Наглое игнорирование

Ясно, вроде ополчения, только у нас оно было в начале войны, до того, как мобилизация прошла и сугубо добровольно, а тут – слыхал Берестов, что мобилизация поголовная, вот наглядно – детей гребут сопливых.

— Бонба! — усмехнулся Волков, катнув ногой странную тяжелую штуковину с опереньем, похожую и впрямь на авиабомбу и на здоровенную минометную мину.

— Нет, это снаряд такой, — отозвался Кутин, высунувшись из двери погреба, куда от ровика был прокопан ход сообщения.

— Здоровенная пушка, наверное, для таких снарядов, — уважительно сказал старшина.

— Не, это как раз к ней, вот к этой. Тут у них в погребе склад как раз, штук двадцать.

— Заливаешь! В ствол точно не влезет, — уверенно отрезал Волков.

— А она не в ствол, она – надкалиберная, ее на ствол надевают, а стреляют холостым зарядом. Вот как этот – показал гильзу без снаряда артиллерист.

— Чего только фрицы не придумают! — пристыженно бормотнул старшина.

Берестов промолчал. Танкист, разметавший одним снарядом сарайчик и орудийную позицию, вывел пушчонку из строя серьезно – колесо изорвано, одна станина погнута, шит раскурочен. Да и снарядищи эти больно здоровы, чтобы их таскать. Не годится. Посопел носом, пошел обратно к себе – для него и штабных дел было выделено две комнаты в трехэтажном доме, где расположилось и остальное командование медсанбата. Странное было впечатление – вот оно, логово зверя. И дом – с канализацией и водопроводом – хоть это деревня, а не Ленинград. Богатый дом, картины маслом на стенах, фарфора полно, паркет, действительно – какого черта им тут не хватало?

Занялся только текучкой – и тут загрохотал короткими очередями пулемет, который сам же Берестов и определил на самую высокую точку в деревне – на колокольню. Сразу же затрещали еще два других – с южной стороны. В ответ частая трескотня нескольких немецких машинок – они скорострельнее чешских, звук четко другой. Подхватился и бросился на улицу. А тут же и Волков с Кутиным и еще пара санитаров, к нему бежали.

— Что?

— Немцы. До роты. Пехота. Метров семьсот, в рощице обнаружены.

— Тащ, капитан, если пушечку притащим – я их пугану, — уверенно заявил Кутин.

Пару секунд Берестов смотрел на невзрачного артиллериста испытующе, потом кивнул. Загрохотали по асфальту сапогами, рванув на окраину. С колокольни сверкали нити зеленых трассеров, от самой колокольни сыпало пыльными облачками – немцы приняли бой и вовсю отвечали.

Оказалось, что старательный Волков с земляком своим обошли деревню и прикинули возможные позиции, очень уж хотелось им показать свою работу лицом. И вот – случай удобный. Хорошо, "колотушка" была легонькой, прикатили на одном колесе мигом, поставили за низкой кирпичной оградой, прикрывающей от пулеметного огня. Рощица – прямо напротив, за забором, оттуда огоньки взблескивают.

Остались при орудии втроем, остальные побежали за боеприпасами. Волков собственноручно насадил на ствол тяжеленную дурищу.

— Килограмм десять не меньше – сказал зачем-то.

Никто не ответил. Берестов осторожно выглянул из приоткрытой калитки. Кутин старательно вертел ручками, поднимая ствол повыше.

— Готов! — сказал он.

— Охонь! — отозвался Берестов.

Бахнуло, не так, чтоб и очень громко. Странный снаряд, отлично различимый в небе, медленно поплыл по крутой траектории и шмякнулся с сильным недолетом. Солидно шмякнулся, впечатляюще. Дымный гриб внушительных размеров пополз кверху. Пушчонку посунуло назад отдачей, из-за кривой станины свалилась с подставленного вместо колеса деревянного ящика. Поспешно, пыхтя от натуги, восстановили статус-кво.

Наводчик опять закрутил рукоятки. Волков нахлобучил следующую дуру.

— Охонь по годофносси! — приказал начштаба.

Опять бахнуло – и через несколько секунд рвануло в рощице, наверху в кронах – видать в дерево угодило.

