отсюда уходить? — спросил я. Луарра перестал улыбаться и прищурился. — Возможно она посчитала, что её прежний мужчина предал её, когда устроил идиотскую инсценировку своей гибели?

— Только по этой причине? — нет, он точно над нами насмехался. — Или за время моего отсутствия появились иные причины? Скажем, — он покрутил ладонью в воздухе, — другой мужчина?

— А если и так? — Вера постукивала пальцем по спусковой скобе карабина. — Жизнь продолжается и человек склонен менять свои былые привязанности. Выбирать более достойных.

— Достойных? — вновь появившаяся улыбка выражала сомнение. — Допустим. В таком случае, как мне кажется, девушка должна сама озвучить свой выбор. Муа?

Во всём этом было что-то неправильное. Вокруг нас происходило столько невероятных событий, мы находились в самой их гуще и возможно являлись причиной некоторых. И вот, приходит человек, способный объяснить, какого чёрта происходит, а мы выясняем, с кем решит остаться девушка.

А с другой стороны, может оно и правильно.

— Почему ты меня бросил? — выпалила Муаррат. Словами, а не мыслями.

— Мне угрожала гибель, — Луарра развёл руками. — Жрецы из окружения твоего папаши раскрыли наш заговор и шли по пятам. Я должен был убедить преследователей в том, что уже не опасен. А это могло сработать в единственном случае: если бы все поверили в то, что я — мёртв. К счастью я предвидел подобный вариант, поэтому успел загодя приготовить двойника. Почти безмозглая копия, но её оказалось вполне достаточно. И да, разве ты не рада тому, что я остался жив?

Вся эта речь прозвучала очень гладко, логично и понятно. Чересчур гладко, для правды. Обычно именно так звучит тщательно загодя приготовленная легенда. И почти всегда — это откровенная ложь. Но я не мог обвинить Луарру во лжи. Во-первых, потому как не имел доказательств противного, а во-вторых, любое слово против прозвучало бы как обычная предвзятость к сопернику.

— Ну, — Луарра вновь широко улыбнулся. — Муа, девочка моя!

— Я не знаю, — девушка откинулась на спинку стула и закрыла глаза. По щекам бежали слёзы.

— А я знаю, — гость посмотрел на меня. — Мне нужно кое-что сказать ей с глазу на глаз. Позволишь?

Я отлично понимал: стоит им оказаться наедине и Луарра сумеет уговорить Муаррат. Я уже успел понять, что прежде этот мужчина фактически контролировал Муа, так что вряд ли она сумеет сопротивляться своему бывшему любовнику. Я всё это понимал, но…

— Хорошо, — глухо сказал я. Иван покачал головой, тяжело вздохнул и опустил оружие.

— Замечательно. Девочка моя, думаю у тебя здесь имеется собственная комната? — Муаррат кивнула. — Тогда давай пройдём туда, и я кое-что тебе расскажу. Это очень важно, поверь.

И они вышли. Однако, перед тем как покинуть комнату, Муа обернулась. Она закусила губу, а в глазах плеснуло такое отчаяние, будто девушка собиралась броситься в бездну. В ту, куда уже стремительно падал я сам. И всё, шаги и щелчок щеколды.

Вера тоже поднялась и направилась к выходу. Но возле меня остановилась и тяжело посмотрела в глаза.

— Тряпка! — презрительно сказала сестра. — И запомни, если первый раз ты был не виноват, то сейчас — на все сто.

— А что я должен был сделать? — глухо спросил я. — Остановить её? Силой заставить остаться со мной?

— Да! — выдохнула Вера. — Потому что иногда так нужно. Иногда не стоит давать человеку делать выбор, потому что он совершит непоправимую глупость, а после вы оба будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Боже, Саша, какой ты дурак!

И вышла.

Я почти упал на стул. Посмотрел на револьвер в руке и положил оружие на стол. Внутри всё сделалось черным черно и холодно, как в самую лютую зиму.

— В детстве, — тихо сказал Иван, — мама рассказывала мне одну сказку. Скорее всего она сама выдумала эту историю, потому что больше я её нигде не встречал. Однако она так врезалась в память, что когда у меня приключилась белая горячка, образ из сказки перешёл в бред.

— Про ведьму? — спросил я. Мне было всё равно.

— Да, — Иван вздохнул. — Однажды среди людей жила добрая колдунья, которая старалась всем помогать. Творила волшебство, от которого исполнялись все желания, а дела делались правильно и быстро. Но однажды колдунью оговорили и глупые люди решили её убить. Они напали на неё и заживо похоронили. Но колдунья не умерла, а лишь озлилась на весь человеческий род. Теперь это была злобная ведьма, мстящая людям. С той поры и до наших времён колдунья поёт жуткую песню, бьёт в бубен и грызёт корни мира. Эта ведьма — надежда. Когда мы надеемся, мы позволяем ведьме грызть корни нашей жизни, нашего мира. Чем больше надежда, тем быстрее рвутся корни. А после — бац: человек падает и расшибается.

— К чему ты это? — голова совсем не соображала.

— Живи сейчас, борись сейчас, не отступай. Не нужно жить надеждой на лучшее завтра — упадёшь и разобьёшься.

И якут тоже вышел.

Я остался один, сидел и думал. Что делать? Права Вера, если я потеряю Муа, то исключительно из-за собственного дурацкого благородства. Я же точно знаю, что ей будет плохо с этим гадом.

Что ей…будет плохо.

Ей уже плохо! Я это ощущал совершенно отчётливо, точно услышал зов о помощи.

Не колеблясь более ни мгновения, я вскочил на ноги и выбежал в коридор. Из-за двери в комнату Муа доносилась какая-то возня, а после — неразборчивый возглас и хлёсткий звук удара. Твою мать! Я пнул дверь, и она с громким хрустом распахнулась.

Обнажённый до пояса Луарра стоял возле кровати. Одну руку он держал поднятой для удара, а второй удерживал Муаррат за волосы. Девушка стояла на коленях и растрепавшиеся светлые пряди скрывали опущенное лицо. Рубашка разорвана так, словно одежду пытались сорвать. Луарра уставился на меня, и его физиономия перекосилась. Муа подняла голову, и я увидел красное пятно на щеке. Ах ты урод!

Я сделал шаг вперёд, поднял руку для удара и вдруг произошло что-то странное. Все мышцы точно одеревенели, так что я больше не мог сдвинуться с места. А после, через всё тело точно пустили ток: я ощутил дикую боль и начал скрючиваться в позе зародыша.

— Ну что же, — пробормотал Луарра. — Так даже лучше. Сейчас я покажу, кто тут самый достойный. Ничтожество, возомнившее себя Наездником, сейчас ты увидишь, как я обуздаю эту непослушную тварь.

Я не мог пошевелить даже пальцем. Но ещё оставалась возможность позвать кого-нибудь на помощь. Кусака…Такое ощущение, будто мысленный эфир оказался забит помехами. Я едва ощущал дракончика и не мог послать ему ни единой мысли. Только ощущал, что Кусака тоже влип в какие-то неприятности.

Вера. Ну же! Нет, я не мог пробиться и к сестре. Очередная волна боли и меня прижало щекой к полу. Луарра потянул Муа за волосы и швырнул её на кровать. Девушка издала короткий жалобный стон.