Нагие намерения

— Редкая осведомленность об интимной жизни близкого родственника, — вставила Диана.

— Нет, просто я одно время пользовался его квартирой, даже жил с полгодика, когда от одних бандосов скрывался, — легко объяснил Алекс.

— А ключей от квартиры с тех счастливых времен у тебя случайно не осталось? — Шургин вопросительно уставился на Душкина.

— Случайно ничего не бывает. Ключи у меня дядя потом отобрал, но я сделал себе дубликат — мало ли какая надобность возникнет.

— С собой ключи?

— Храню у сердца. В смысле — ношу с собой. Только вот от подъезда нет, они с тех пор поменяли входную дверь.

— А если Захар Петрович и замки поменял?

— Это вряд ли. Там такой бастион, что менять надо всю дверь целиком, да и зачем ему это? Квартира у него на сигнализации. Он просто поменял там пароль и все дела — я уже войти не смогу.

— Иными словами, если его сейчас нет дома, а мы попробуем войти, то приедет наряд милиции и нас арестуют как домушников?

— Похоже на то. Но в милицию как-то не хочется, мы и без того там сильно засветились с этими тихорецкими делами.

Шургин задумался.

— Пойду окна посмотрю, — неожиданно предложил Алекс.

— Зачем? Если света нет, то это может значить все, что угодно — спит, отсутствует.

— Если света нет, но окна открыты — значит, дома, — терпеливо объяснил Алекс. — Он даже зимой приоткрывает, а летом так и вовсе нараспашку.

— Алекс, ты голова! Иди смотри.

Отойдя от подъезда, Алекс задрал голову и стал вглядываться в темноту. Через некоторое время он энергично замахал им руками и быстро пошел обратно.

— Есть, — еще не веря в удачу, прошептала Диана.

— Мне тоже так кажется, — поддержал ее Шургин.

— В кухне и спальне окна открыты, — доложил радостный Алекс, — можем смело топать.

— Мочь-то можем, но сначала в подъезд бы не мешало попасть.

— Подождем, пока кто-нибудь выйдет, и все дела.

— Но мы уже минут сорок тут кукуем, а никто не вышел. Ночь на дворе. Собачники еще часа через три проснутся, а может, и позже. Разве что молодежь домой припозднится.

Шургин строго посмотрел на домофон и сказал:

— Попробуем понажимать разные кнопочки…

— Погоди, — испугалась Диана, — мы перебудим всех соседей.

— Тут важен фактор внезапности и неожиданное решение. Вот смотри.

Он набрал номер 122, один из тех, что числились в табличке над дверью подъезда.

Через три или четыре гудка сонный мужской голос спросил:

— Кто?

— Горячая пицца! Заказывали ваши соседи из 123-й квартиры, но они не открывают. Позвоните им, пожалуйста, в дверь, скажите, что приехала пицца!

— С ума сошли? Я открою, звоните сами.

И они услышали волшебный сигнал зуммера, возвещающий, что путь открыт.

— У вас богатое воображение, — похвалила Диана уже в подъезде.

— Нет, — скромно возразил Шургин, — просто я немножко психолог.

На лифте они поднялись на пятый этаж. Алекс достал ключи и, сказав: «Сезам, откройся!», уверенно стал ими орудовать в замках.

Дверь действительно впечатляла, но открыл ее Душкин довольно быстро.

— Милости прошу, дорогие гости. — Он отвесил им поклон. — Надеюсь, нам здесь будут рады.

— Я после той истории в Тихорецке теперь так и жду, что за дверью какая-нибудь гадость случится, — придушенным голосом произнесла Диана. — Вдруг здесь тоже все вверх дном?

— Где тут включают свет? — спросил Шургин, прикрывая за собой могучую бронированную дверь.

Алекс щелкнул выключателем. Загорелся яркий свет, а через секунду прихожая наполнилась истерическим женским визгом — прямо на полу лежал, разметав руки, Захар Петрович Невредимов. Вокруг его головы растеклась весьма внушительная темная лужа. Не надо было быть судмедэкспертом, чтобы понять — это кровь, а человек, которому она принадлежала, — мертв.

Диана прекратила визжать подозрительно быстро, и Шургин почти сразу понял, что сейчас она упадет в обморок. Он едва успел подхватить ее и крикнуть остолбеневшему и белому как мел Алексу:

— Куда ее можно положить?

Алекс молча ткнул рукой по направлению к открытой двери в комнату.

— Помоги же, — рявкнул Шургин, но тот не двинулся с места.

Шургин сам дотащил Диану до какой-то тахты, стоящей прямо посередине большой комнаты, вероятно, гостиной. Свет включать не стал, пошел обратно в коридор, а оттуда, переступив через бездыханное тело, — в кухню. Нашел на столе чашку и налил в нее воды из-под крана.

Потом проделал обратный маршрут, сел рядом с Дианой и смочил ей лицо холодной водой. Она застонала, но глаз не открыла. Алекс по-прежнему столбом стоял в коридоре над трупом дяди.

— Ты бы сел, — посоветовал ему Шургин, — а то грохнешься в обморок.

— Он умер? — неестественно тонким голосом поинтересовался Алекс.

— Даже не знаю, что тебе ответить. Скажу нет — не поверишь.

— Что нам делать? — Голос Алекса продолжал вибрировать. — Может быть, врача вызовем?

— Алекс, послушай, дело серьезное. Какой врач? Захар Петрович мертв, его убили. Тут первой должна была милиция появиться. А появились мы. И у милиции будет масса вопросов именно к нам, хотя мы тут совершенно ни при чем.

— Что же нам делать? — тупо повторил Алекс.

— Думаю так: приводим в чувство Диану. Ты ее берешь, и вы быстро сматываетесь к машине, где ждете меня, тихо сидя на заднем сиденье. Я по возможности быстро уничтожаю следы нашего присутствия — протираю дверь, ручки, выключатель, кран на кухне и так далее. Затем покидаю квартиру, желательно не замеченным соседями, и иду к вам. Потом мы едем домой, но по дороге из таксофона звоним в милицию и через тряпочку сообщаем об убийстве по адресу такому-то. Как план?

— Мне все равно, — пролепетал Алекс, — как скажешь. Дядю жалко!

— Все жалости потом, нам уматывать надо, а то вляпаемся так, что тихорецкие приключения нам покажутся веселым детским утренником! Короче, возьми себя в руки, поднимай Диану, и отправляйтесь в машину.

Алекс нетвердыми шагами прошел в гостиную, сгреб Диану в охапку и двинулся к двери. При этом Диана немного очухалась и стала барахтаться, вырываясь изобъятий. Лишенный воли Алекс разжал руки, и Диана, не удержавшись на ногах, с грохотом рухнула на пол.