Наглое игнорирование

— Не нужны нам свидетели, герр гауптштурмфюрер. Приказ выполнен, разрешите ехать? Не соблаговолите ли согласиться – мы вас подвезем, куда надо, сейчас на улицах опасно.

— Поехали, — согласился Гаманн.

Расположился на груде барахла остальные разместились рядом и третий парень сел за руль – тщедушный, одетый в черную эсэсовскую форму, которую уже с начала войны никто и не носил, предпочитая серую. Он вел кюбельваген виртуозно.

Одноглазый снял фуражку, намекающе глянул на Скромника. Тот моментом скинул кепи, кивнув на хмурого:

— Ключарь никогда не снимает каску. Боится получить вторую дырку в башке.

— Кто у вас командир?

— А его нету. Пока я старший у нашей группы, очень рад снова тебя видеть, ротный. Были слухи, что ты загнулся, но вижу – наврали. Готов поступить под твою команду вместе с остальными. Отсюда надо уносить ноги, а ты всегда был на коне. Мы тоже ничего себе, имеем ряд талантов.

— Ты как тут оказался?

— Повезло. Мы тогда – после твоего ранения толком ничего не добились, отдали всю оставшуюся технику "Империи" и потом гоняли итальяшек. Под Житомиром русские по мне так отбомбились, что я полетел, как «Юнкерс». Думал, что уже могу сдать экзамен на летчика. Или ангела. Приземление, правда, было куда хуже. Но потом речь вернулась. слух, рука только не гнется. Перевели сюда, на склады.

— Уютная должность и как раз по тебе, — хмыкнул бывший ротный.

— Была. А сейчас все хуже некуда. Наше начальство уже удрало три дня назад. То, что у нас на складах никому пока не надо, так что у нас тихо. Но ждать нечего, что скажешь, командир?

— Какое имущество у вас хранится?

— Колючая проволока. Можно земной шар обмотать. Но ни продать толком, ни обменять. У меня в команде остатки кладовщиков, писарей и караульной команды и трое из отступающих. Всего дюжина. Многие уже разбежались, но по-моему удирать надо вовремя. Еще есть русские хиви – десяток.

— Русские сейчас чехам помогают, — напомнил Гаманн.

— Эти другие – им к своим никак, — возразил уверенно Скромник.

— Заслуженные?

— Да, честно говоря, я бы их и сам повесил, но пока могут пригодится, хотя дрянь такая, что даже Ключаря подташнивает, а уж он у нас святой человек, только вместо нимба – каска. Замечу, что среди моих немцев – почти все воевали, только их вышибли из седла. Но в бою не осрамимся, командир. А тихо уйти вряд ли выйдет.

— Шаттерхенд тоже тут, — усмехнулся Гаманн.

— Просто замечательно. Так как решишь? — с надеждой уставился Скромник.

— Показывай, что да как у тебя, — ответил гауптштурмфюрер.

После того, как оглядел все, что бывший танкист ему показал, глянул на часового на вышке и сказал:

— Ладно. Возьму вас под крылышко. Транспорт у вас есть?

Скромник помрачнел.

— Этот кюбель и мотоцикл с коляской. грузовики и легковушки в момент панического бегства – самый ходовой материал. А у нас слишком простые погоны и нижние чины.

— Это ты хочешь всерьез меня убедить, что ты – не можешь чего-то достать? — искренне удивился Гаманн.

— Без крови не смогу. А кровь будет своя, арийская, так-то лить ее не привычно.

— Тогда думай, на чем мы можем выехать.

Одноглазый надел фуражку. Уже официально сказал:

— Найти транспорт до завтра. Ваши склады очень удобно расположены, так что завтра быть готовыми до 10.00 утра.

— Точно так! — радостно козырнул Скромник.

А странный тип в черной форме довез своего новообретенного командира до квартиры. Водил он действительно виртуозно.

Утром огорошило известие, что русские танки уже в 30 километрах от Праги и быстро продвигаются, ломая об колено все сопротивление, какое им пытаются оказать армейские части. Штаб армейской группы "Центр" разгромлен русскими танками на марше. Все. Конец. Все бегут на запад, к американцам. Пюклер имеет бледное лицо, с первого же взгляда видно, что его переговоры закончились громким пуком. Есть и хорошая новость – власовцы опять переметнулись от чехов к немцам и перестали мешать выходить войскам из Праги. Хлынули рекой. А чехи теперь окончательно обнаглели.

— Граф и барон ожидаемо обосрался. Собирает группу из всех, кого найдет, собирается прорываться к американцам. Смертники. Я тут встретил кое-кого из старых знакомых, сейчас поедем к ним. Пора, бери, кого ты тут нашел и выдвигаемся через полчаса, — сказал напряженному Шаттерхенду Гаманн.

Выехали даже раньше, втроем с тихим и невзрачным человечком в штатском. Воевать этот стручок явно не умел, но как заверил бывший наводчик, делать документы этот парень умеет любые, а оставаться ему тут нельзя. Угнали нагло штабной грузовик и покатили прощаться с Прагой.

На складах ожидал сюрприз – два новехоньких танка Т-IV, от которых воняло свежей краской. Неподалеку стоял пошарпанный бронетранспортер "Ганомаг". Команда выстроилась моментально по прибытии командира.

Гауптштурмфюрер орлом оглядел строй.

22 солдата, включая роттенфюрера Скромника. Сам Гаманн, да двое его спутников.

В самый раз.

— Вольно! — сказал он. И начал говорить. Негромко, но веско.

— В Берлине подписана капитуляция. Фюрер мертв. Рейха больше нет. Мы свободны от присяги и обязаны сдаться на милость победителя. Кто-то хочет это сделать из тех, кто тут стоит?

Выждал минуту паузы, вглядываясь в хмурые физиономии. Грело солнышко, чирикали городские воробьи, здесь, на складах было тихо, хотя редкая пальба доносилась постоянно.

— Очень хорошо. Итак, мне предложили командовать вашей группой. Есть возражающие?

Таковых не нашлось, хотя русские и переглянулись. Дегенераты.

— Я раньше не стал бы устраивать публичного выступления. Мы не на партийном митинге. Но раз наша армия разгромлена – мы теперь как древний отряд ландскнехтов, оказавшийся во вражеском тылу и порядки теперь будут иными. Я убью любого, кто не выполнит отданный мной приказ. Если есть те, кому это не по нраву – ворота за моей спиной. Нет таких?

Про себя Гаманн решил, что если и найдутся таковые, то до ворот они, разумеется, дойти не смогут. Шаттерхенд получил инструкцию – а стрелять он умел отлично.

— Прекрасно! Теперь я скажу о главном. Я выведу вас из этого осиного гнезда. Мы не попадем в лагеря. Мы останемся свободными. И да – целыми и живыми, не стоит ухмыляться. Для этого каждый из вас должен будет приложить все свои усилия и умения. Топливо для танков есть, роттенфюрер? — он строго поглядел на Скромника и тот, незаметно для самого себя поморщившись, ответил: "На 20 километров хода, командир. Боекомплект – полный"