— Тафай! — велел Берестов и, пригнувшись, побежал глянуть – почему о себе заявили только пять из имеющихся ручников. Также надо было глянуть – что с другой стороны деревни творится. Раненых пока не было еще, но сам медсанбат – тоже не шибко грозное формирование, не ровен час с той стороны какая сволочь полезет. Посыльного отправил к командиру – доложить обстановку.

Порадовался, все пулеметчики заняли свои места, бдят. Пушечка за спиной бахала и бахала, один раз даже восторженно там что-то заорали в десяток глоток. А потом знакомо загремела в три ствола зенитная установка, и опять радостно заоорали, на этот раз по всей окраине. Пока пробежался по окраине деревни – уже понял, что на медсанбат напоролась пробирающаяся втихую из котла группа.

Пальба разгорелась не на шутку, но во-первых, вскоре в нее вписались и звуки выстрелов танковой пушки, а вместе с ней – и дудуканье дегтяревских пулеметов. Во-вторых чуть позже затрещали и ППШ. Медсанбатовские пальбу прекратили, теперь громыхало вдалеке, там, где роща. Через полчаса не стрелял больше никто.

Зато по главной деревенской улице гордо продефилировали два маленьких броневичка из разведбата, а следом пеший конвой из разведчиков же погнал внушительную толпу пленных немцев, судя по сбродности формы и разнородности знаков различия – явных окруженцев. И красные окантовки погонов артиллеристов, и белые – пехоты и розовые канты – танкисты, выделявшиеся своей одеждой от прочих, которые тоже были одеты по весеннему времени кто во что горазд. С десяток оказалось раненых – все легкие. Были ли тяжелораненые и если были – то куда делись – Берестов спрашивать не стал. Остальных забинтовали, но сначала оказали помощь пятерым разведчикам, неудачно подставившимся под пули. Впрочем, и среди них не было раненых тяжело.

Замыкала процессию новая "тридцатьчетверка" из башни которой, словно римский триумфатор, гордо торчал командир танка в ребристом шлеме.

Так и оказалось, что пока адьютант старший организовывал оборону, майор Быстров тут же затребовал помощь, и соседи прискакали моментом.

Когда взбудораженный боем капитан доложил своему начальству о том, что противник разгромлен, оборона медсанбата отработала хорошо, и подробно он все опишет в рапорте через пару часов, а сейчас просит разрешения сходить в рощу – глянуть что да как, майор усмехнулся и разрешил. Попросил только не идти в одиночку и взять с собой автоматическое оружие.

И Берестов, прихватив чешский ручник, старшину Волкова и героя дня – Кутина, отправился в рощу. На выходе из деревни к ним присоединился и замполит, усищи которого в кои-то веки победно торчали вверх. Оказалось, что Барсуков тоже принял участие в бою – как раз, по старой памяти, взявшись за пулемет. Даже за три сразу – именно он приказал выкатить грузовик с установкой ПВ и собственноручно врезал по роще. Правда, стрелял недолго, опять перегрелись стволы моментально, но закопошившиеся было на окраине лесного массива гансы сразу же залегли, а тут как раз и разведбат прискакал на подмогу.

Начштаба сильно сомневался, что немцы собирались атаковать белым днем, но свои соображения оставил при себе. Больно уж горд и рад был замполит. Пусть считает, что своим ходом сорвал атаку. Ломиться на зенитную установку и впрямь дураков поискать надо. Потому, только уважительно кивнул, а в ответ усач тоже отвесил похвалу – не видно, что там стреляло, но разрывы были впечатляющи. Нет, все же побеждать приятно и люди мягчают, определенно.

Потому капитан только предупредил всех, чтобы смотрели по сторонам внимательно, хоть и видно по стоящим у рощи броневикам и автомобилям, что разведчики рощу зачистили, но все же бдительность – штука полезная, мало ли. И, намекающе глянув на Волкова, особо отметил, чтоб не хватали за неизвестные предметы, не пинали и даже не катали. И напомнил, что медики повидали много таких "катателей", "пинателей" и "все подряд хватателей" с оторванными конечностями, половыми признаками, пальцами и выбитыми глазами и зубами.